«Мама, смотри, звезды падают», мой звонкий голос откуда-то издалека, из детства, из сердца.
«Они не падают, они сгорают без остатка, тихий ответ матери».
Это был день похорон моего отца.
Через несколько недель я потеряю и мать. Сначала буду рада тому, что она больше не лежит сутками напролет, прижимая к себе свитер папы, и безразлично глядя в стену, а потом Потом отрешенность сменится лихорадочным безумием влюбленности, влюбленности, для которой я стала преградой, и потому меня смели не глядя
«Мама, смотри, звезды падают».
«Они не падают, они сгорают без остатка»
Я посмотрела в глаза вампира, сияющие такой прорвой нежности, что мне казалось меня затопило с головой
И нанесла удар:
Что ж, ты отлично доказал, что ты не трус. Молодец. Пять баллов за старания!
Навьен застыл.
У его темных глаз был металлический оттенок, нереальный для человека цвет, но он так гармонично смотрелся у вампира. И вместе с тем широкий подбородок, столь редкий у его расы, твердые красиво очерченные губы, кровавый потек на щеке
И я, я себя тварью последней ощущала, но:
Попытаешься влить в меня свою или чужую кровь еще раз, и следующей оторванной головой станет твоя! жестко сообщила вампиру.
И с трудом выдержала его взгляд. Наверное, так смотрят на своего убийцу, который уже выстрелил, пистолет дымится, а жертва падает на колени, еще не веря, еще не понимая, не желая понять, и жертва смотрит, с этим неверием, непониманием в расширившихся глазах
Руки убрал! потребовала я, отталкивая Навьена.
Он не сопротивлялся.
Ни когда я выходила, подхватывая полотенце, ни когда вышла из ванной, по пути обнаружив два ведра со льдом. Да, он хорошо подготовился. Просто отлично подготовился, точно зная, что меня ждет после укуса князя.
И знал не только он на прикроватной тумбочке, стоял еще один стакан с кровью.
И меня затрясло от одного ее вида.
Сорвав с себя мокрую ночнушку, закуталась в полотенце, отшвырнула мокрую ткань на пол. Следом я собиралась зашвырнуть и стакан, но едва схватила его, мою ладонь накрыла сильная ладонь вампира.
Сорвав с себя мокрую ночнушку, закуталась в полотенце, отшвырнула мокрую ткань на пол. Следом я собиралась зашвырнуть и стакан, но едва схватила его, мою ладонь накрыла сильная ладонь вампира.
Я не стану это пить! ощущая, что и она тоже теплая, с содроганием и отвращением, заявила я.
Я знаю, очень тихо ответил Навьен.
В этой тишине так отчетливо слышался гудящий звук напряженного металла. Я знала, что он сейчас вольет это в меня. Он знал тоже.
Что ж
Сдаются только мертвые, а я еще жива!
Удар ногой по тумбочке, так, чтобы проклятый стакан опрокинулся и кровь разлилась, и ощущение металлически твердых мышц сжавшего меня в объятиях вампира.
Убил бы, прошипел он.
Да пошел ты.
И он пошел.
Схватив стакан, пошел прочь из моей комнаты, хлопнув на прощание дверью И вот зря он так. Я работаю в полиции, я в курсе типов и видов замков. И у меня есть второй пластиковый стакан в ванной.
А потому, когда Навьен попытался вернуться, его ждал сюрприз. Не приятный, видимо, но основательный замок был поврежден, и поврежден умело.
Бронированная дверь, которую нихрена ударом ноги не выбьешь. А держать руку над замком Навьен мог сколько угодно, сколько влезет просто, но в финале, его ждала дверь номер два.
Надеюсь, к моменту, когда он сумеет сломать обе, я уже сдохну.
***
Хрип и стон. Стон и крик. Ощущение, что мои мышцы рвутся, а суставы выворачиваются, боль, пронзающая насквозь электрическими разрядами. И так по нарастающей. Приступ за приступом. Меня трясло как в лихорадке, но при этом кожа оставалась холодной, несмотря на воду, которую я довела до состояния почти кипятка.
Я не знала, правильно поступаю, или нет, просто действовала от противного если Навьен принес лед, значит, мне нужна горячая вода. Очень горячая. Горячая до кипятка, но от нее было только хуже, и рука против воли тянулась к крану со спасительным холодом.
Не знаю, сколько это продлилось.
В моем состоянии минуты тянулись часами, но в какой-то момент по шее полилась кровь. Она казалась холодной, ледяными ручейками змеясь по распаренной коже, а потом, вдруг, хлынула теплым потоком, унося мои силы и мое сознание.
Но за миг до того, как я потеряла сознание дверь распахнулась. Последним, что я увидела был князь Даркан.
В его глазах плескалось бешенство.
***
Хриплый стон, шея простреливающая болью, и холодные пальцы, спасением накрывающие пульсирующее болью место.
Шшш, спи, тихий голос князя.
И я почти подчиняюсь, почти проваливаюсь в сон, слыша где-то на грани, словно громом отдаленного шторма:
Я жду объяснений, Навьен.
Именно эти слова и не позволили мне провалиться в небытие. Это, и раздавшаяся гробовая тишина в ответ.
Обратить ее сам, не причинив ей вреда, я не смогу, и ты знаешь об этом.
Могут ли слова падать вниз каменными глыбами, убивая того, кто и так уже тонет? Могут. Еще как.
Между тем тихий, пугающе тихий, размеренный голос продолжал:
Ты знаешь, кто я. Ты отчетливо осознаешь, каких усилий мне стоило заставить себя остановиться на одном укусе. Тебе известно все, Навьен. Но вместо результата, я вижу что?
Навьен промолчал.
