Жорик, услышав такое мое откровение, начал зачем-то скакать по кухне, стучать себя кулаком по лбу и корчить странные рожи.
Тебе плохо? Попей водички! урезонила я его, прикрыв трубку ладонью, и вернулась к телефонному разговору: Это ограничит ваши возможности, господин Клюшка? Качество новостей от этого пострадает?
В разговоре образовалась напряженная пауза. Видимо, Клюшка обдумывал ситуацию.
А он наш? спросил Николай наконец.
На этот раз пауза образовалась из-за меня. Со снисходительной полуулыбкой я рассматривала Жорика, нервно протыкающего салфетку карандашом. Надо же, еще и обидчивый.
Наш, господин Клюшка, стопроцентно наш. Никаких других желаний, кроме как оградить мою подругу от неприятностей, он в отношении вас испытывать не станет.
Я понимаю. Клюшка расслабился и решил пошутить: В вашем присутствии ни один здоровый мужчина не сможет испытывать никакие желания в отношении меня
Гм А если я отлучусь?
Впрочем, и без вашего присутствия тоже, ловко выкрутившись, закончил фразу Клюшка. Что ж, подъезжайте.
Я нажала кнопку «отбой» и унесла трубку на базу. Жорик демонстративно молчал.
Нас ждут у Николая в офисе, безразлично проговорила я и отправилась одеваться.
От обиды охранника остался неприятный осадок. М-да Я и сама не подарок, а тут еще этот Жорик. Боюсь, мы никак не сработаемся.
Послушай, я заговорила первая, я понимаю, ты на меня обижаешься. Но надо же как-то управлять собой. Раз нам нужно вместе работать, значит, мы должны подстраиваться друг под друга.
Я не обижаюсь, Жорик вызвал лифт, просто лишний раз убеждаюсь, что женщина на корабле приносит сплошные несчастья. Кто тебя за язык тянул? Никак нельзя было сказать, что я твой друг или еще что-то?
Что именно? И с какой стати в таком случае я взяла тебя в столь личное и не нуждающееся в лишних ушах дело? Любая ложь в данной ситуации выглядела бы подозрительной.
Все равно! Хорошо еще, что ты имени моего не назвала. Ни один нормальный человек в присутствии детектива себя спокойно чувствовать не будет.
Заметила по себе, огрызнулась я.
Ни одной мыслью больше с тобой не поделюсь! продолжал возмущаться Жорик. Ни одним открытием! Будешь получать только конкретные указания к конкретным действиям.
Я аж поперхнулась от такой наглости.
Отлично! В таком случае я буду действовать так же. Посмотрим, кому быстрее удастся найти этого Александра. Не забывай, «кошку» ты бы без меня в жизни не нашел!
Тебе просто повезло! отмахнулся Жорик. Стечение обстоятельств.
На этот раз инициатором полного игнорирования друг друга стала я. Молчать, как выяснилось уже через пять минут, оказалось занятием скучным и тяжелым.
А где машина? Ты же говорил: «Я за тобой заеду! Я к тебе приеду!» тоном дамы, не ведающей, как выглядят поезда в метро, поинтересовалась я.
Заеду относилось к общественному транспорту. А ночью я приехал на такси, сухо ответил Жорик.
Ах, такие расходы Я тебе что-то должна? ехидно поинтересовалась я.
Хочешь, компенсируй стоимость такси. Не откажусь, несмотря на серьезность тона, глаза охранника откровенно смеялись.
Было бы красиво вытащить сейчас из набитого бумажника несколько крупных купюр, вложить их в руки охранника и пожелать, чтобы он «ни в чем себе не отказывал». Но здравый смысл оказался сильнее.
Виктория компенсирует, сдала свои позиции я. Она обещала оплачивать текущие расходы.
Катя, у тебя невыносимый характер! На этот раз глаза Жорика не смеялись, и мне стало как-то не по себе.
Катя, у тебя невыносимый характер! На этот раз глаза Жорика не смеялись, и мне стало как-то не по себе.
Я вообще-то шучу.
Невыносимый характер и дурацкое чувство юмора!
После этого мы еще минут двадцать спорили, по какой линии метро быстрее добираться и где удобнее делать пересадку.
Глава шестая,
в которой каждый из героев открывается с наихудшей стороны
Буквально через час я прижималась лбом к прохладной обивке кожаного кресла в Клюшкином кабинете, сгорала от стыда, с трудом сдерживала слезы и жалела, что вообще знакома с Георгием Собаневским. Клюшка кусал губы и, превратившись весь в комок нервов, следил за передвижениями Жорика. Тот размахивал корочкой оперативника, расхаживал, переполненный чувством полнейшей вседозволенности, по Клюшкиному кабинету, по-хозяйски заглядывая в ящики шкафа, и сыпал бесконечным потоком обвинений, фактов, имен, дат, нецензурных выражений и угроз.
Ты кому, падла, голову морочишь?! Жорик вдруг перестал метаться. Выставив вперед челюсть и гневно сверкая глазами, он надвигался на Николая. С тобой по-хорошему пока разговаривают, а ты, скотина, понты колотишь? Я к тебе со всей душой, а ты?! Да я и тебя, и весь этот твой гадюшник в порошок сотру! угрозы эти Жорик выкрикивал, приблизившись почти вплотную к хозяину кабинета.
Брызги чужой агрессивно-ядовитой слюны оседали на аристократичном лице Николая, смешиваясь с мелкими каплями его собственного пота. Бледный от обиды и унижения, не шевелясь, Клюшка смотрел прямо перед собой и ждал, когда опер прекратит кричать.
Я совершенно не знала, что мне делать. Было во всей этой сцене, а точнее, в поведении Георгия что-то совершенно неестественное, будто Жорик, фальшивя и переигрывая, исполнял привычную, давно надоевшую ему роль.
