Я покрутила головой, рассматривая «обычных пассажиров». Люди дремали, переговаривались, читали. Иллюминаторов никто не распахивал, и потому было довольно уютно. Урча металлическим желудком, боинг пожирал пространство и топливо. Земли под крыльями не было одна бесконечная сахарная вата. Я почувствовала, что меня клонит в сон, и, немного посомневавшись, рискнула заглянуть в книжку Всеволода Галльского прощальный подарок Дениса. Раскрыла как раз на заботливо вложенной закладке.
«..Мы погружаемся в океан, посылаем ракеты в космос, разгоняем до немыслимых скоростей элементарные частицы, однако совершенно не знаем собственной земли. Нефть, газ, металлы вот все, что нас интересует. Наверное, никто и никогда не обнародует, сколько всевозможных тайников и лабиринтов, древних ходов и катакомб было разрушено при бурении скважин, при строительстве подземных гаражей и сооружении метрополитенов. Пока это не слишком большие глубины, но спелеологам известны сотни пещер, куда человека не пускают таинственные силы. Иногда это чудовищной мощи электромагнитные поля, иногда инфразвуковой фон, иногда вовсе нечто неведомое. Хотите смейтесь, но я убежден в том, что ниже определенных уровней начинается зона обитания иного разума, иных существ. Можно называть их атлантами, а можно лемурийцами, не в этом суть. Важно, что мифы о титанах взяты не с потолка. Иногда они действительно выходят на поверхность. В периоды, когда их особенно тревожат. И сегодняшняя человеческая деятельность, боюсь, приближает тот час, когда, выбравшись на солнечный свет, они обратят на людей самое пристальное внимание»
Книга захлопнулась в руках. Зачем только Денис принес мне ее? Таскай теперь такую! Если такое начало, что будет дальше? Наверняка, что-нибудь про монстров с вампирами. Смешной дозор, голубой зазор и прочие зомби. Выбрались наружу и давай мстить
Я задержала дыхание. Злиться на Дениса совершенно не хотелось. Семейный док советовал мне в минуты раздражения любоваться собой со стороны. В зеркало, например, посмотреть или на камеру себя снять. А потом взять и описать увиденное. И непременно в третьем отстраненном лице. Потому что третье лицо всегда более рациональное и объективное
«Итак Жаннет забросила ногу на ногу, огладила изящное колено и, стиснув тонкими губами еще более тонкую сигарету, брезгливо оглядела потрепанный томик»
Книжка, кстати, и впрямь была основательно потрепана. Рыбу, конечно, в нее не заворачивали, но читали явно не раз и не два. А Денис, когда дарил, прямо лучился весь. Видно было, что от сердца отрывал! Как есть чудачок. Вот Макс тот все грамотно обставил: приехал в аэропорт с цветком розы и гранатовым ожерельем в коробочке. Голову даже помыл, в парикмахерской побывал. Оба ведь знали, что день рождения у меня сразу после Нового года. Вот и примчались с подарками. Один на автобусе, другой на папиной тачке. А рядом смотрелись, как тележка из супермаркета и новенькая «Тойота». Один в костюмчике от фиг знает кого, другой в джинсах китайских и потертом бабушкином свитере. Макс свою коробочку и розу преподнес с поклонцем ножкой не забыл шаркнуть. Денис же просто взял и протянул свое бэушное чтиво. Даже промямлить дежурное: «поздравляю» не удосужился. Но ведь как смотрел при этом! Мне точно кто сосульку за ворот бросил прямо морозцем огладило. Приятным таким волнующим
Я сердито поскребла ноготками ладони сначала правую, потом левую. Я всегда так делала, когда чего-то не понимала. А сейчас я, действительно, не понимала многого. Потому что Макс и Денис были давними моими воздыхателями, но выбрать кого-то одного я никак не могла. Вот они, капризы маркизы! Права, наверное, мама, называя меня так. То есть нравился мне, скорее всего, Макс, как же иначе? Он ведь всем нравился красивый, улыбчивый, одетый с иголочки. Мои подруги, Люська с Катькой, можно сказать, с ума по нему сходили, наперебой измышляли, что бы такое учудить, чтобы влюбить в себя этого королевича. Когда Макс впервые обратил на меня внимание, они даже дружить со мной перестали. Потом, правда, сообразили, что, если Макс со мной ходит, разумнее все-таки дружить. Короче, вернулись. Обе при этом сменили имидж: одна покрасила волосы в зеленый цвет, другая вообще обрила голову наголо. Вот до чего им нравился Макс! Я, конечно, до зеленых волос никогда бы не опустилась, но на Макса смотрела вполне округленно. И улыбалась в ответ со значением, даже над остротами его хихикала. Но по щеке мне погладить хотелось почему-то Дениса. И по волосам его немытым-нестиранным. А еще тянуло к свитеру его в катышках прижаться
