Голова, конечно, это у Олафа. Горбун то и дело хмурится и сокрушенно качает кудлатой башкой, как большой медведь. Все никак не может простить себе, что прозевал нападение. Обидно, понимаю. Увлекся он приготовлением обеда, который все равно потом пришлось выкинуть доедать за грязной тварью, которая жрала нашу похлебку прямо из котелка, мы естественно побрезговали. Увлекся, понадеялся на защитный купол Лукаса и пропустил момент, когда тот его снял. Вот и едем теперь усталые, голодные и злые. Но зато все живые. А это в нашей ситуации самое главное. Большая шишка на голове горбуна и кровь на его рукаве это такая мелочь, по сравнению с тем, что нас могли сегодня запросто убить. В пору мне уже воздвигать в Минэе храм во славу Айрана, если бы не его заступничество, неизвестно еще чем бы все закончилось. Вернее известно. Мысленно благодарю его от всей души за наше спасение, обещаю поискать в окрестностях столицы старое капище и возродить его. Память Йена тут же отзывается ворохом картинок, на которых какие-то древние развалины, поросшие плющом и мхом. Похоже, вокруг Минэя их немало, во время охоты княжич встречал такие руины не раз, и не два. Значит, и Олаф в курсе, где это находится. Осталось обследовать окрестные леса и найти то, что раньше принадлежало богу кузнецов и строителей. Меч за спиной посылает приятную волну тепла по моему телу. Надо так понимать, что сейчас эти мои намерения были одобрены свыше.
Путь мы держим вовсе не в город, а в ближайшую деревеньку. Виной этому наш военнопленный маг. Милосердный Лукас не дал мне его сразу добить, а тащить этого поганца в столицу нам никак нельзя слишком много вопросов будет у стражей на воротах. Привлекать же к себе лишнее внимание и объяснять людям, что достопочтенные купцы делали на берегу реки и как именно они смогли отбиться от банды наемников, нам не с руки. Вот и тащим с собой это чемодан без ручки. Нет, а что?! Хороший ведь каламбур получился, учитывая, что руку я ему сам же и отрубил. Чтобы не шалил маг и не бросался разными нехорошими заклинаниями в честных людей. В мирных людей подчеркиваю. Сейчас этот бледный от потери крови и боли «чемодан» восседает на трофейной лошади, привязанный к седлу, и видимо проклинает свою горькую судьбу, изредка бросая косые испуганные взгляды в мою сторону. Бойся, бойся меня, маг! Я еще не решил до конца, что мне с тобой делать.
По словам Лукаса, «чемодан» зовут Грёбиусом. Высокий, худой, с короткими черными волосами с нашим толстячком этот маг Земли представлял полный контраст. Аура выдает в нем не самого слабого мага, но боль в ней сейчас полыхает фиолетовым пятном, высасывая из парня прорву сил. Моего язвительного смешка по поводу его имени Лукас естественно не понял и начал жарко уверять меня, что парень не просто дезертир, а в отличие от своих подельников, он идейный противник мобилизации чародеев в армию. Похоже, мой сподвижник решил, что нашел свою родственную душу. И в чем-то я даже их понимаю обидно, когда природный дар делает тебя заложником обстоятельств. Но разве идейные разногласия с властями это повод заниматься разбоем на дорогах и грабежом беззащитных путников? Чем этот Грёбиус принципиально лучше того лесного отребья, что напало на отряд Густава в Микении? Да ничем! Маг Земли вполне мог бы добраться до Ирута и заняться там честным делом, а не примыкать к «работникам ножа и топора». А то нашелся, блин, романтик с большой дороги! Лукас пытается мне возразить.
Йен, они его заставили! со скепсисом смотрю на нашего защитника угнетенных магов.
Лукас, я, конечно, ничего пока не смыслю в магии Земли, но ответь: как можно к чему-то принудить мага этой стихии, находясь в лесу или в поле? Где буквально все ему подчиняется? Молчишь? Да если бы мы с тобой не оказались в воде на наше счастье, он спеленал бы нас в два счета. А дальше спокойно бы смотрел, как его подельники убивают беззащитных. Скажешь, я не прав?
Толстяк пожимает плечами, аргументов больше нет.
И зачем ты на него нацепил эльфийский амулет? Олафу он сейчас больше нужен.
Княжич подает голос горбун Мне уже лучше.
Давайте, тогда его добьем предлагает Лукас.
Пленник, не ожидавший такого подвоха от коллеги, испуганно на нас смотрит.
Я подумаю.
Так, что у нас там дальше в песне
«Хлопцы, чьи вы будете, кто вас в бой ведет»
На третьем куплете память меня слегка подводит. Хотя воспоминания о пионерском лагере, где эта песня собственно и была когда-то разучена для смотра отрядной песни, у меня до сих пор удивительно яркие. Они из того, самого счастливого периода моей жизни, когда еще и родители были живы, и жизнь вокруг казалась удивительной и прекрасной. Зато следующий куплет я помню отчетливо:
На третьем куплете память меня слегка подводит. Хотя воспоминания о пионерском лагере, где эта песня собственно и была когда-то разучена для смотра отрядной песни, у меня до сих пор удивительно яркие. Они из того, самого счастливого периода моей жизни, когда еще и родители были живы, и жизнь вокруг казалась удивительной и прекрасной. Зато следующий куплет я помню отчетливо:
«Мы сыны батрацкие, мы за новый мир,
Щорс идет под знаменем красный командир».
Странные все-таки выверты у памяти. С чего вдруг мне этот Щорс вспомнился?
