Поначалу со старушкой отношения у нас не клеились. Она глохла даже при попытке тронуться, а я, зло чертыхаясь, лупила ее по рулю. Так она и стояла одинокая и не кому ненужная во дворе дома, пока наш сосед по квартире не научил меня ездить на «механике».
Ален, как же ты права получила? недоуменно наблюдая, как я пытаюсь воткнуть первую передачу, спросил тогда сосед.
Так мне стало стыдно в том момент, что я себе пообещала, во что бы то ни стало научиться ездить на «Ладе».
И ведь научалась!
Даже лихачу иногда под настроение.
Сейчас настроения не было.
Пока ехала на дачу в голове то и дело витали непрошеные воспоминания. Все это время после болезненного разрыва с Егором я гнала их от себя. Сантименты нынче непростительная роскошь. Особенно для мамы четверых детей.
Выезд из города, к удивлению, проскочила без пробок и, прибавив газу, выехала на скоростное шоссе. Его построили совсем недавно, и дорога от города до нашего района стала намного приятнее, не говоря о том, что в разы быстрее. Поэтому уже минут через сорок я свернула с трассы на узкий сельский асфальт, а после на грунтовку, которая вела на самый отшиб села. Там за кособоким забором стоял наш маленький, но аккуратный дачный домик.
Я купила этот дом у одной пожилой пары. Их городские дети уехали жить в Москву и через пару лет забрали родителей с собой.
Домик был очень старым, но ухоженным. Все в нем было просто, без излишеств, но добротно и по-домашнему уютно. Бывшие хозяева даже мебель забирать не стали. А я и рада. Пусть она старая с советских времен, но лучше чем вообще никакая.
Запарковав свою старушку у калитки и прихватив тортик, поспешила к детям.
Ухоженный и чистый двор, утопающий в свежей майской зелени плодовых деревьев, радовал глаз. Ветерок донес до обоняния нежный чуть сладковатый аромат. Ух ты! Зацвели все шесть яблонь. Значит, по осени будет урожай. С баб Дашей сока яблочного закроем
Баб Даша это моя соседка. В отличие от нас она здесь живет круглогодично. Благо, дом у нее с газовым отоплением.
Хлопнула деревянная дверь дома и на крылечко вылетело мое маленькое золотое счастье Настенька.
Мама! звонко закричала четырехлетняя кнопка и со всех ног поспешила ко мне.
Я одной рукой подхватила девочку и расцеловала нежные рутинные щечки.
Привет, мой котёнчик, ласково, прошептала я, прижимая Настену к себе. Смотри, что я купила. Круглые голубые глазенки, так похожие на глубокие омуты моей сестры, радостно сверкнули.
Ура!!! Мама толтик купила! и понеслась обратно в дом. Я всем ласкажу!
Ура!!! Мама толтик купила! и понеслась обратно в дом. Я всем ласкажу!
С ноги девочка распахнула дверь, так что та с глухим стуком шандарахнулась о стену. Следом послышалась ворчливая ругань баб Даши:
Куды несешься как очумелая?! Настена! Лоб себе расшибешь!
Баба Даша суровая сельская женщина, воспитавшая двух здоровых мужиков. Характер у нее как кремень непрошибаемый. От нее похвалы или ласкового слова в жизни не слышала, но в беде не бросит, всегда поможет, а это дороже всех любезностей в мире.
С предыдущими соседями старушка не общалась. Еще лет двадцать назад они крепко повздорили и отгородились глухим, почти пуленепробиваемым забором, чтобы даже пчела с чужого огорода не залетела.
Ты чего так поздно? не здороваясь, выдала баб Даша, уперев руки в боки. Мне твои бандиты весь спинной мозг выгрызли.
В этот вся баб Даша рычит, ворчит, но еще ни разу не отказалась присмотреть за детьми.
Опять что-то натворили? с чрезмерным энтузиазмом поинтересовалась я, заходя на маленькую веранду и тут же меняя парадные кроссовки на драные тапки.