Книжка, кстати, и впрямь была основательно потрепана. Рыбу, конечно, в нее не заворачивали, но читали явно не раз и не два. А Денис, когда дарил, прямо лучился весь. Видно было, что от сердца отрывал! Как есть чудачок. Вот Макс тот все грамотно обставил: приехал в аэропорт с цветком розы и гранатовым ожерельем в коробочке. Голову даже помыл, в парикмахерской побывал. Оба ведь знали, что день рождения у меня сразу после Нового года. Вот и примчались с подарками. Один на автобусе, другой на папиной тачке. А рядом смотрелись, как тележка из супермаркета и новенькая «Тойота». Один в костюмчике от фиг знает кого, другой в джинсах китайских и потертом бабушкином свитере. Макс свою коробочку и розу преподнес с поклонцем ножкой не забыл шаркнуть. Денис же просто взял и протянул свое бэушное чтиво. Даже промямлить дежурное: «поздравляю» не удосужился. Но ведь как смотрел при этом! Мне точно кто сосульку за ворот бросил прямо морозцем огладило. Приятным таким волнующим
Я сердито поскребла ноготками ладони сначала правую, потом левую. Я всегда так делала, когда чего-то не понимала. А сейчас я, действительно, не понимала многого. Потому что Макс и Денис были давними моими воздыхателями, но выбрать кого-то одного я никак не могла. Вот они, капризы маркизы! Права, наверное, мама, называя меня так. То есть нравился мне, скорее всего, Макс, как же иначе? Он ведь всем нравился красивый, улыбчивый, одетый с иголочки. Мои подруги, Люська с Катькой, можно сказать, с ума по нему сходили, наперебой измышляли, что бы такое учудить, чтобы влюбить в себя этого королевича. Когда Макс впервые обратил на меня внимание, они даже дружить со мной перестали. Потом, правда, сообразили, что, если Макс со мной ходит, разумнее все-таки дружить. Короче, вернулись. Обе при этом сменили имидж: одна покрасила волосы в зеленый цвет, другая вообще обрила голову наголо. Вот до чего им нравился Макс! Я, конечно, до зеленых волос никогда бы не опустилась, но на Макса смотрела вполне округленно. И улыбалась в ответ со значением, даже над остротами его хихикала. Но по щеке мне погладить хотелось почему-то Дениса. И по волосам его немытым-нестиранным. А еще тянуло к свитеру его в катышках прижаться
Меня даже передернуло. До чего вздорные мысли могут прийти в голову! Хорошо хоть, окружающие не умеют в мозг заглядывать, вот посмеялись бы надо мной. Но ведь, правда, жалко! Почему Макс не умеет смотреть на меня так же, как Денис? Мог бы научиться за столько лет. Вон кругом сколько репетиторов с имиджмейкерами! А то все ужимки да ухмылочки. Еще и крикуна Тошу-Антошу с собой таскает, вперед наподобие щита выставляет. Все равно как в фильме «Собака на сене», когда серенаду за Караченцева поет какой-то толстяк. У Антоши-то голос зычный, и тексты любые шпарит без запинки. То есть так обычно и происходит: Тоша нараспев басит, а Макс стоит рядом и снисходительно улыбается. При этом окружающие моментально понимают, кто и кого озвучивает. Да еще Макс всем своим видом показывает, что уж он-то сказал бы все лучше и артистичнее, но что поделаешь друг есть друг. Хоть и полный Тоша
Я улыбнулась своим мыслям и безукоризненным почерком вывела на невидимом листе:
«Жаннет откинулась на спинку кресла и томно прикрыла свои чудные васильковые глаза»
Вообще-то у «капризной маркизы» они не васильковые, а непонятно какие. Чуть-чуть желтые, немного зеленые, а по краям даже черные. Пегие, в общем. Но не скажешь ведь пегие глазки! И в дневник не запишешь. Читатели потом за животики схватятся. И правы будут, между прочим.
