Голос каноника вновь смягчился он звучал теперь мягко и нежно, как у женщины, как у женщины, которая говорит мужчине, что никогда не будет принадлежать ему:
Да, падре, нам неоднократно жаловались на вас, но его преосвященство закрывал на это глаза в надежде, что вы сами осознаете свои заблуждения и исправитесь
Взгляд его был суров. Падре Жозе Педро опять опустил голову.
Не так давно мы получили жалобу вдовы Сантос. Оказывается, вы не препятствовали банде каких-то мальчишек издеваться над нею. Точней говоря, вы даже подстрекали этих хулиганов. Что вы мне на это ответите, падре?
Это неправда, сеньор каноник.
Вы хотите сказать, что вдова Сантос лжет?
Каноник сверлил его глазами, но на этот раз падре выдержал его взгляд и повторил:
Это неправда.
Вам, должно быть, известно, что вдова Сантос одна из самых ревностных и богобоязненных наших прихожанок, защитница благочестия и веры. Вам известно, как щедро она жертвует?..
Я объясню, как было дело
Не перебивайте меня. Разве вас не учили в семинарии смиренно и почтительно слушать тех, кто призван руководить вами на стезе священнослужения? Впрочем, мне припоминается, что вы не были в числе первых учеников
Падре Жозе Педро знал это, и не было необходимости напоминать, что в семинарии он считался из последних. Именно поэтому так боялся он совершить ошибку и оскорбить Господа. Наверно, каноник прав: ведь он такой умный и так близок к Господу, а это больше, чем ум, это высшая мудрость.
Каноник сделал небрежное движение, точно отбрасывая прочь историю со вдовой, и голос его опять зазвучал проникновенно и мягко:
Теперь перейдем к гораздо более серьезному делу. По вашей вине, падре, у нас возникли трения с городскими властями. Вам известно, что вы натворили?
Падре и не пытался отрицать:
Вы про мальчугана, захворавшего ветрянкой?
Оспой, падре, оспой. Вы скрыли это от санитарных властей
Каноник сделал небрежное движение, точно отбрасывая прочь историю со вдовой, и голос его опять зазвучал проникновенно и мягко:
Теперь перейдем к гораздо более серьезному делу. По вашей вине, падре, у нас возникли трения с городскими властями. Вам известно, что вы натворили?
Падре и не пытался отрицать:
Вы про мальчугана, захворавшего ветрянкой?
Оспой, падре, оспой. Вы скрыли это от санитарных властей
Вера падре Жозе Педро в милосердие Божье была беспредельна. Он часто думал, что Господь не осудит его за то, что он делал. И сейчас эта вера придала ему сил выпрямиться и взглянуть в лицо каноника.
Вы знаете, что такое лепрозорий?
Каноник не ответил.
Оттуда возвращаются единицы. А тут мальчик, ребенок Отправить его в бараки все равно что совершить убийство!
Это не наше дело, произнес каноник тусклым, лишенным интонаций голосом, однако очень убежденно. Это компетенция санитарного управления. А мы обязаны уважать закон.
Даже если этот закон противоречит милосердию Господа?
Что вы знаете о милосердии Господа? Не переоцениваете ли вы свой разум, берясь судить о божественных предначертаниях? Вас обуяла гордыня.
Я хорошо знаю, что я невежда, недостойный служить Богу, попытался объясниться падре Жозе. Но эти дети растут как трава, до них никому нет дела, и потому я намеревался
Доброе намерение не оправдывает дурных поступков, прервал его каноник, и мягкость, с которой он произнес эти слова, противоречила заключенной в них непреклонности.
Падре опять почувствовал душевное смятение, но, обратив помыслы к Богу, сумел овладеть собой.
