Сложно жаловаться, когда получаешь свыше полумиллиона долларов. Это превосходная зарплата. Однако Вайнберг не случайно зарабатывает меньше футбольного тренера: он преподает свой предмет студентам, а потому его зарплата зависит от платы за обучение[68]. Количество посещающих его занятия студентов невелико. В 2011 году он начал преподавать студентам бакалавриата курс истории физики, от Древней Греции до теории струн, и делится своими знаниями с несколькими сотнями учащихся не больше. На его лекции не приходят восторженные фанаты в ярких футболках, никто не преследует его после презентаций, никто не болеет за него, пока он стоит за кафедрой. Если измерять успех ученого по экономическим критериям, масштабы его влияния просто не устанавливаются.
И все же случай Вайнберга прекрасно показывает, как несостоятельно экономическое определение суперзвездности. Правда в том, что Стивен суперзвезда, если считать основным критерием его успеха научное влияние. Степень научного влияния поддается измерению. Возьмем статью Вайнберга, в которой вводится теория электрослабого взаимодействия. Именно за нее он получил Нобелевскую премию спустя несколько десятков лет. Статья вдохновила тысячи других научных работ, легла в основу прорывных исследований и продвинула науку вперед. Мы знаем это, потому что другие ученые процитировали ее 14 000 раз[69], а это значит, что работа Вайнберга оказала влияние на 14 000 других научных статей.
Поскольку цитирование в науке также подчиняется степенным законам, успех в науке измеряется примерно так же, как и в бизнесе. Успех в научном мире тоже безграничен. Однако мы оцениваем успех не деньгами, а научным влиянием, измеряемым в количестве цитат. Большая часть работников не зарабатывает астрономические суммы, а большая часть статей сколько бы энтузиазма и труда ни вкладывалось в работу над ними цитируется мало или не цитируется вообще. Это значит, что большинство исследовательских проектов остаются практически незамеченными. Такие статьи, как у Вайнберга, представляют собой редкие исключения: они привлекают огромное внимание ученых и приносят авторам статус суперзвезд. Ученые, которым удается прыгнуть выше головы, напоминают нам, что успех в науке не отличается от успеха в любой другой сфере. У него нет границ.
Получается, что цитаты служат валютой научного мира. Это не просто метафора: каждой цитате можно присвоить монетарную ценность. Иными словами, мы можем точно рассчитать стоимость одной цитаты.
Как думаете, какова она?
Сложно поверить, но в США каждая цитата стоит невероятные 100 000 долларов[70]. Чтобы получить эту цифру, мы смотрим, сколько денег государство выделяет на финансирование научных исследований, надеясь на прорывы в различных областях, от медицины и создания инновационных продуктов до выяснения происхождения Вселенной. Затем мы делим общий объем финансирования на количество цитат, полученных всеми статьями, созданными на эти деньги, и определяем стоимость одной цитаты. Имея такие данные, мы переводим суперзвездность Вайнберга в цифры, понятные даже экономисту. Его знаковая статья, на которую за прошедшие годы сослались 14 000 раз, оказала научное влияние, оцениваемое в невероятные 1,4 миллиарда долларов! Такова примерная стоимость всех исследований, вдохновленных открытием профессора, совершенным в 1967 году.
Как Вайнберг может оказывать такое гигантское влияние? Ответ на этот вопрос такой же, как если бы мы спросили, как далай-лама притягивает миллиарды последователей или как Бейонсе записывает песни, которые затем скачивают миллиарды раз. Успех ученого, далай-ламы и Бейонсе безграничен, но дело тут не в них самих. Не забывайте, что успех зависит от нас и от того, как мы вознаграждаем результаты. Мы цитируем статью Вайнберга в исследовании, над которым трудились долгие годы. Мы толпами приходим послушать далай-ламу. Миллионы из нас скачивают и слушают песни Бейонсе. Валюта успеха бывает разной и далай-лама демонстрирует, что суперзвездность может сосуществовать с неуклонным осуждением капитализма, но заработки суперзвезд безграничны.
В случае Вайнберга а если уж на то пошло, и в случае Тайгера Вудса обретение статуса суперзвезды кажется закономерным следствием наличия выдающегося таланта. Несмотря на ограниченность результативности, эти люди сумели выделиться из толпы и оказались вознаграждены. Однако важно помнить, что и Вудс, и Вайнберг прославились в областях гольфе и науке, где результативность в некоторой степени измерима.
Но то же самое наблюдается и в искусстве, где, как мы обсуждали в главе 3, измерить результативность и качество невозможно. Достаточно взглянуть на данные, чтобы понять, что успех в искусстве распределяется крайне неравномерно. Большинство художников выставляет свои работы не более десяти раз за всю карьеру. Немногие выставляются несколько тысяч раз или, как Энди Уорхол, более 10 000 раз.
Давайте также взглянем на суперзвезд, которые считаются звездами. Например, на поп-исполнителей, талант которых в ушах слушающих. У нас нет способа определить, действительно ли Джастин Тимберлейк лучше парня, который поет в подземном переходе, но Тимберлейк вознаграждается так, словно его превосходство очевидно[71]. Он занимает девятнадцатую строчку в списке самых высокооплачиваемых знаменитостей, составленном журналом Forbes, а его музыку слушают по всему миру и такой охват крайне важен для суперзвездности. Дело в том, что распределения по степенному закону требуют измерения масштабов. Чтобы пожинать огромные плоды, нужно предлагать легковоспроизводимый продукт. В 1981 году, разрабатывая свою экономическую теорию суперзвездности, Шервин Розен предсказал, что технический прогресс усилит феномен суперзвездности, поскольку позволит отдельным людям получать доступ к большей аудитории. В то же время эти лидеры отрасли будут сокращать потенциальный охват не обладающих такой узнаваемостью конкурентов. Разрыв между музыкальной группой, играющей в местном баре, и группой, выступающей на телевидении, и так был велик, но Розен утверждал, что он еще увеличится.
