Кто-то крикнул, чтобы лестницу убрали, и Марк понес ее обратно, к Безмолвным Братьям. Эмма схватила Джулиана за руку и мягко, но настойчиво потащила прочь от костров.
Он выглядел оглушенным, как будто получил крепкий удар, и теперь у него кружилась голова. Они остановились в стороне от толпы, Эмма завладела обеими его ладонями.
Никто ничего не подумает среди парабатаев нормально так проявлять приязнь. И все равно она поежилась. Прикосновение к нему, и ужасная ситуация, и это его пустое лицо все это было уже как-то слишком.
Джулиан
Он поморщился.
Мои руки, голос прозвучал удивленно. Я ничего не почувствовал.
Она опустила глаза и со свистом втянула воздух. Ладони походили на кровавых ежей так густо торчали в них занозы. Занозы черными черточками виднелись под кожей, рядом торчали обломанные щепки размером с зубочистку, теперь с них капала кровь.
Тебе срочно нужна ираци, она отпустила одну его руку и полезла за пояс, чтобы достать стило. Позволь, я
Нет, он выдернул и вторую руку. Его лицо было холоднее ледника. Не думаю, что это хорошая идея.
И он зашагал прочь.
Эмма едва смогла сделать вдох. Тай и Марк вернулись к Блэкторнам. Тай стоял рядом с Китом как всегда, как будто магнит со щелчком встал на место.
Марк потянулся, чтобы взять Кристину за руку.
«Я должна быть с Джулианом, держать его за руку. Быть рядом, чтобы он помнил: в этом мире есть вещи, ради которых еще стоит жить»
Марк потянулся, чтобы взять Кристину за руку.
«Я должна быть с Джулианом, держать его за руку. Быть рядом, чтобы он помнил: в этом мире есть вещи, ради которых еще стоит жить»
Но руки Джулиана были изранены, окровавлены, и он не хотел, чтобы Эмма их касалась. И душа его душа тоже была в крови, изранена, и, вероятно, он не желал сейчас никого видеть. Но ведь ее это не касается? Она другое дело; она его парабатай, разве не так?
Пора. Безмолвный голос одного из Братьев пронесся по полю, как рябь по воде. Они все услышали все, кроме Магнуса и Макса, которые стали растерянно озираться по сторонам. Эмма едва успела собраться с мыслями, а Безмолвные Братья уже поднесли факелы к растопке в основании каждого костра. Огонь взвился вверх, золотой и алый, и на мгновение это даже показалось красивым.
А потом рев пламени обрушился на нее, словно грохот падающей волны, и весь луг обдало жаром, и тело Ливви скрылось за пеленой дыма.
Сквозь жадный треск костра Кит едва слышал тихую песнь нефилимов:
Vale, vale, vale. Прощай, прощай, прощай.
Валил густой дым. Глаза жгло и щипало, а Кит стоял и думал, что его собственный отец обошелся совсем без похорон Да там и хоронить было нечего его тело обратил в пепел мантидский яд, и Безмолвные Братья избавились от останков.
Смотреть на Блэкторнов было невыносимо, и Кит повернулся к Лайтвудам. Теперь он уже знал их всех по именам: сестру Алека звали Изабель это та черноволосая девушка, что стоит, обняв Алека и свою мать, Маризу. Раф и Макс держались за руки. Саймон и Магнус поблизости, словно две маленьких утешительных луны, кружащие вокруг планеты скорби. Кто-то сказал, что похороны для живых, не для мертвых Они нужны, чтобы попрощаться. Интересно, это огненное прощание может, оно напоминает нефилимам об ангелах?
Какой-то мужчина молодой, красивый, с волнистыми каштановыми волосами и квадратной челюстью направлялся к Лайтвудам. Кит вытер слезящиеся глаза.
Незнакомец был не в белом, как остальные, а в обычной черной форме. Проходя мимо Маризы, он помедлил и положил руку ей на плечо. Она не обернулась словно не заметила. И никто из остальных тоже. Магнус бросил быстрый взгляд, нахмурился и отвернулся. С холодком в груди Кит понял, что, кажется, только он видит эту фигуру сквозь которую пролетал дым, будто она была бесплотной.
Призрак Вроде Джессамины? Он стал озираться по сторонам наверняка на Нетленных полях должны быть и другие призраки мертвые ноги которых не примнут и травинки?
Но там были только Блэкторны стояли, сбившись в кучку. Эмма и Кристина, Джулиан и Тавви, и дым вздымался вокруг них. Кит неохотно посмотрел назад: призрачный юноша преклонил колена у костра Роберта Лайтвуда. Он был у самого пламени ближе, чем мог бы вынести человек, и оно лизало его силуэт изнутри, озаряя глаза огненными слезами.
Парабатай, понял внезапно Кит. В том, как поникли его плечи, как простерлись руки к огню, какая тоска застыла на красивом лице, Кит увидел Джулиана и Эмму, и Алека когда тот говорил о Джейсе. Он видел сейчас призрак парабатая Роберта Лайтвуда! Непонятно, откуда, но Кит это точно знал.
Какая жестокая связь, думал он она превращает двоих в одно, и когда половина этой новой личности гибнет боже, какой опустошенной чувствует себя другая!
Он отвел взгляд: дым и огонь уже стояли стеной, костров уже не было видно. Ливви исчезла в кипящей тьме. Последнее, что увидел Кит, перед тем как слезы ослепили его, был Тай лицо поднято вверх, глаза закрыты, темный силуэт очерчен огнем, будто облит жидким золотом.
4. Ничем на наши не похожи
Костры еще горели, когда процессия двинулась обратно, в город. Дым будет клубиться всю ночь, а семьи соберутся на площади Ангела, чтобы скорбеть вместе со всеми.
