Я и сам думал когда-нибудь его продать, обрадовался Кит.
Тень поднял руки в перчатках.
Нет, сказал он. Хорошо, я вам помогу, но это будет небыстро. И нелегко.
Здорово, сказал Тай, а Кит как-то сразу насторожился.
А почему? подозрительно спросил он. Зачем ты станешь нам помогать? Ты же не одобряешь
Не одобряю, кивнул Тень. Но если этого не сделаю я, это сделает какой-нибудь другой колдун, не такой принципиальный. Я хотя бы могу присмотреть, чтобы вы все сделали как можно чище. Могу показать, как правильно наводить эти чары. И могу указать катализатор чистый источник энергии, который не исказит и не испортит то, что вы сделаете.
Но на Сумеречный базар ты вместо нас не пойдешь? уточнил Кит.
Заклинание подействует, только если заклинатель сам соберет все ингредиенты, сказал Тень. А заклинать будешь ты, пусть и под моим руководством. Так что если есть что-то между вами и народом с Базара а я некоторые вещи и сам видел, и дело это личное, сначала разберитесь с этим. Ты мальчик умный, сам сообразишь. Когда соберете все необходимое, возвращайтесь ко мне. Я буду здесь, в пещере, столько, сколько вам понадобится на это безумное дело. Но если решите отказаться, пришлите записку. Я высоко ценю свое личное пространство.
Лицо Тая вспыхнуло от облегчения. Кит мог ясно сказать, что тот думает: вот и первый шаг сделан первый шаг к тому, чтобы вернуть Ливви. Тень пристально поглядел на него и покачал головой; его белые волосы блеснули в свете свечей.
Конечно, будет лучше, если ты передумаешь, и я больше тебя никогда не увижу. Это будет лучше для всех. Поразмыслите над этим хорошенько, детки. Некоторым огням изначально не суждено гореть долго.
Он сжал пальцами фитиль самой большой свечи. Свеча погасла. Струйка белого дыма потекла к потолку. Кит снова поглядел на Тая, но не увидел никакой реакции: возможно, тот даже не слышал последних слов Тени. Зато он улыбался: не сверкающей солнечной улыбкой, по которой Кит так тосковал на пляже, а другой тихой, тайной.
«Если мы пойдем дальше, я должен нести эту ношу сам, один, подумал Кит. Вся вина, все дурные предчувствия пусть достанутся только мне».
И он поскорее отвел глаза, пока Тень не разглядел в них сомнения.
Некоторым огням изначально не суждено гореть долго.
Поверить не могу, что центурионы оставили тут такой бардак, сказала Хелен.
Она годами обещала Алине, что устроит ей полную экскурсию по Институту и покажет все любимые с детства места.
Но не только экскурсия занимала теперь ее разум: центурионы действительно оставили после себя разруху. Полотенца разбросаны, на столах пятна, в холодильнике гниет какая-то древняя еда. А еще ее занимало послание, которое она отправила тете Нене к Благому Двору с оказией. Но в основном она думала о семье.
На самом деле тебя беспокоят вовсе не эти уроды, заметила Алина.
Они стояли на смотровой площадке неподалеку от Института. Перед ними расстилалась пустыня, пестревшая зеленью и дикими цветами, а с другой стороны, внизу океан, синий и сверкающий. На острове Врангеля тоже был океан, холодный и прекрасный, но совсем не дружелюбный. А это было море ее детства, где дни напролет она плескалась в теплых волнах с братьями и сестрами.
Хелен, ты можешь сказать мне все.
Они меня ненавидят, ответила та тихим, жалким голосом.
Кто тебя ненавидит? Давай я их убью.
Мои братья и сестра. Но убивать их, пожалуй, не стоит.
Алина очень удивилась.
Что ты имеешь в виду, когда говоришь, что они тебя ненавидят?
Тай меня игнорирует. Дрю огрызается. Тавви презирает за то, что я не Джулиан. Марк ладно, Марк меня не ненавидит, но его мысли где-то далеко. Я не хочу его в это втягивать.
Алина сложила руки на груди и глубокомысленно уставилась на океан. Среди всего прочего Хелен особенно любила в жене эту ее манеру: если Хелен говорила о проблеме, Алина тут же рассматривала ее со всех возможных сторон, и никогда не отмахивалась.
Я велела Джулиану сказать детям, что мне было хорошо на острове Врангеля, объяснила Хелен. Не хотела, чтобы они за меня беспокоились. А теперь они, кажется, думают, что я все эти годы беззаботно веселилась, и мне было плевать, что я не с ними. Они даже не догадываются, как сильно я по ним скучала. И как ужасно себя чувствую из-за того, что все эти годы Джулиан тащил всю ответственность в одиночку.
Дело в том, сказала Алина, что они просто не видят в тебе замену Джулиану человека, который теперь будет о них заботиться. Ливви ушла из их жизни, а ты пришла, никого не спросив.
Но ведь и я любила Ливви! Я тоже по ней скучаю
Естественно, мягко возразила Алина, но они всего лишь дети. Они горюют, потому и брыкаются. Они не понимают, что злятся из-за потери. Просто чувствуют то, что чувствуют, и ничего не могут с этим поделать.
Я не справлюсь, Хелен все еще пыталась говорить спокойно, но выходило у нее не очень хорошо.
Она надеялась, что грохот волн скроет напряжение в голосе, но Алина слишком хорошо ее знала она всегда чувствовала, когда Хелен была расстроена, даже когда та изо всех сил старалась этого не показывать.
Это слишком тяжело.
Детка, Алина придвинулась ближе, обвила Хелен руками, прижалась губами к ее губам. Ты сможешь. Мы сможем абсолютно все.
