Ворон. Крупный, чернее самой черноты, расправил крылья, вцепившись когтистыми лапами в просмоленный борт и оттолкнувшись, в два взмаха оказался уже на берегу. Уселся ей на плечо, не причинив никакой боли, зыркнул белесым глазом. Из раскрытого клюва вырвался клекот, больше похожей на человеческий крик и
Лена подскочила на месте, не сразу поняв, где находится. Чьи-то руки прижали ее к постели и знакомый голос зашептал:
Тише, милая, не вставай так резко.
Пашка, чей образ постепенно проступал во мраке комнаты, смотрел озабоченно и, кажется, с жалостью.
Где он? спросила одними губами, но Паша услышал.
Тише, милая, не вставай так резко.
Пашка, чей образ постепенно проступал во мраке комнаты, смотрел озабоченно и, кажется, с жалостью.
Где он? спросила одними губами, но Паша услышал.
О ком ты?
Там был человек. Много людей. Паша, они все умерли. Все.
Давай-ка, ложись и постарайся заснуть. Паша надавил ей на плечи, стараясь уложить обратно, но в Лене проснулась невиданная сила, почти такая же, как в ее сне и тогда, когда она толкнула на улице мужа. Или не мужа? Но кого тогда?
Не хочу я спать! Она уже опустила на пол ноги, как их тут же облизал сквозняк, когда в окно что-то ударилось. Что это? Ты слышал?
Ответа не потребовалось, потому как Паша уже отворил раму и выглянул на улицу. За окном оказалось темно. Территория санатория не освещалась, еще не успели поставить опоры для фонарей, и постояльцам настоятельно рекомендовали не выходить из корпуса с наступлением сумерек.
Что-то видишь? Лена стояла за спиной мужа, стараясь выглянуть через его плечо, но у нее ничего не получалось. Он закрыл окно, даже подергал ручку запирающего механизма и развернулся к ней. Паша, ты ведь слышал удар? Я не сумасшедшая!
Успокойся, обняв ее за талию и притянув к себе, ответил он. Теперь в голосе не слышалось никакой жалости. Лена мысленно выдохнула. Может, ветер ветку качнул или что-то с крыши свалилось. Там наверняка остался строительный мусор. Утром я поговорю с руководством.
Возле наших окон не растут деревья, тихо ответила Лена. К тому же мы на втором этаже, здесь вообще нет деревьев такой высоты, только кусты шиповника у входа. А вдруг она замолчала, словно попыталась спрятать уже возникшую мысль и не облачать ее в слова, чтобы она так и оставалась догадкой. Вдруг кто-то забрался по пожарной лестнице? Она как раз на уровне нашей комнаты. Стоя на ней, можно запросто ударить в стекло кулаком, например.
Не мели чепухи! Паша снова разозлился, сделавшись похожим на того, кого она совсем недавно толкнула на улице. Я выглянул сразу после удара, и никого там не было. Еще скажи, что барабашка просился в гости.
Стук повторился. На этот раз постучали в дверь. Лена вздрогнула, а Паша пошел открывать, даже не спросив, кто там. На их этаже все комнаты были заняты, но познакомиться с кем-то они не успели. Значит, пришел кто-то из обслуживающего персонала, либо Вася, либо Марина. Часы показывали половину второго. Зачем кому-то вообще приходить ночью? Люди должны спать в такое время.
Мысли неслись в голове Лены скоростным поездом. Паша ничего о них не подозревал и спокойно отворил дверь. Постоял немного молча и вышел в темный коридор. Когда вернулся, пожал плечами и произнес:
Никого. Чудеса какие-то. Может, дети балуются?
Паша! взмолилась Лена. Ну какие дети в два часа ночи? Они давно видят десятый сон. Да и вообще, ты видел здесь хоть одного ребенка?
Нет, не раздумывая ответил он. Мало ли, кто-то из персонала своих привез.
