Когда машина замерла возле съемочных павильонов, Вера не спешила выходить, а Марк так и не смог заставить себя посмотреть в ее сторону. И только когда ситуация затянулась, он вдруг обрадовался осененный мыслью, что она специально тянет время.
Оказалось, Вера просто не могла справиться с дверью и беспомощно дергала блестящую ручку. Можно было воспользоваться моментом, но он не стал. Перегнулся через нее и помог выбраться. Она буркнула нечто похожее на благодарность и выскочила из машины, как камень из катапульты.
С тех самых пор он больше не предпринимал попыток для сближения.
Тогда почему же он до сих пор делает все ей наперекор?
Берет и проваливает задания, хотя все отрепетировал и сам восхитился тому, как замер возле нужной отметки, будто и правда столкнулся с преградой.
Что это было?
Марк вздрогнул, едва не выронив из трясущихся пальцев тлеющую сигарету. Когда она успела подойти? Специально двигалась бесшумно или это он не слышит ничего и никого вокруг?
Вера стояла в паре шагов от него. Глаза блестели, руки были сложены на груди, ноги расставлены на ширине плеч. Она будто готовилась принять удар.
Не понимаю, о чем вы. Воронов затушил почти полностью прогоревшую сигарету, попутно отметив, что не чувствует вкуса дыма во рту и развернулся, чтобы уйти.
Вера схватила его за локоть, повиснув как на вешалке.
Вы хотите, чтобы меня уволили? Мало того, что уже сделали?
Он много раз прокручивал в голове сценарий их разговора, но оказался совершенно не готов к нему в реальности.
И что же я такого сделал?
Пусть она сама начнет. Даже если это не по-мужски, он просто не может найти в себе достаточно решимости.
А вы не понимаете?
Вера смотрела на него в упор. Она уже отпустила его локоть и стояла теперь немного в отдалении, но все равно достаточно близко, чтобы можно было уловить волны ярости, исходившие от нее. Она была похожа на миниатюрную атомную станцию, готовую взорваться в любой момент и убить все живое в радиусе вытянутой руки.
Не понимаю. Пальцы хрустнули, сжимаясь в кулаки.
Не первый раз вы срываете съемки, заставляете меня краснеть и оправдываться перед руководством. Возомнили себя звездой? Не слишком ли рано? До вас уже приходили такие же умники, которые быстро взлетали и забывали о том, что их образ полностью создан из праха их собственных амбиций и завышенного эго. Они как голем, который вдруг решил будто является живым человеком. Хотя на самом деле передвигается лишь благодаря тому, что так хочет его создатель. И как только создатель передумывает, голем рассыпается все в тот же прах, из которого, как оказывалось, полностью состоял.
Смысл слов доходил до Воронова не сразу. Он-то дурак приготовился отвечать по каждому пункту, за каждое обвинение и упрек. Ведь давно уже выстроил надежную линию защиты, несколько раз проверил на состоятельность все возражения и претензии. Он был готов ко всему, что она скажет, но совсем не ожидал, что она обвинит его в тщеславии, а не в разрушении собственной жизни.
Я не бросал тебя! Меня заставили!
Слова разорвали пространство, выжгли вокруг двоих пустыню, погруженную в пугающую тишину. Марк так и не понял, зачем сделал это, но в тот самый миг почувствовал облегчение, которого ждал долгие годы. Ему будто вырезали сдавливающую грудь опухоль, и теперь воздух стремился заполнить легкие, которые снова работали в полную силу.
Как вы сказали?
Он готов был поклясться, что Вера приложила к лицу ладони с подрагивающими пальцами и стала сдирать с себя маску, давно заменившую ее настоящую сущность, но приросшую настолько, что уже не воспринималась как что-то чужеродное.
Она плакала. Острые плечики подрагивали в такт всхлипываниям. Марк пропустил тот момент, когда вокруг них начали собираться люди. На них смотрели как на ярмарочных скоморохов и разве что не тыкали пальцами. Тишина наполнилась звуками перешептываний, и он увидел перед собой не слаженный коллектив, а извивающийся, пульсирующий змеиный клубок.
К горлу подкатил колючий ком, и Воронов поспешил спрятаться от вонзавшихся в него со всех сторон взглядов. Но более чем себя, он хотел защитить в тот момент Веру, превратившуюся вновь в глупую девчонку, которую он знал будто бы целую вечность назад.
Подхватив ее под локоток, он потащил ее в сторону гримерок, не обращая внимания на недовольные выкрики и требования немедленно вернуться на съемочную площадку. Он уже тогда решил уйти из проекта, бросив все и наплевав на санкции и возможные последствия. Он сделал то, что уже не позволит ему посмотреть в глаза женщине, которая когда-то верила ему. Любила его. Он предал ее во второй раз и теперь точно не заслужит ее прощения.
Неожиданно Вера вырвалась из его захвата и решительно заявила:
Ты не испортишь все снова. Прямо сейчас вернешься и отыграешь свою роль до конца. Закончится сезон, и я передам тебя другому редактору. Сейчас же иди и делай, что должен.
Неожиданно Вера вырвалась из его захвата и решительно заявила:
Ты не испортишь все снова. Прямо сейчас вернешься и отыграешь свою роль до конца. Закончится сезон, и я передам тебя другому редактору. Сейчас же иди и делай, что должен.
Голем послушно кивнул, ощутив, как его глиняное сердце пропустило удар, затем еще один и замолчало, повинуясь приказу.