А я вздрогнула, осознав, что не слышу его голоса, и распахнула глаза.
Вампирский тысячник стоял, в разодранной рубашке и пиджаке, покрытом мокрыми пятнами и кровью и смотрел на меня.
Не сметь смотреть на мою женщину! жестко отрезал князь.
Навьен опустил взгляд.
А я осознала, что прикрытая лишь полотенцем, лежу на постели, а князь, устроившись на подушках сидя, ласково перебирает пальцами мои волосы.
И князь же продолжил:
Разгони шавок. Усилить меры безопасности. Свободен.
Но вопреки приказу Навьен остался.
Затем, подчеркнуто стараясь не смотреть на меня, поднял преданный взгляд на хозяина, и спросил:
Тело княжны?
Сжечь.
Поклон, и Навьен покинул мою спальню, а я сдержала желание прошептать «Не уходи».
Положительно, при всех недостатках Навьена мне с ним было на порядок комфортнее.
Неужели? поинтересовался князь, продолжая гладить меня по волосам.
И не остановившись, даже когда осознал, что я не сплю.
Странно, невозмутимо продолжил он, часть мыслей я слышу, часть нет. Как тогда, когда ты села в мой автомобиль.
Очень хотелось сбежать. Прямо сейчас встать, и
Сбежать? Я правильно понял? ироничная насмешка.
А затем он, взяв меня за подбородок, заставил посмотреть на себя. Мокрый асфальт? Оттенок мокрого асфальта беспросветно исчез, являя метал. Жуткий, пугающий, металлический цвет радужки.
Это было жутко.
Неестественно, неправильно, негармонично это было жутко. Так словно человек сорвал кожу со своей руки, а у него там железо вместо костей. И ты смотришь на металлические кости, стальные сухожилия, но видишь и вполне живые мышцы. Ты смотришь и одновременно не понимаешь, как это работает? Как такое возможно? Что это в принципе?!
Ты смотришь, и не веришь в то, что видишь, а главное не хочешь верить. Просто не хочешь
Страшно? подтянув меня и устроив на подушках рядом, поинтересовался князь, скользя пальцами по моему телу.
Я вздрогнула.
Почему-то посмотрела на его ладонь, потом вновь на князя.
Он взирал на меня с едва читающейся улыбкой на губах и казался таким хорошим
И это мгновенно напрягло.
Я даже не сразу осознала почему, а потом вспомнила торопливо-суетливую Малисент, и ее полные чувства вины слова: «В девятнадцать лет князь посетил наш дом, мы с юга, и определился с выбором из трех кандидатур, выбрали меня. Я обрадовалась. Такая честь стать княгиней дома Даркан, и князь он такой казался хорошим».
Ключевое слово казался!
Именно ключевое.
Осторожно отстранившись, я села, придерживая полотенце. Куда девались остатки моей одежды, даже спрашивать не хотелось. Просто есть такие вопросы, ответы на которые знать как-то не особенно хочется, а если честно вообще не хочется.
Я еще мне было некомфортно.
Странно, еще не так давно, на вопрос: «Кто хуже всех на свете?», я бы не задумываясь, ответила: «Вампиры». А вот теперь не отвечу. Хотелось бы ответить, но не отвечу. Я просто уже видела тех, кто был хуже вампиров.
Один из них сидел рядом со мной.
И смотрел на меня все с той же насмешливо-покровительственной усмешкой, как смотрят на детей и домашних животных. И князь уже обозначил, кем я являюсь для него.
Нападение княжны Мортем так напугало тебя? вдруг спросил Даркан.
Напугало? Не то слово. Мне проще было поверить в призраков, чем в то чем стала княжна Мортем. Это было страшно. И это было жутко. Не то, чтобы я ранее недооценивала вампиров, я весьма высоко оценивала их смертоностность и уровень опасности, которую они представляют. Но княжна У меня было такое чувство, такое странное и даже омерзительное чувство страха смешанного с отвращением. Как если бы волк в лесу вдруг превратился в огромного жука, теряя шкуру опадающими с него лохмотьями. Теряя свою принадлежность к животным, к теплокровным, к тем, кого я могла понять и принять.
И это было похуже змей.
Это было чудовищно настолько, что мой разум просто отказывался верить в это.
О мутациях вампиров мы знали. Разные расы, разные вирусы, разные условия проживания вампиры были хищниками, идеально подстраивающимися под меняющиеся обстоятельства. Они подстраивались, выживали и в конечном итоге доминировали. Всегда, неизменно доминировали. Не явно, не становясь непосредственными правителями, но искусно манипулируя марионетками, которых подпускали к власти. И убирая своих же марионеток, если те пытались переломить ситуацию.
Причем весь масштаб их власти как-то не осознавался до того момента, пока я не начала работать в полиции. Счастье в неведении Счастье просто в неведении Наверное, я бы не хотела всего этого знать. Оглядываясь на прошлое, я понимаю так остро и отчетливо мне действительно не хотелось бы этого знать. Меня вполне бы устроила такая версия гибели политиков, как пьянство, случайность или авария. Она ведь даже не шла как официальная, так, на уровне слухов и сплетен, официально все всегда выдавалось красиво, торжественно, и лживо Ложь льется потоком, и только правду приходится кропотливо собирать по осколкам собственного мировоззрения, мироощущения, миропонимания
Потом накрывает шок.
Шок, осознавать, что вертолет не разбился при посадке взорвался в воздухе. Шок, от понимания, что не было пьянства, не было даже тяги к алкоголю, и вдруг Шок, от того, что кто-то может вернуться домой, поужинать с семьей, строить планы на завтрашний день, а потом вдруг внезапно сесть за руль автомобиля, мчаться на огромной скорости и врезаться в бетонный столб.