Играй по правилам, солнышко, шепнул Егор, маска или наручники выбирай сама.
Поразительно жестокий.
Маска, измученно выдохнула Танька. Ладно. Она еще победит. Добьется того, чтобы он ей доверился, сократил дистанцию. А так, так хотя бы можно было прикасаться, такой роскоши он ей еще не позволял.
Вслепую Танька завелась даже быстрее, чем могла бы. Казалось бы, всего лишь такая мелочь, но темнота заставляла сосредоточиться на прикосновениях, а с ними Егор совершенно не скупился, хотя и явно экономил время на прелюдии, пользуясь наиболее эффективными, но тем не менее очень нежными приемами. Впрочем, эта спешка была позволительна, в конце концов, время действительно поджимало.
Да плевать. К черту долгие прелюдии, это что, последний секс в Танькиной жизни? Нет.
Что было особенно возмутительно Егор молчал. Обычно он-таки выдавал какие-то мелкие комплименты, подкидывавшие дров в топку поддержания Танькиной самооценки, но сейчас сейчас молчал. И Танька, искусившись ответить ему взаимностью, молчала тоже. Позволяла себе только глотать воздух, хотя тактильная передозировка ее настигла уже после того, как она стащила с него футболку и соприкоснулась с ним телом к телу. Хотела взорваться, от губ и языка, не отрывающихся от ее груди. Задыхалась от его пальцев, терзавших ее клитор, прикусывала губы от того, насколько будоражащий это был «танец». Боже, хотелось впиться в его плечо зубами, потому что это было совершенно невыносимо так ее кипятить, доводя это возбужденное головокружение почти до боли, и ведь не прекращал же нет, тянул, минута за минутой, будто выжидая чего-то
Серьезно?!
Егор измученно выдохнула Танька, вжимаясь ладонями в кожу его голой спины.
А? так и есть. Тон был насмешливый. Он снова над ней издевался. Хотел, чтобы она попросила.
Трахай уже, прорычала Танька, силясь не вцепиться в его спину ногтями. Отделанная задница подсказывала, что это Егору, скорей всего, не понравится.
Никакого воспитания, укоризненно фыркнул он, а сам в это время ткнулся пальцами внутрь Таньки, и мир расцвел яркими пятнами удовольствия, как воздух во время фестиваля красок Холи, ну ладно, так хватит?
Да блин. Да, он мог вытрахать ее сейчас и так, пальцами, да, она бы непременно кончила, но
Егор, ну время же
Жаль, да, поджимает, с сожалением заметил Егор, и в кои-то веки Танька почуяла запах презерватива. Сегодня клубничный.
Этот кайф всегда был уникальным. И никогда не могло надоесть это ощущение, когда член твердый, крепкий, охренительный член толкался внутрь. И всякий его толчок в ее тело хотелось растянуть, распробовать как можно лучше.
Егор жульничал. Потому что именно сейчас он вжимал Танькины руки в простынь, и все, что она могла обвивать его ногами, сжиматься вокруг его члена, лишь бы ощутить его еще сильнее, еще ярче.
Солнышко, не больно?
Танька мотнула головой. Какое там больно в груди воздуха не было, любой стон, сорвавшийся с губ, казался слишком тихим. Да, в принципе, пятая точка возмущается с каждым движением, но это все было очень вторично. Первичным был Егор.
Какая ж ты у меня сладкая
Горячие слова, горячим шепотом сказанные в Танькины губы, будто пуховкой прошлись по обнаженной коже души. Танька потянулась к Егору, пытаясь найти его вслепую, но Егор уклонялся от ее губ, заставляя изнемогать по нему еще сильнее. Еще громче вскрикивать от его движений внутри нее, от всякого из которых от Танькиной души во все стороны летят искры, как от раскаленной головни.
Егор, Егор Такой возмутительно волшебный, такой разный, то нежный, то безжалостный, в любой своей версии пьянящий, раскаленный, божественный. Дорогой настолько, что Таньке хотелось смаковать с ним каждую секунду. И не нужно было больше ничего, только он сейчас.
Сейчас Сейчас
Егор! выдохнула из последних сил, прогорая дотла, до пепла, слабея всем телом. Перед глазами кружились разноцветные точки.
Да, интонации на грани рычания, от этой дикости душу будто парализует, да, солнышко! Мое солнышко! Мое!!
Он будто ждал, пока она кончит, потому что не стал оттягивать ни одной лишней секунды разрядился практически сразу же. Навалился на Таньку, уткнувшись в ее висок губами, заставляя прибалдеть от его такой приятной тяжести. Затем скатился с нее, и это было грустно, но неизбежно.
Все. Бегом собираться, милая, как ни в чем не бывало выдохнул, пока Танька наскребала в себе силы для того, чтобы просто сесть на постели. Чертов энерджайзер, разве не мужчины обычно после оргазма устают и валяются пластом? Почему у Егора с Танькой все было настолько наоборот?
Ладно, действительно некогда было думать, Танька покосилась на часы и тоже подпрыгнула. Собираться надо было не бегом. Собираться надо было со скоростью света.
Ладно, действительно некогда было думать, Танька покосилась на часы и тоже подпрыгнула. Собираться надо было не бегом. Собираться надо было со скоростью света.
В компании
Как я выгляжу? Танька обернулась к Егору. Голову пришлось оставить немытой, сушить было некогда. С какой скоростью Танька запихивала в себя творог лучше не рассказывать. А ведь заикнулась же, что «может, я без завтрака», так Васнецов уставился на нее таким взглядом, от которого Танька сама шлепнулась на табуретку пятой точкой, заодно лишний раз вспомнив, что вообще-то именно эта область у нее сейчас чувствительная.