Но Блэкторны туда явно не пойдут, подумала Эмма. Останутся дома, наедине друг с другом. Слишком много времени они провели врозь, чтобы ждать утешения от остальных Охотников, которых они едва знали.
Она брела в стороне от остальных, слишком уязвленная, чтобы снова заговорить с Джулианом, тем более на глазах у всей семьи.
Эмма!
Она обернулась и увидела Джема Карстерса.
Джем От удивления она потеряла дар речи. Когда-то он был Безмолвным Братом. Карстерс, но очень дальний родственник в основном потому, что ему уже больше ста лет. Выглядел Джем, тем не менее, лет на двадцать пять и одет был в джинсы и потертые ботинки. А еще в белый свитер судя по всему, это была дань уважения траурному дресс-коду Охотников. Джем больше не был Охотником, хотя когда-то довольно долго состоял в их рядах.
Джем, прошептала она, не желая беспокоить остальных. Спасибо, что пришел.
Хотел, чтобы ты знала: я скорблю вместе с вами, он выглядел бледным и усталым. Ты любила Ливию как сестру.
Мне пришлось увидеть ее смерть, сказала Эмма. Ты когда-нибудь видел, как умирает человек, которого ты любил?
Да.
С почти бессмертными существами так всегда, подумала Эмма. Редко когда твой жизненный опыт может сравниться с их опытом.
Мы можем поговорить? внезапно спросила она. Только ты и я.
Да. Я и сам хотел побеседовать с тобой наедине.
Он указал на невысокий холм в отдалении, спрятанный за чередой деревьев. Предупредив Кристину, что отойдет поговорить с Джемом что, с тем самым Джемом? со старым? который женился на колдунье? ты серьезно? она покинула процессию.
Джем уже ждал ее, сидя на траве среди россыпи древних камней. Они посидели немного в молчании, глядя на Поля.
Когда ты был Безмолвным Братом, без обиняков начала Эмма, тебе случалось сжигать людей?
Джем посмотрел на нее: взгляд его был очень темен.
Я помогал разжигать погребальные костры. Один умный человек сказал как-то раз, что мы не в силах понять жизнь куда уж нам пытаться понять смерть. Я отдал ей многих из тех, кого любил, и с годами это легче не становится. И смотреть, как горят костры, тоже.
Мы лишь прах и тени, пробормотала Эмма. И пепел.
Цель этого ритуала в том, чтобы сделать нас всех равными, сказал Джем. Всех сожгут. И из пепла построят Город костей.
Кроме преступников, уточнила Эмма.
Джем нахмурился.
Ливию вряд ли можно отнести к этой категории. И тебя тоже если ты, конечно, не задумала какое-то преступление.
«Задумала. Я преступно влюблена в своего парабатая». Желание произнести эти слова, признаться хоть кому-то и особенно Джему разрывало ей голову.
А твой парабатай когда-нибудь отдалялся от тебя? поспешно спросила она. Когда тебе ну, скажем, нужно было срочно поговорить?
Люди часто ведут себя странно, когда у них горе, мягко сказал Джем. Я наблюдал за сегодняшними событиями, издалека. Видел, как Джулиан полез на костер за своим братом. И знаю, как он всегда любил этих детей. Ничто из того, что он говорит или делает сейчас, в эти первые и самые худшие дни, не отражает его истинной сути. К тому же, добавил он с едва заметной улыбкой, быть парабатаем дело нелегкое. Я своему как-то крепко врезал.
Ты что сделал?
То, что сказал, Джему, кажется, понравилось произведенное им впечатление. Я двинул своему парабатаю. Я любил его больше, чем кого бы то ни было, в этом мире, за исключением Тессы, и я ударил его по лицу, потому что сердце у меня в груди рвалось в тот момент пополам. Мне ли судить других?
Тесса! воскликнула Эмма. А она-то где?
Тебе известно о болезни магов? Рука Джема сжалась в кулак.
Эмма действительно что-то слышала про период слабости у Магнуса, когда у него стремительно истощалась магия. И про то, что это не его единичный случай, а участь всех колдунов.
Так Тесса больна? переспросила она.
Нет. Была больна, но уже выздоровела.
То есть чародеи все-таки могут поправиться?
Тесса единственная, кому удалось побороть эту болезнь. Она думает, дело тут в ее Охотничьей крови. Но сейчас заболевает все больше чародеев и первыми среди них те, кто старше, кто больше пользовался магией, и чья магия сильнее прочих.
Как Магнус, прошептала Эмма. Что Тессе известно про эту болезнь? Что уже удалось выяснить?
Тесса полагает, это может быть связано с теми заклинаниями, при помощи которых Малкольм Фейд поднял Аннабель. Он питал свою магию смерти от лей-линий, и если теперь они отравлены этой тьмой, то могут передавать яд всякому чародею, который к ним подключится.
А чародеи разве не могут ну, просто не пользоваться ими?
Источников силы в природе не так уж много. Леи самый простой и доступный из них. Многие чародеи перестали, и теперь их магия истощается очень быстро, а это само по себе нездоро́во.
Он улыбнулся ей, но не слишком убедительно.
Тесса с этим разберется, добавил он. Нашла же она Кита, найдет и решение этой проблемы.
Джем опустил голову. Его волосы были коротко острижены, и отметины Безмолвного Братства на щеках были хорошо видны шрамы там, где когда-то чернели руны молчания.
Я хотел поговорить с тобой насчет Кита, сказал он. За этим я, собственно, и здесь.
Джем опустил голову. Его волосы были коротко острижены, и отметины Безмолвного Братства на щеках были хорошо видны шрамы там, где когда-то чернели руны молчания.