Но я все равно откинулась в кресле и томно прикрыла свои пегие глазки. Потому что всегда приятно, когда тебя кто-то любит. Пусть даже один-единственный человек, а уж тем более, когда их двое
Тем более что многому мои кавалеры меня уже научили. Макс ездить на машине и играть в рулетку, Денис лазить по деревьям и плавать. С Максом я однажды проиграла в казино целых семьсот долларов можно сказать, все свои сбережения. Вот была драма! Зато с Денисом я чуть было не утонула в реке Чусовой! Так что времечко текло и бурлило. Ну а я летела в Париж со скоростью четырехсот узлов и млела, как пятилетняя дурочка. Хотя на самом деле мне было уже четырнадцать, и в столицу Франции я летела вовсе не за тем, чтобы что-то там увидеть и умереть. Я летела к своему папе номер один и маме номер два. Чтобы вместе с ними отпраздновать Новый год, а попутно и собственный день рождения. Я уже и фразочку крамольную для них заготовила абсолютно в моем стиле. Со Сновым Сгодом и Рождеством! А короче СССР, дорогие родители!
3
Знаете, что такое любовный треугольник? Это когда двое любят одну, а она выбирает. Крутит своей симпатичной маковкой и, понятное дело, морочит головы окружающим. Это ж такая радость, когда все вокруг заморочены на твой счет и твою персону. Уроков, лопухи такие, не учат, на переменах дерутся, и все поголовно мечтают о мускулах-корпускулах и прочей ерунде, которая, по их мнению, может пленить сердце красавицы.
Только треугольники это старье и плесень. Слишком просто. В настоящей жизни геометрия настолько засадная, что и фигур таких еще не выдумано. Например, когда пятеро ершиков любят одну карасиху, а она вообще строит глазки какому-нибудь шестому недорослю. Или парень ухаживает сразу за двумя козочками (хороший ход, верно?), но мечтает при этом о третьей лани гордой и неприступной, почему и портфель таскать помогает четвертой этакой блеклой и некапризной девице. В общем, полный дурдом. Типа тех, что по телеку показывают.
А если серьезно, то чаще в нашей жизни встречаются не любовные треугольники, а любовные квадраты. У меня, во всяком случае, был явный квадратикус. Потому что пап и мам у меня было вдвое больше, чем у большинства нормальных детей. Те, что были родными, меня любили, те, что родными не были, меня терпели. Я же, вся из себя успешная и симпатичная, моталась между ними, позволяя дарить себе вдвое больше подарков и выслушивать соответственно вдвое больше всякой ерунды.
То есть по праздникам меня, само собой, делили, аккуратно вставляя в планы и календари, галочкой запуливая во все более или менее свободные дни. Подозреваю чаще всего, чтобы утереть друг дружке нос. Папа Сережа, женившийся на собственной секретарше Галечке и сбежавший с нею в Париж, преподносил мне особенно впечатляющие подарки, желая таким образом позлить маму. Это он вроде как доказывал, что ей-то таких подарков никто и никогда не преподнесет. Ну а родная мама Таня мстила иным способом: во-первых, не отпускала меня к папе, всякий раз удерживая до последней секундочки, а во-вторых, пыталась папой номер два вытеснить первого папу.