Что же дурного в моих поступках? С этими мальчиками никто и никогда не говорил всерьез о Боге. Они не имеют представления о вере, они валят в одну кучу святых и негритянских идолов. Я хотел спасти заблуждающихся
Я ведь уже сказал вам, что вы действовали из благородных побуждений, но деяния ваши оказались пагубны
Но ведь вы не знаете этих мальчишек! воскликнул падре и тотчас почувствовал на себе острый взгляд каноника. Они еще дети по годам и взрослые по образу жизни. Они ведут себя как мужчины, они уже познали и испытали всю житейскую грязь и мерзость Для того чтобы не отпугнуть их, мне и приходилось иногда поступать против совести.
Вы пошли у них на поводу.
Да, мне случалось подчиняться им в мелочах, но лишь затем, чтобы достичь успеха в целом.
Вы закрывали глаза на преступления этих выродков и тем самым одобряли их.
Да в чем же они виноваты?! Падре вдруг вспомнились слова Жоана де Адана. Кто заботится о них? Кто их учит и наставляет? Кто им помогает? У кого найдется для них доброе слово? Падре был так возбужден, что каноник, не переставая сверлить его глазами, отодвинулся подальше. Они воруют, чтобы не умереть с голоду, а состоятельные люди предпочитают швырять деньги, жертвовать на церковь и даже не вспоминают о том, что рядом с ними голодают дети! В чем же их вина?..
Прошу вас замолчать, повелительно произнес каноник. Если бы я не знал вас, то подумал бы, что слышу коммуниста. Да и нетрудно стать коммунистом, потершись среди этого сброда и наслушавшись всяких бредней Вы и впрямь коммунист, падре, вы враг церкви.
Жозе Педро глядел на него в ужасе. Каноник поднялся, простер к нему руку:
Хочу верить, что Господь в неизреченном милосердии своем простит ваши слова и поступки. Вы оскорбили Бога и церковь! Вы запятнали бесчестьем одеяние священнослужителя. Вы попрали законы государства и церкви. Вы действовали как коммунист. И поэтому мы не можем доверить вам приход. Ступайте, тут голос его, не потеряв властных, не допускающих возражений интонаций, вновь зазвучал мягко, ступайте, покайтесь в своих грехах, всецело посвятите себя добрым католикам вашей церкви, выбросьте из головы эти коммунистические бредни иначе мы будем вынуждены принять более суровые меры. Неужели вы думаете, что Господь одобряет ваши поступки? Взгляните на себя трезво: вам ли пытаться проникнуть в сокровенный смысл божественных откровений?..
Он повернулся к Жозе Педро спиной и направился к двери. Падре в растерянности сделал два шага следом, хрипло, как в удушье, проговорил:
Среди них есть мальчик, который хотел бы стать священником
Наш разговор окончен, падре. Вы свободны. Да вразумит вас Господь.
Но падре Жозе неподвижно стоял еще несколько минут, словно хотел что-то сказать, но так ничего и не произнес, только глядел на дверь, за которой скрылся каноник. Он ни о чем не мог думать и стоял в своей грязной, заплатанной сутане, чуть подавшись вперед, все еще протягивая вслед ушедшему руки, широко открыв испуганные глаза, беззвучно шевеля подрагивающими губами. Тяжелые шторы не пропускали в комнату солнечный свет. Со всех сторон Жозе Педро обступала тьма.