Давай уедем? вместо того чтобы спорить, попросила она. Утром соберем вещи и вернемся домой. Отпуск отгуляем как-нибудь, но сюда никогда больше не вернемся.
Ну уж нет! твердо обрубил Павел. Я не собираюсь прерывать отдых из-за чьих-то дурацких розыгрышей. Утром мы никуда не поедем, а вот ты, он подошел и ткнул ее пальцем в грудь, пойдешь в кабинет доктора и попросишь успокоительного на ночь.
Заснуть она смогла, лишь когда комнату начал заливать розовый сок рассвета. Пашу, похоже, ничем было не напугать, и он захрапел уже через пять минут после того, как улегся на соседней кровати. Лена решила, что утром попросит мужа сдвинуть кровати вместе, чтобы она могла обнимать его ночью и ничего не бояться. Ему она скажет, что просто хочет засыпать и просыпаться вместе, нечего лишний раз выводить его на негативные эмоции. Паша и без того сделался чересчур нервным, стоило им приехать в санаторий. Понять бы еще, что изменилось всего за один день. Они и раньше ссорились, но так часто никогда. Да еще и на ровном месте. И сама Лена чувствовала к Павлу ничем не оправданную агрессию.
Списав все на перемену места и непривычные условия, она заснула.
Разбудил ее стук в дверь. Резко открыв глаза, она бросила взгляд на кровать Паши, но увидела, что та аккуратно застелена, а его самого в комнате нет. Стук повторился, на сей раз более настойчиво. Она натянула одеяло до подбородка и зачем-то поджала ноги, как делала в детстве, когда было страшно. Она бы спряталась под одеяло с головой, но тогда осталась бы совершенно беззащитной и тот, кто стоял сейчас за дверью, мог причинить ей любой вред, а она даже не успела бы попытаться защититься.
Разбудил ее стук в дверь. Резко открыв глаза, она бросила взгляд на кровать Паши, но увидела, что та аккуратно застелена, а его самого в комнате нет. Стук повторился, на сей раз более настойчиво. Она натянула одеяло до подбородка и зачем-то поджала ноги, как делала в детстве, когда было страшно. Она бы спряталась под одеяло с головой, но тогда осталась бы совершенно беззащитной и тот, кто стоял сейчас за дверью, мог причинить ей любой вред, а она даже не успела бы попытаться защититься.
Я вхожу! глухо прозвучало из коридора. Лена выдохнула с облегчением, пришла Марина. Ну и горазда же ты спать, с порога заявила она, исполнив свою угрозу, распахнув дверь настежь. Оказывается, та была не заперта. Паша просто ушел, оставив ее с незапертой дверью. На часы смотрела?
Нет, честно призналась Лена и все же посмотрела на стоящий на тумбочке будильник.
Четверть двенадцатого, озвучила подруга. Ты завтрак проспала. Пашка спустился хмурый и на все расспросы мычал что-то невразумительное. Вы поругались что ли?
Нет, просто она уже хотела сказать, что почти не сомкнула глаз из-за странных явлений, творящихся рядом. Из-за сна, больше похожего на бред, и вообще ей страшно, а он просто так ушел и спокойно съел завтрак, даже не попытавшись разбудить жену.
Он тебя будил. Лена прошла к окну и распахнула створки, впуская в помещение свежий воздух и звуки улицы. Они отличались от городских, и с непривычки можно было подумать, будто там снаружи повисла тишина. Но стоило прислушаться, и они начинали проявляться словно фото на бумаге. Ленивая перекличка птиц, чувствующих приближающуюся жару, шелест близкого леса, протяжный стон кукушки, отсчитывающей чьи-то годы. Сказал, ты спала как убитая.
От обычного, казалось бы, оборота речи, Лена дернулась как от пощечины. Похоже, Марина не заметила ее реакции, села на заправленную постель Паши и, уперев локти о тумбу, положила подбородок на руки.