Тринадцать лет назад
Девчонкам туда нельзя. Девчонки все только портят. Да где же он? Мишка выбрасывал из шкафа вещи, нырнув в него почти полностью. Из-за полированной двери торчал лишь его зад, обтянутый синтетическими трениками.
Если не возьмете меня с собой, я все расскажу маме. Ника встала на цыпочки, вытянула вперед шею, пытаясь рассмотреть, что же так увлеченно ищет ее брат. Ты еще с прошлого раза наказан. Хочешь второй месяц без компьютера провести?
Вот!
В руке он держал старый фонарь, с которым они еще в детстве ходили в походы и вешали его под потолок палатки вместо лампочки. Света от фонаря было много и даже ночью можно было ничего не бояться. Мама разливала ароматный чай из термоса и рассказывала о своей юности, когда она точно так же отдыхала на природе с друзьями. Тогда еще был жив отец. О нем мама почти никогда не говорила и старалась не смотреть на Нику, которая оказалась почти точной копией его.
Если девочка похожа на отца, значит, будет счастливой, говорили мамины подруги, собираясь по праздникам на их тесной кухоньке.
И Ника едва сдерживала слезы, подступающие к глазам всякий раз, когда речь заходила о папе. Она не помнила отца, он умер, когда ей было три года, а Мишке еще и двух не исполнилось. С единственной сохранившейся фотографии на нее смотрел совсем молодой парень в форме солдата-срочника. Он сидел на огромном валуне и улыбался беззаботной мальчишеской улыбкой.
Ника не могла сопоставить фото и реального человека. Ей казалось, что папа должен быть куда старше и солиднее. Но при этом с особой гордостью подмечала схожесть его улыбки со своей, сравнивала разрез глаз, озорной прищур. Фото было черно-белым, и Ника скорее догадывалась, что радужки в смеющихся глазах человека на фото непременно зеленые, а коротко остриженные волосы, конечно же, медно-рыжие с золотым отливом. Папа для нее оставался лишь картинкой, кем-то странно знакомым и при этом совершенно чужим. Она помнила крепкий запах сигарет, прикосновение колючей щетины к ее собственным щекам и думала, что сама выдумала себе такие воспоминания. И даже если они были не настоящими, Ника хранила их как самые важные сокровища у самого сердца и ни с кем ими не делилась, даже с мамой.
Ябеда! пошел в наступление брат. Тебе больше заняться нечем, кроме как на меня настучать? Сама сидишь дома безвылазно, еще и меня хочешь за собой утянуть? Не зря про тебя во дворе всякое говорят.
Кто говорит? Ника вспыхнула бензиновой лужей, к которой поднесли горящую спичку. Ну же, не молчи! Кто и что говорит обо мне?
Мишка молчал, и по его лукавой усмешке Ника поняла, что он скорее всего просто выдумал несуществующие слухи, чтобы ее позлить. А если нет? Вдруг про нее на самом деле судачат за спиной? Вдруг слухи дойдут до того, о ком Ника даже думать боялась. Сердце от таких мыслей начинало биться часто-часто, а коленки слабели и подрагивали.
На тот момент ей уже исполнилось шестнадцать, и она прекрасно понимала, почему так реагирует на мальчиков, точнее на одного, совершенно особенного мальчика. Но у нее в голове не укладывалось, что он может узнать ее секрет. Ника ни с кем не могла поделиться своими переживаниями, отдавая девичьи чувства на откуп личному дневнику.
Расскажу, если не сдашь меня маме, Мишка откровенно издевался, зная свое превосходство над сестрой.
Хорошо. Ника не стала спорить. Рассказывай.
Говорят, что у тебя самый классный младший брат во всем доме. Мишка рассмеялся и в порыве нежности чмокнул Нику в щеку. А еще говорят, что он набьет морду любому, кто тебя обидит.
Дурак! Она не смогла сдержать улыбки. Ладно, я ничего не скажу. Но ты уверен, что это место безопасно?
На все сто! Кладбища давно нет, а река пересохла.
Тогда зачем туда идти? Ника искренне недоумевала.
Что бы ты понимала! Мишка поднял указательный палец и потряс им перед лицом сестры. Читала легенду про горгону Медузу и ее мертвую голову, которая и после смерти хозяйки могла превратить кого угодно в камень? Вот и здесь так. Место проклятое, там же ведьмы жили. Сами померли, а колдовство оно, как радиация, еще тыщу лет никуда не пропадет. Проведешь ночь в таком вот месте и любое желание можешь загадывать, все исполнится.
Возьми меня с собой! горячо выпалила Ника и закрыла рот ладошкой, словно испугалась, что вместе с невинным возгласом может выскочить наружу истинное намерение.
Не, я же сказал, девчонкам туда нельзя. Даже не уговаривай!
А если я поговорю за тебя с Леной из параллельного?
Мишка, уже готовый разразиться следующей тирадой, вдруг покраснел до кончиков волос и вроде бы даже стал ниже ростом.
Откуда ты знаешь про Ленку?
Догадалась, подмигнула она. Так что скажешь?
Ничего не скажу. Ленка на меня даже не посмотрит. Она меня жирным называет и есть за что. Мишка собрал складку на животе, демонстрируя ее Нике.
Так твое желание договорить она не успела, в двери заворочался ключ, пришла мама. Мишка начал забрасывать вещи обратно в шкаф, но они вываливались и никак не хотели укладываться на прежние места.