Коммунист Бродячие музыканты на удивление слаженно и стройно играли какой-то старинный вальс:
Душа моя тоскует, спаси меня Господь
Падре Жозе Педро прислонился к стене. Каноник сказал, что не ему пытаться постичь волю Божью. Каноник сказал, что он глуп, что поет с голоса коммунистов. Слово «коммунист» не давало падре покоя. Священники со всех амвонов проклинали тех, кого называют так. И вот теперь назвали и его А каноник умен и учен и потому близок Господу: ему легко услышать Божий глас. Да, он, падре Жозе Педро, совершил ошибку, впустую убил два года, два тяжких года Он хотел помочь сбившимся с пути детям. Неужто они и впрямь сами виноваты во всех своих бедах? Христос Лучезарный, вечно юный образ Он слышал, что и Христа считали революционером и Он тоже любил детей. Горе тому, кто причинит зло ребенку. А вдова Сантос защитница святой веры Значит, и ей слышен голос с небес? Два года впустую Конечно, ему приходилось идти на уступки, а как же было иначе завоевать доверие этих мальчишек? Они не похожи на других детей. Они знают все на свете, всю грязь и мерзость жизни, всю ее изнанку. И все-таки остаются детьми. Но разве можно было обращаться с ними, как с теми мальчиками, что получают в иезуитском коллеже первое причастие? У тех и мать, и отец, и сестры, и наставники, и исповедники, и еда, и одежда все есть Но смеет ли он даже в мыслях спорить с каноником? Каноник умен и учен, ему внятен глас Господа. Он близок Господу. А он, падре Жозе Педро?.. «Вы не были в числе первых учеников» Он скверно учился, Бог скудно наделил его способностями Станет ли Господь являть истину невежде? Да, он слушал речи грузчика Жоана Выходит, он сам вроде него?.. Он коммунист? Но коммунисты дурные люди, коммунисты хотят погубить страну. А грузчик Жоан честен и добр. И все же он коммунист. А Христос? Нет, нет, об этом страшно и думать Каноник разбирается во всем этом куда лучше недоучки падре в заплатанной сутане. Каноник умен, а Господь это высшая мудрость Но Леденчик хочет стать священником Это истинное его призвание. Но ведь он погряз в грехах, он ворует, шарит по карманам, тащит все, что плохо лежит Это не его вина Он, падре, говорит как коммунист А почему вон тот катит мимо в автомобиле, дымит дорогой сигарой?.. Он говорит как коммунист, сказал каноник. Простит ли ему Господь?
Падре Жозе Педро стоит, прислонившись к стене. Замирают последние звуки музыки оркестр уходит. Глаза его широко открыты.
«Да, Господь иногда говорит и с самыми невежественными из чад своих. С самыми неучеными Пусть я невежда. Выслушай меня, Господи! Ведь это дети, несчастные дети! Что могут они знать о добре и зле, если никто никогда не объяснял им, что это такое? Матери никогда не гладили их по голове, отцы никогда не говорили с ними. Господи, они ведь и вправду не ведают, что творят. Вот почему я с ними, вот почему я поступал так, как хотели они»
Падре воздевает руки к небу.
«Неужели если ты попытался хоть немножко скрасить жизнь этим обездоленным, значит стал коммунистом? Спасать их погибающие души, выправлять их искалеченные судьбы значит быть коммунистом? Раньше из них вырастали только жулики, карманники, в лучшем случае портовая шпана или сутенеры. Я хочу, чтобы они познали вкус честно заработанного хлеба, чтобы стали порядочными людьми А из колонии они выходят еще хуже, чем были. Господи, пойми меня: зверством и порками с ними не сладишь. Только терпением, только добром Ведь и Христос заповедал нам это. Почему же я коммунист? Господь явит откровение и невежде, тут не в учености дело Что же бросить «генералов» на произвол судьбы? Прихода теперь не видать Мать заплачет, когда узнает А сестра не сможет окончить свой институт Она тоже хочет учить детей, только других, тех, у кого есть и отец с матерью, и книги А эти мальчишки бродят по улицам, ночуют под открытым небом, или под мостами, или в холодном пакгаузе с прохудившейся крышей Нет, я не брошу их, не оставлю одних. За кого же Господь за меня или за каноника? Вдова Сантос Нет, я прав, я, а не они! Да, я глуп и невежествен и могу не расслышать Божий глас, но Бог обращается иногда и к таким, как я. (Падре Жозе заходит в какую-то церковь.) Я останусь с ними! (Он выходит и снова медленно бредет вдоль стены.) Я не сверну с пути. Ну а если путь мой ведет не туда, Господь меня простит. «Доброе намерение не оправдывает дурных поступков» Но ведь Бог всеблаг и милосерден. Я буду продолжать начатое! Быть может, не все из них станут ворами как счастлив тогда будет Христос Вот Он улыбается мне! Какой свет исходит от Него! Он улыбается мне! Благодарю Тебя, Господи!..»