Баб Даша с каменной миной подошла к двухкомфорочной газовой плите, открыла крышку большой кастрюли.
Вот! Полюбуйся! Я щи зеленые сварила.
Подошла поближе и нос уловил душистый запах свежесваренных щей. Желудок жалобно сжался, слюноотделение усилилось, и я быстро сглотнула.
М-м-м щи зеленые алчно протянула я и зачерпнула половником супчик, намереваясь попробовать.
Поднесла половник к губам и внезапно заметила, что в супе плавает что-то странное что-то чего в суше точно никак не должно быть.
Близнецы решили, что в супе не хватает мяса, буднично поведала баб Даша и отобрала у меня половник. Так что? Попотчевать тебя супом из дождевых червей? Я старалась.
И сказала как отрезала. Ни один мускул не дрогнул на лице этой мужественной женщины.
Э-э-э, я как-нибудь воздержусь, виновато съежилась под осуждающим взглядом баб Даши.
Моя соседка ярая сторонница строгого воспитания. Она всегда ставит мне в вину, что я слишком балую детей. Она наказывает, а я каждый раз их выгораживаю, а после вот таких «сюрпризов» становится всегда и неудобно и стыдно одновременно.
Баб Даш, делаю стратегический отвлекающий маневр. А пойдем чай пить с тортиком.
Женщина хмурит черные без единого седого волоска брови.
Не переживай, я все сама уберу и щи новые сварю, тут же заверяю я и тяну ее за рукав халата глубже в дом. И где эти сорванцы?
Близнецы отбывали строгое наказание. Стояли в разных углах в большой комнате с выключенным телевизором. Киря мирно ковырял пальцем виниловые обои, да так, что подле его ног образовалась белоснежная крошка, а Илья уселся на корточки и усердно отдирал тонкую полоску шпатлевки от плинтуса не иначе как подкоп для армии муравьев.
Увидев меня в дверях, да еще и с тортиком, мальчишки с дикими воплями кинулись ко мне и повисли как две обезьяны.
Мама! Мама!
Им уже по семь лет и они достаточно взрослые, чтобы понимать их настоящая мама умерла, но по-прежнему зовут меня мамой. А у меня каждый раз сердце сжимается. И радостно и больно одновременно. Так я их люблю.
Целую светлые, чуть рыжеватые макушки и, поднимая голову, ловлю полный немого укора взгляд баб Даши.
Так! спохватившись, тут же делаю суровое лицо. Кто из вас испортил бабушкин суш?!
Это не мы!
Да, это не мы!
А кто?! не дав вставить мне и слова, возмущенно каркает баб Даша.
Минутная заминка. Мальчишки синхронно чешут взлохмаченные шевелюры и Киря находится:
Барабашка!
Да, барабашка! вторит емудовольный находчивостью брата Илья.
Какой барабашка?! прифигевше срываюсь на писк я. Его же не бывает.
Рот Кири потрясенно, словно я только что убила все его детские мечты, приоткрывается и он, выставив палец перед собой, говорит:
Как не бывает? Ты же говорила, что он на чердаке живет.
И пока я пытаюсь найтись с ответом, этот манипулятор добавляет зловещим шепотом: Ты. Нас. Обманула
Да, обманула, поддакивает Илья, сложив тонкие детские ручки на груди в очень сердитом жесте.
Да-а, дела. Я, вторя жесту близнецов, озадаченно чешу репу. Это что же получается теперь я виноватая.
А пойдемте чай пить с тортиком! внезапно с преувеличенно радостью зовет баб Даша. Кто первый сбегает за водой получит два куска.
Рыжие издеватели мгновенно забывают про меня, барабашку и, узрев вожделенный тортик, опрометью несутся выполнять задание. Вот это я понимаю правильная мотивация.
Эх, учиться тебе еще и учиться, вздыхает баб Даша. Ален, скажи, как ты в садике работаешь? Они же из тебя веревки вьют.