Эта театральность настолько сбила меня с толку, что я даже не знала, правильно ли будет пытаться остановить поток выливаемой на Клюшку грязи. Может, на самом деле ничего плохого Георгий не делает? Может, я просто чего-то не понимаю? Не может быть, чтобы Жорик, которого я в принципе уже считала другом, вдруг оказался полной сволочью.
«Ты просто боишься вмешиваться и ищешь этому оправдания!» безжалостно заявляла мне совесть.
Начался весь этот цирк, едва мы переступили порог кабинета Клюшки. Выяснилось, что Николай с Георгием прекрасно друг друга знают.
О нет! увидев Жорика, Клюшка закатил глаза и тихо выругался. И этого субъекта вы, Катерина, назвали нашим человеком? Разочарован.
Жорик, тогда еще вполне представлявший собой нормального детектива, широко улыбнулся и, не спрашивая разрешения, прошел в кабинет. Я, всем своим видом изображая недоумение, последовала за ним.
Убирайтесь! Клюшка тоже улыбнулся, хотя в глазах его при этом мелькали огоньки ярости. Ликбез отменяется. Тебе, Георгий, я ничего не скажу.
Скажешь. Иначе говорить начну я. Причем разговаривать буду исключительно с властями и журналистами. Жорик, постепенно начиная наглеть, без разрешения плюхнулся в кресло. К тому же только о тебе, Николаша.
Тебе мало неприятностей? Клюшка уже перестал улыбаться. Уж не знаю, чем ты занимаешься сейчас, но и с этого места работы тебя тоже выпрут в два счета, стоит мне сделать пару звонков. Не говоря уже о том, что я могу выставить вас обоих из моего кабинета, пригласив охрану, или вообще вызвать полицию.
И вот тут Жорика понесло. То есть буквально после этой фразы Клюшки с лица Георгия сошло все человеческое. Он побелел, нехорошо прищурился и, глядя прямо в глаза Клюшке, проговорил, тяжело дыша:
Опять мне своим дядей грозить будешь? Ну-ну. А ты знаешь, что нынче власть слегка переменилась? Кстати, он вдруг рассмеялся, кто будет вызывать полицию? Ты будешь вызывать полицию? Ну-ну! Жорик прищурился и предъявил удостоверение оперуполномоченного.
Мы с Клюшкой одновременно вздрогнули. М-да Я-то думала, что Георгий уволен из органов.
А что это значит, знаешь? продолжал Жорик. Раз меня, несмотря на твои хлопоты, приняли обратно, значит, твой дядя в нашей системе больше ничего не решает. Понял? Я на тебя дело не завожу просто потому, что руки марать неохота. А охрана твоя ко мне притронуться права не имеет. Я «лицо при исполнении». Все за решеткой окажутся! Ты мне не молчи! Жорик перешел на повышенный тон. Ты мне давай отвечай на вопросы Катерины, если не хочешь, чтоб хуже было!
После чего последовал приведенный выше монолог обиженного опера, который окончательно сбил с Клюшки спесь, а с меня всякое понимание происходящего. Бедный Николай мельком глянул на меня, явно моля о помощи, и я осознала, как виновата перед товарищем.
Жорик, я робко дернула опера за рукав и тут же устыдилась собственного ставшего вдруг пискляво-заискивающим голоса. Это же Клюшка, он же невиновен, ты сам говорил. На каком основании ты с ним говоришь, как с преступником?
Много разговариваешь! рявкнул на меня опер, и я на какое-то время вообще утратила способность говорить. Потом Жорик тяжело вздохнул, несколько раз мотнул головой, явно приходя в себя, и заговорил уже более спокойным тоном: Поверь мне, Катерина, этот тип и есть преступник. По-другому с ним нельзя разговаривать.
Если я преступник, то почему до сих пор не за решеткой? язвительно поинтересовался Клюшка, тоже заметивший, что опер начал успокаиваться.
Ты отвечай давай, а не вопросы изобретай! профессионально гаркнул Жорик.
Я чувствовала себя полной идиоткой. С одной стороны, я уважала Николая, и подобные методы ведения беседы с ним, разумеется, считала неприемлемыми. Причем, судя по бросаемым на меня Клюшкиным взглядам, незнание Жориковых планов никак не освобождало меня от ответственности за то, что я привела сюда этого хама. С другой стороны, возможно, грубость Жорика была единственным методом что-то узнать об Александре в нынешней ситуации. Кроме того, меня выводил из себя один замечательный факт: Жорик, имея с Клюшкой какую-то давнюю вражду и зная, что тот замкнется при встрече с опером, все равно напросился идти со мной. То есть по всему выходило, что Георгию нравилось устраивать подобные скандалы и что шел он к Клюшке, прекрасно понимая, во что выльется встреча, и осознавая, что подставляет всем этим меня. Мое ранимое самолюбие требовало разбирательства.
Я тебе сейчас кое-что объясню, как бы в ответ на мои мысли поспешил сообщить опер. Твой друг Клюшка на самом деле совсем не безгрешная фигура. При своем элитном клубе знакомств наш любезный Николаша содержит притон. Мальчики и девочки по вызову, любая прихоть за большие деньги и прочая пошлятина. Занятие противозаконное, непорядочное и к тому же отличающееся очень навязчивым маркетингом. Все клиенты, заполняющие анкеты в клубе «Надежда», через время получают звонок от теневого сегмента организации с предложением сделать эксклюзивный заказ. Мы, мол, знаем, что вы страдаете от одиночества и ищете партнера, знаем ваши предпочтения, поэтому хотим предложить прекрасного специалиста, который непременно развеет вашу тоску.