Хелен обмякла в объятиях жены. Когда они впервые встретились, она думала, что новая знакомая гораздо выше нее, а потом догадалась, что все дело в осанке: Алина всегда держалась прямо, как стрела. И Консул, ее мать, тоже. С точно такой же гордостью. Не то чтобы они были надменны, но это слово было на один оттенок выше простой «уверенности в себе». Она помнила первую любовную записку, которую написала ей Алина: «Мир изменился, ибо ты сделана из золота и слоновой кости. Изгиб твоих уст перепишет историю». Потом она узнала, что это цитата из Оскара Уайльда, и, смеясь, сказала Алине: «Да, присутствия духа тебе не занимать». Алина ответила ей твердым взглядом. «Да, сказала она, это так».
Стойкости им обеим было не занимать, и это очень упрощало им жизнь. Но в нынешней ситуации нужно было не только присутствие духа, а еще и терпение. Хелен ожидала, что младшие полюбят ее, она нуждалась в этом, но теперь поняла ей придется первой доказать им свою любовь.
С другой стороны их гнев означает и кое-что хорошее, заметила Алина. Они знают: ты будешь их любить, несмотря ни на что. В конце концов им надоест тебя проверять.
А нельзя ли как-то ускорить это «в конце концов»?
Попробуй заменить на «когда-нибудь». Так лучше?
Не особенно, но Хелен все-таки усмехнулась.
Ну, попытаться все равно стоило, Алина ласково погладила ее по плечу.
Вокруг дома уже успели выставить больше дюжины охранников. День был солнечный, и мечи ярко сверкали, как и вода в канале.
Дейн Ларкспир вальяжно прислонился к дверному косяку. Его лицо, похожее на морду гончей, казалось бледным в окружении черных волос. Эмме он подмигнул. Джулиан, не глядя на него, потянулся за стилом.
Рад встрече.
Не могу сказать того же, ответила Эмма. Где твой злой близнец? И это именно то, что я и хотела сказать. Она твой близнец и она злюка.
Да понял я, понял, Дейн закатил глаза. Саманта в Схоломанте. А у вас гости.
Эмма напряглась.
Что, в доме? А стража не должна задерживать посторонних?
Я вас умоляю, Дейн захихикал. Задача стражи не выпускать оттуда вас.
Джулиан начертал на двери отпирающую руну и бросил на него мрачный взгляд.
Пятнадцать против двоих?
Просто чтобы показать вам, кто здесь главный, ухмылка Дейна стала еще шире. Расклад сил теперь в нашу пользу. И не могу сказать, что мне это не нравится.
Ну, еще бы, Джулиан прошел в дом, не удостоив его больше взглядом.
Это на тот случай, если ситуация до сих пор казалась нам недостаточно паршивой, прокомментировала Эмма, следуя за ним.
Ей очень не понравилось, как Дейн произнес слово «гости». На всякий случай она была настороже. Дверь за собой она закрыла медленно, держа руку на рукояти кинжала.
Джулиан окликнул ее из глубины дома.
Иди на кухню, сказал он. Все в порядке.
Джулиан окликнул ее из глубины дома.
Иди на кухню, сказал он. Все в порядке.
Обычно она доверяла Джулиану больше, чем себе, но теперь все было иначе. Эмма осторожно двинулась в сторону кухни и убрала руку с рукояти, только когда увидела Изабель, которая сидела на столе, скрестив длинные ноги. На ней было короткое бархатное пальто и длинная тюлевая юбка. На запястьях и лодыжках посверкивало серебро.
Саймон сидел на стуле локти на столе, темные очки на лбу.
Решил, что вы не будете против, объяснил он. Стража нас впустила.
Ничуть, Джулиан прислонился к стойке. Просто удивляюсь, что они разрешили вам войти.
Мы их дружески убедили, улыбнулась Изабель (улыбка состояла в основном из зубов). Не вся власть здесь принадлежит Когорте. Пока. У нас еще остались знакомые на высоких постах, и их немало.
Где вы пропадали? спросил Саймон. Стража нам ничего не сказала.
С нами хотел побеседовать Инквизитор.
Диарборн? Саймон нахмурился. Хочешь сказать, он хотел вас допросить?
Ну, не совсем, Эмма сняла куртку и повесила на спинку стула. Он хотел, чтобы мы кое-что для него сделали. А вам что тут понадобилось?
Изабель и Саймон переглянулись.
Мы принесли плохие новости.
Эмма прищурилась. Изабель выглядела усталой, Саймон напряженным, но это было в порядке вещей. Она и сама наверняка не лучше.
Мои братья и сестры начал Джулиан таким неестественным голосом, что Эмма посмотрела на него, сразу вспомнив, что он сказал по поводу костра: просто рефлекс потребность защитить ни единой осознанной мысли в этом не было.
Нет, ничего подобного, сказал Саймон. Джейс и Клэри не вернулись в назначенное время.
Эмма упала на стул напротив, на время потеряв дар речи.
А вот это уже интересно, заметил Джулиан. Что, по-вашему, произошло?
Саймон странно на него посмотрел. Изабель пихнула его коленом и пробормотала что-то о том, что у Джулиана только что сестра погибла, и он, наверное, до сих пор в шоке.
Возможно, они просто опоздали, потому что в стране фэйри время течет по-другому, предположила Эмма. Или у них есть один из этих медальонов?
Магия времени в стране фэйри на них не влияет, потому что в обоих течет ангельская кровь, сказала Изабель. Именно поэтому Конклав их и отправил. И руны у них тоже работают даже в оскверненных землях, тут она нахмурилась. Стоп. Какие медальоны?