С виноватой улыбкой пожимаю плечами, тем самым признавая, что так оно и есть на самом деле. Хотя нет, дети вьют из меня настоящие канаты.
Пока баб Даша на пару с любопытной Настеной накрывают на стол я, умывшись, иду в самую маленькую комнату, которая прежним хозяевам служила чуланом. Я эту комнату разгребла, поставили кровать и теперь там полноправно властвует мой старший ребенок Данил.
Комната Данила это царство компьютерных игр, соцсетей и книг о боевом фэнтези. Хорошо, что на даче нет интернета. Тут он хотя бы иногда выглядывает на ушицу.
Тринадцатилетний Данил мой самый трудный ребенок. Его бесконечная скорбь по отцу моя кровоточащая рана на сердце. Его отчужденность, обида на весь мир и боль, которая плещется в серьезных не по годам серых глазах постоянный укор мне. Не полюбила, не смогла понять и принять. Наши отношения это постоянное блуждание по минному полю. Один шаг вперед и три шага назад. Движение в сторону и я потеряю его.
Осторожно пучу в дверь и, не услышав ответа, заглядываю внутрь.
Данюш? Привет.
Привет, доносится бурчание, и серые глаза выглядывают из-за крышки ноутбука. Как съездила?
Я пожимаю плечами и быстро сканирую комнату сына. Все, как всегда, прибрано, постель застелена. Под кроватью два тома какой-то фантастической мути, рядом с ноутбуком пачка чипсов.
Нормально, пожимаю плечами я и сажусь на кровать.
И? вопросительно поднимает брови Даня. Чего этот козел хотел?
Даня! сурово восклицаю я. Что за слова?
Сын закатывает глаза и мгновенно исправляется:
Ладно, не козел, а осел. Так лучше?
Не отвечаю и сердито соплю носом.
Так ты не ответила. Чего он хотел? с нажимом повторяет Данил, и меня в который раз посещает чувство дежавю.
Он нереально похож на своего отца. От внешности до характера. Тот тоже был таким же серьезным, твердолобым и отчаянным. Иначе бы просто не смог завоевать мою красавицу сестру.
Соскучился он, отмазываюсь я и быстро перевожу стрелки. Ты опять целый день играл?
Ага.
Хоть бы с Таськой погулял.
Больно надо.
Вы же с ней дружили?
А теперь не дружим.
Что-то случилось?
Я сам разберусь.
Данил?
Я сказал сам!
Вот и поговорили.
Устало поднимаюсь с кровати и уже у двери говорю:
Пошли чаю попьем. Я тортик купила.
Данил все еще пышущий недовольством косит своими сверкающими глазищами и цедит:
Сейчас приду.
Я тихо прикрываю за собой дверь и вздыхаю. Почему с ним так сложно? Может из-за того, что он мне неродной? На подсознательном уровне чувствует себя лишним?
А ведь я никогда не выделяла его. Да и не задумывалась, что он, по сути, чужой ребенок, привыкший, совершенно к другой жизни. Обеспеченной и даже богатой.
Данил сын Романа мужа сестры от первого брака. Не знаю, как так вышло, что мальчик остался без матери. Знаю одно: мама его в добром здравии и много лет живет в Европе. Сам Даня ее не помнит, но это не уменьшает его боли. Он чувствует себя брошенным, потерянным, словно выброшенным.
Роман был чудесным мужчиной, заботливым и чутким отцом. С Аней они познакомились, когда я была на четвертом курсе института. Помню, как горели глаза сестры, когда она восторженно рассказывала о своем новом кавалере. Они стали самой гармоничной, любящей парой, какую я только встречала.
Признаться, даже немного завидовала старшей сестре. Может, поэтому через пару лет и выскочила за Егора. Аня отговаривала. Говорила не спеши. А я отмахивалась. Егор был таким лапочкой на руках носил, цветами заваливал, бриллианты дарил. В общем, дура была наивная.