Но то же самое наблюдается и в искусстве, где, как мы обсуждали в главе 3, измерить результативность и качество невозможно. Достаточно взглянуть на данные, чтобы понять, что успех в искусстве распределяется крайне неравномерно. Большинство художников выставляет свои работы не более десяти раз за всю карьеру. Немногие выставляются несколько тысяч раз или, как Энди Уорхол, более 10 000 раз.
Давайте также взглянем на суперзвезд, которые считаются звездами. Например, на поп-исполнителей, талант которых в ушах слушающих. У нас нет способа определить, действительно ли Джастин Тимберлейк лучше парня, который поет в подземном переходе, но Тимберлейк вознаграждается так, словно его превосходство очевидно[71]. Он занимает девятнадцатую строчку в списке самых высокооплачиваемых знаменитостей, составленном журналом Forbes, а его музыку слушают по всему миру и такой охват крайне важен для суперзвездности. Дело в том, что распределения по степенному закону требуют измерения масштабов. Чтобы пожинать огромные плоды, нужно предлагать легковоспроизводимый продукт. В 1981 году, разрабатывая свою экономическую теорию суперзвездности, Шервин Розен предсказал, что технический прогресс усилит феномен суперзвездности, поскольку позволит отдельным людям получать доступ к большей аудитории. В то же время эти лидеры отрасли будут сокращать потенциальный охват не обладающих такой узнаваемостью конкурентов. Разрыв между музыкальной группой, играющей в местном баре, и группой, выступающей на телевидении, и так был велик, но Розен утверждал, что он еще увеличится.
И он был прав[72]. В 1982 году, пока малыш Тимберлейк агукал в своей колыбели, один процент самых успешных поп-звезд забирал примерно четверть прибыли с продажи билетов. Теперь Тимберлейк и другие звезды, входящие в двадцатку самых успешных поп-музыкантов, забирают больше половины прибыли. И дело не только в том, что люди тратят на развлечения больше, чем раньше, но и в том, что появление MTV, DVD-плееров, формата MP3 и интернет-стриминга на веку Тимберлейка расширило его аудиторию и увеличило вознаграждения. Пока он сам и его когорта героев нашего времени среди которых Тейлор Свифт, Джастин Бибер и Леди Гага занимают все больше места на поп-небосклоне, начинающие артисты неизменно остаются в тени.
После «Захвати Уолл-стрит» мы все прекрасно знаем, что такое непропорциональное вознаграждение. Распределение богатств подчиняется степенному закону, в котором зашифрована горькая правда. Горстка людей обладает огромными состояниями, в то время как значительная часть населения планеты фактически голодает. В основе математики безграничной природы успеха лежит неравенство. В коллективном сознании суперзвезды принадлежат к отдельному социуму обществу редких счастливчиков. Неприкасаемые, они возвышаются над нами. Оказываясь рядом со звездами, мы сдуваем с них пылинки. Если мы встречаем их в кафе или на улице, мы запоминаем этот день, словно стали свидетелями чуда. Мы хвастаемся своими связями со знаменитостями. Надеясь удостоиться их внимания, мы едва уловимым образом корректируем свое поведение, тем самым меняя свои шансы на успех.
Тайгер Вудс, прищурившись, смотрит вдаль, каким-то образом оценивая расстояние между маленьким белым мячиком и лункой, в которую он хочет попасть. Его длинная тень темнеет на зеленой траве. Вдалеке стоят его соперники, наблюдающие за игрой легенды, а мы ожидаем великолепного зрелища. Вудс невероятно стабилен: за первые десять лет профессиональной карьеры[73] он выиграл 54 из 279 турниров АПИГ, вошел в тройку лучших на 93 турнирах, а на 132 соревнованиях оказался в десятке. Это значит, что более чем на половине турниров, в которых он принял участие, Вудс занял призовые места. Несмотря на ограниченность результативности, он задавал высокую планку, к которой стремились другие гольфисты. Его мастерство заставляло всех работать лучше.
По крайней мере так всем кажется. Нам твердят, что конкуренция идет нам на пользу. Она дисциплинирует нас и помогает нам сконцентрироваться на цели. Мы все показываем лучшие результаты, соревнуясь с сильными конкурентами.
Но что происходит, когда в соперниках у нас оказывается суперзвезда? Может, в лучах ее славы мы и сами начинаем сиять?
Вовсе нет. Оказывается, соперничество с суперзвездой оказывает противоположный эффект: оно заметно снижает нашу результативность. Мы знаем это благодаря экономисту Дженнифер Браун, которая изучает влияние суперзвезд на обычных людей. Используя данные о турнирах АПИГ, состоявшихся за более чем десять лет, она вывела любопытную закономерность психологического устрашения. Как, скажем, Виджай Сингх выступает на турнире против Тайгера Вудса и как он выступает, когда Тайгер Вудс не участвует в соревновании?
Вовсе нет. Оказывается, соперничество с суперзвездой оказывает противоположный эффект: оно заметно снижает нашу результативность. Мы знаем это благодаря экономисту Дженнифер Браун, которая изучает влияние суперзвезд на обычных людей. Используя данные о турнирах АПИГ, состоявшихся за более чем десять лет, она вывела любопытную закономерность психологического устрашения. Как, скажем, Виджай Сингх выступает на турнире против Тайгера Вудса и как он выступает, когда Тайгер Вудс не участвует в соревновании?