Отлично выглядишь, кажется, это действительно так Егор обернулся и не только одобрительно кивнул, но торопливо Таньку поцеловал, даже вопреки тому, что время уже не просто поджимало затягивало на горле кожаную петлю, солнышко, выходим, Оксана Леонидовна просила ее подбросить сегодня.
Танька вздрогнула.
Ты говорил, что знать не должны, выдохнула она, так может, я сама доеду?
Ага, доедешь ты, как же, Егор покосился на часы, к половине первой пары разве что. А кто мне примеры разбирать будет?
Ну, если Егор качнул головой, и Танька не стала договаривать свое «надо».
Оксана знает, пожал плечами, кажется, это было неважно, не переживай, солнышко.
Ну, Танька это предполагала. Ладно. Егору лучше было знать кому говорить, кому нет. Ей-богу, Таньке было пофиг знает кто-то о том, с кем она трахалась, или нет. Тут имело значение лишь то, насколько это могло повредить Егору на работе. Но, кажется, опасности не было, потому что он выглядел абсолютно спокойным.
Чем загрузилась, Тань?
Этот вопрос прозвучал уже в машине, когда Танька действительно подзависла, размышляя о том, о чем ей размышлять не стоило.
Неважно, кратко отозвалась Танька, дергая плечом.
Солнышко, я неважно отношусь к слову «неважно», ровно заметил Егор, не отрываясь от слежки за дорогой, знаешь, если ты думаешь, что я вчера перебрал, я бы предпочел это ушами услышать.
Да нет, не перебрал, Танька аж закашлялась от неожиданности, правда, это было жестко По самому-самому пределу. Еще чуть-чуть и
Уверена? почему-то Таньке казалось, что Егор даже рад, что нужно смотреть на дорогу и не смотреть на нее. Уверена, что не перебрал?
Танька растерянно пожала плечами. Вчерашний вечер был Очень ярким. Адреналина было столько, что Танька действительно выдержала еле-еле. Экстремально. Это было настолько экстремально, что сегодня Танька была точно уверена, что ей не приспичит повторить в ближайшее время. Но боже, какой сокрушительный был оргазм. Никогда в жизни она еще так не орала. Никогда в жизни не ощущала себя растертой в настолько мелкую стеклянную пыль. И слезы текли по лицу после не от боли, а от кипучего, острого, практически нестерпимого кайфа.
Ладно, вечером договорим о том, что там у тебя «неважно», произнес Егор, притормаживая возле остановки. Да уж, вряд ли он это забудет Хотя ладно, вечером она наверняка уже слегка справится с впечатлениями.
Доброго утра, Татьяна, заметила Ардова, загружаясь на заднее сиденье машины Егора, и, кажется, еще никогда Таньку не подкалывали только пожеланием доброго утра. У Ардовой получилось.
Доброго, Оксана Леонидовна, Танька и пыталась не улыбаться, как застуканный с распакованной шоколадкой ребенок, но не очень выходило. И почему она сейчас чувствовала себя настолько неловко?
У Ардовой вечно был слегка ироничный тон, под стать прищуренным насмешливым серым глазам. Вообще, они с Егором были неуловимо похожи и требовательным подходом к студентоте тоже, среди перваков на курсе даже слухи ходили, что Егор и Ардова если не живут вместе, то по крайней мере трахаются, до того часто декана видели в компании Оксаны Леонидовны, до того похожа была их манера общения. Но нет, уже в конце первого семестра становилось понятно, что нет там секса. Химия была исключительно интеллектуальная, никаких гормонов. Танька, в свое время первогодкой, Ардовой по-тихому завидовала, потому что Потому что! Это была совершенно иная весовая категория, соперничать с такими Танька никоим образом не могла. Нет, Ардова не была какой-то моделью, иначе чтобы она делала на кафедре приборостроителей? Но нормальная, симпатичная, умная, зрелая женщина. Именно вдохновившись ее примером, Танька срезала собственную гриву, потому что, оказывается, красивыми могут выглядеть не только длинные волосы. И хорошо вышло, по крайней мере Таньке эффектность стрижки очень нравилась!
Разрешите мое любопытство, Татьяна, так с трусами это все-таки вы постарались? с интересом спросила Оксана Леонидовна, и Танька вспыхнула.
Да она, она, насмешливо заметил Егор, а кому тут неуд за отсутствие ответа?
Произвол, ехидно буркнула Танька, меня заваливают. Я к ректору пойду.
Зачем тебе ректор, солнышко? Он уже в летах и никоим образом не готов к эротическим подвигам. Тем более, разве тебе не нравится, как тебя заваливаю я?
Кажется, Егор не особенно стеснялся Оксану. Танька такой вот смелостью прихвастнуть не могла. Уж больно внимательно на нее смотрела Ардова с заднего сиденья, что поневоле робелось. И сразу вспоминалось про недосчитанные лабы по схемотехнике.
Мне очень нравится, кратко отозвалась Танька, заметив, что Егор, недовольный отсутствием ее ответа, поджал губы, ты же знаешь.
Ты главное, сама не забывай.
Оставшийся кусок дороги прошел более-менее спокойно. Танька отмалчивалась, Егор тоже не особенно отвлекался от дороги, они с Оксаной затеяли беседу по поводу какого-то проекта, а Танька развлекалась тем, что в уме пересчитывала задачку по схемотехнике «вручную» без калькулятора. Хотя что там было просчитывать, схема была легкая.
Вечером увидимся? Егор произнес это, пока Танька возилась с ремнем безопасности, пытаясь нашарить кнопку.