Дорога делает крутой загиб и от реки резко сворачивает влево. А вот и отгадка впереди уже видна деревня. Не таясь и не прибавляя скорости, мы приближаемся к ней. А там нас уже ждут. Десятка два мужиков вышли на дорогу, преграждая путь, и выглядят они крайне недружелюбно. В руках у них вилы, топоры и даже косы. Теплый прием, ничего не скажешь! Останавливаемся, не доезжая, чтобы не провоцировать «встречающие лица». От них вперед выходит седой старик, безо всяких приветствий хмуро спрашивает:
Чего надо, чужаки?
Какие ж мы чужаки, старина Бран? Олаф снимает амулет-личину, и в глазах старика тут же отражается узнавание. Голос его сразу теплеет градусов на дцать.
Ну, здравствуй, старый вояка! Все не сидится тебе на месте?! А это кто с тобой?
Двое друзей, а вон тот Олаф презрительно машет рукой в сторону нашего пленника пытался сегодня убить нас.
Старик зорко вглядывается в лицо Грёбиуса, потом зло сплевывает на землю. Признал. Мужики за его спиной угрожающе скалятся в сторону пленника.
А где ж остальные разбойники?
Уже перед Единым в грехах своих каются. А с этим не решили пока, что делать.
Нам отдайте, уж мы-то знаем, как его к подельникам отправить!
У-у-у Видно бандиты и здесь уже успели нагадить. То-то мужики настроены так по-боевому. Один из них тот, что с перевязанной рукой вдруг радостно бросается к трофейной лошадке, признав в ней свою животинку, отнятую бандитами. Другой кричит, чтобы ему вернули украденную у него свинью. Кого-то подкараулили в лесу, возвращающегося с ярмарки, отняли всю выручку, да еще и зверски избили, теперь бедняга отлеживается дома. Мужики ропщут и угрожающе надвигаются на пленника. Пленник зеленеет лицом. К такому обороту, он точно не готов. Олаф, уловив воинственный настрой крестьян, согласно кивает головой.
Чего ж не отдать, нам он без надобности лишняя обуза. Да только маг он, маг Земли. Может, лучше к делу его пристроить? Пусть вон овраги вам на лугу заровняет, или землю, что под паром от сорняков очистит? Да, хоть кротов и сусликов с полей прогонит какая-никакая, а польза от него будет. Убить-то всегда успеете.
Так и будете нас на дороге держать, или все же в гости пригласите и накормите? это уже я с претензиями к встречающим.
Нет, а чего?! Жрать хочется аж, сил нет, а они своих спасителей на дороге маринуют! До мужиков, наконец, доходит, от какой напасти, и кто именно их избавил. Эти наглые твари долго еще могли бы терроризировать местное население, и натворили бы здесь дел. Лица крестьян разом светлеют, топоры и вилы опускаются, дальше нас всей толпой уважительно провожают до дома местного старосты. Поняв, что угроза миновала, на улицу постепенно высыпают женщины и дети, с любопытством разглядывают нас и пленника, становится людно. Хозяин трофейной лошадки грубо стаскивает пленника с седла, и кулем бросает его у крыльца. Со слезами на глазах обнимает свою нежданно вернувшуюся красавицу. Оно и понятно лошадь здесь для крестьян большая ценность, можно сказать кормилица. Наших лошадей заботливо подхватывают под уздцы, уводят на конюшню. Нас с почетом приглашают пройти в дом. Старостой оказывается тот самый седой старик Бран.
А этого куда? крепкий мужик, поигрывая топором, кивает нам на Грёбиуса в погребе закрыть?
Вы его еще в терновый куст киньте! моего юмора никто не понял и мне приходится пояснить Мага Земли бесполезно запирать в земляном погребе. Он, как только восстановится, тут же и сбежит оттуда. Нет, этот у нас так легко не отделается.
Присаживаюсь перед ним на корточки, приподнимаю его лицо за подбородок. Тихо спрашиваю:
Готов принести мне магическую клятву верности? На крови? В глазах парня мелькает ужас.
Клятвы на крови запрещены Церковью!
А ты что праведник и ничего запрещенного Единым в жизни не делал?! маг мигом сдувается и опускает глаза. Вот то-то же. Я за своей спиной бандитов оставлять не собираюсь.
Клятвы на крови запрещены Церковью!
А ты что праведник и ничего запрещенного Единым в жизни не делал?! маг мигом сдувается и опускает глаза. Вот то-то же. Я за своей спиной бандитов оставлять не собираюсь.
Я не бандит! Я никого не убивал!
Крестьянам вон, расскажи. Не убивал сам, так другим помогал. Так дашь клятву, или
Я многозначительно замолкаю, парень беспомощно оглядывается на Лукаса в надежде на его поддержку. Но тот даже и не собирается вмешиваться. Я сейчас в своем праве. С магами шутки плохи.
А ты кто вообще?
Согласишься на клятву узнаешь. А мертвому это знать ни к чему.
Я могу подумать?
Нет. Думать раньше надо было, когда в банду вступал, да деревни грабил. А сейчас или клятва, или к своим подельникам отправишься. Выбор за тобой
Маг молчит, упрямо сжимая зубы, и я выпрямляюсь. Отхожу, направляясь к крыльцу, равнодушно бросаю мужику с топором:
Он твой. Но я бы на твоем месте его сразу же прибил, все равно предаст, обманет или сбежит.
Нет!!! кричит Грёбиус я согласен на клятву тебе!
Добровольно идешь на это? Подтверждаешь в присутствии свидетелей? парень скрипит зубами, потом произносит нехотя.