Так что же у вас приключилось, подруга? Марина никак не унималась, серьезно намеренная выбить всю правду. Только не пытайся увиливать, я тебя насквозь вижу.
Все нормально, я ведь уже сказала. Просто смена обстановки, поездка не самая комфортная. Да и, вообще, я устала вчера.
Еще бы, в обморок грохнулась и бредила, пока Пашка тащил тебя до корпуса. Ты ведь ничего не помнишь? Ну разумеется, не помнишь. Тебя местный врач осматривал, предположил солнечный удар. Но похоже удар у него. Ты и на солнце-то пробыла всего ничего. Откуда ему взяться, удару-то?
Бредила? Лена ухватилась за одно сказанное слово из длинной тирады. Что я говорила?
Ой, я, думаешь, запомнила? Перепугалась жутко. Ты ведь в обморок упала, а глаза открытыми остались. Зрачки закатились, одни белки видны. Знаешь, как жутко!
Не представляю. Мариночка, вспомни, пожалуйста. Вдруг оно важно.
Да кому важно-то? Подруга развела руками. Говорю же, бредила ты. В бреде нет смысла изначально. Его потому так и назвали.
Понятно. Ты, извини, я набросилась что-то.
Ты про огонь говорила и боль. Вдруг начала вспоминать Марина. А еще все жалела кого-то и просила не умирать. Но больше не проси, не хочу даже воспоминания такие хранить. Книжку, что ли, страшную прочитала накануне?
Угу. Лена скинула одеяло, встала с постели и начала одеваться. Больше не буду.
У меня есть предложение, от которого грех отказываться. Марина, кажется, уже забыла о неприятном разговоре и лучилась оптимизмом. Наши мужики в лес свалили, у нас весь день свободен.
А как же процедуры? напомнила Лена, привыкшая к порядку и дисциплине.
На пенсии пройдем. Оптом. Собирайся давай, я тут такое нашла, закачаешься.
Лена решила, что ей действительно неплохо бы отвлечься. Ведь происходило нечто странное и пока непонятное.
Она уже готова была поверить в россказни Ляльки из хирургического и шарлатана-колдуна из клуба. Так было проще. Если все это проделки потусторонних сил, то чего их бояться? Нельзя ведь всерьез опасаться того, чего даже нельзя увидеть и пощупать. Хуже, если ее запугивает человек. Зачем кому-то понадобилось делать подобное, Лена не могла и предположить, но очень хотела бы разобраться.
Рассказывать свой сон тоже не стала. Вряд ли Марина чем-то поможет, да к тому же разнесет сплетню на работе, стыдно будет людям в глаза смотреть. Нет, она не сумасшедшая, и все, что привиделось, обычный кошмар. Глупо принимать близко к сердцу картинки и ощущения, проецируемые уставшим мозгом. Она, как медик, хорошо понимает природу снов и не имеет права быть суеверной.
Вот! голос подруги заставил ее вздрогнуть. Оказывается, они покинули стены санатория и ушли от него довольно далеко. Обернувшись Лена увидела лишь жиденький пролесок, за которым снова начинался пустырь. Странное место для отдыха, хотя несомненно тихое и уединенное. Мы с тобой настоящие первооткрыватели. Хотя, здесь и жутковато.
Они стояли на широкой раскатанной дороге, которая упиралась в темную махину леса вдалеке. По двум сторонам дороги к обочине жались домики. Выглядели они покинутыми сиротками, оставшимися без присмотра. Сразу стало понятно, люди ушли из этих мест очень давно. Неухоженные, заросшие дворы, распахнутые настежь двери, провалившиеся крыши. Но страшнее всего была разлившаяся всюду тишина: густая, с горьковатым привкусом. Пахло гарью. От некоторых домишек в самом деле осталось лишь черное пожарище, но запах не мог сохраниться. Улыбающаяся рядом Марина, похоже, и не чувствовала никакого запаха.