Кого? переспросил недалекий Лейба и сунул в нос указательный палец.
Гомера, повторил брат, был такой древнегреческий автор, написавший «Илиаду» и «Одиссею».
По пустым глазам Лейбы Шепсель понял, что все это для него пустой звук, но старший брат не стал переспрашивать. Он хотел дождаться, пока младший расскажет о том, что задумал. Вот тут-то не будет никаких фамилий, просто описание того, что им предстоит сделать.
В поэме Гомера «Илиада», продолжал Шепсель, рассказывается о Троянской войне. Когда-то существовало такое государство Троя. Греки объявили ему войну и сожгли дотла. Долгое время считалось, что Троя просто выдумка Гомера, но Шлиман поклялся ее найти и нашел. Он вздохнул и причмокнул губами. Представляешь, сколько сокровищ он выудил из земли вместе с другим археологом? Троя обогатила их самих, детей, внуков и правнуков. Помнишь, наш отец говорил: «Чтобы быстро разбогатеть, нужно найти клад». Но тогда у нас не было ни копейки, и мы были слишком малы, чтобы пускаться в опасное путешествие. Но теперь мы взрослые и Шепсель улыбнулся. У нас есть какие-никакие, но деньги. Они позволят не умереть с голоду на раскопках.
Глаза Лейбы впервые загорелись, взгляд стал осмысленным.
А еще мы можем продать эту лавку и потом купить другую, воскликнул он, но брат покачал головой:
А вот этого мы как раз-таки не станем делать. Я уже говорил тебе, что мы просто не тем торгуем. «Лавка братьев Гойдманов» останется, только товары в ней будут другими. Один антиквариат и ничего больше. Он подошел к брату, обнял его и крепко прижал к широкой груди.
Лейба поднял густые черные брови:
Но где мы возьмем этот антиквариат? Разве у нас есть деньги на его приобретение?
Шепсель расхохотался. Туповатый брат ничего не понял из его рассказа. Зря он тратил время, знакомя его с историей Шлимана.
На антиквариат у нас никогда не хватит денег. Младший Гойдман хлопнул братца по плечу. Это нам и не нужно. Мы сами добудем его.
До несчастного Лейбы все еще не доходило: для его мозга такие комбинации были сложны.
Но где добудем? Ты же сам сказал, что этот археолог раскопал город и унес все клады.
На наше счастье, на свете существует не только Троя, рассудительно ответил Шепсель. Ты не поверишь, братишка, но возле Очакова, который, как тебе известно, совсем неподалеку от Одессы, обнаружены древнегреческие города. Думаю, под землей немерено ценностей. Пожалуй, ты все же прав: мы продадим лавку в Одессе и купим в Очакове вот и все. А потом наполним ее товаром, да таким, что пальчики оближешь. Ты готов поработать киркой и лопатой? Знаешь, дорогой, ценности не грибы и после дождичка из земли не покажутся. Придется попотеть, чтобы заработать наш первый миллион. А еще я мечтаю сделаться антикваром с именем. Мне позарез нужно научиться отличать подделку от подлинника и знать как можно больше об археологии. Он поднял глаза кверху. О, ты не представляешь, как я благодарен нашей матери за то, что она отдала нас рабби. Благодаря ему я умею читать, и это мне очень пригодится. Шепсель достал сверток и выудил книгу в потрепанном переплете. Знаешь, что это, мой бедный братишка? Учебник по археологии. Мне подарил его известный коллекционер Генрих фон Штерн. Не спрашивай, как мне удалось втереться к нему в доверие и понравиться. С сегодняшнего дня я стану изучать эту книгу, как «Талмуд».
Лейба впервые за время разговора посмотрел на брата с восхищением. Что ни говори, а он мозг, его младший братишка.
Я готов попотеть, воскликнул он, и братья снова обнялись.
Воображение рисовало картины старинных сундуков, набитых золотыми монетами. Да что там монетами! Шлиман получал неплохие деньги и за надгробные плиты.
Мы начнем с Ольвии, деловито произнес Шепсель. Недаром ее называют местом Ста Могил. Поверь, там есть много чего ценного.
Глава 6
Дивногорск, наши дни
Время шло, Лиза так и жила в этом коттедже, ни жена и ни любовница, так, что-то непонятное.
Теперь Лиза не боялась ничего в этой жизни. Синяки и ссадины не заживали, однако она научилась чувствовать его настроение и вовремя прятаться в предбаннике, и травматолог вот уже несколько месяцев не накладывал гипс. А еще она чувствовала, что надоела Сергею (он часто приводил в дом проституток. И где только находил таких прожженных), совокуплялся с ними на диване в гостиной, не стесняясь ее. А еще с интересом поглядывал на соседскую девушку, дочку профессора, построившего коттедж рядом, и в его взгляде Лиза видела что-то новое. На нее он, во всяком случае, так никогда не смотрел.
Тебе нравится Света? однажды спросила она, и Сергей кивнул:
Ага, нравится.
Так женись на ней и отпусти меня, вдруг выпалила Лиза, дивясь своей храбрости.
Он усмехнулся как-то задумчиво и грустно, как человек, а не как браток Серега.
Ты спятила? Тебе известно, какая пропасть лежит между нами. Я рэкетир, а она дочь профессора, к тому же образованная. Меня убить могут в любую минуту или посадить. Думаешь, я от себя без ума? Ошибаешься. Вот если бы я был депутат или честный бизнесмен, кем я и собираюсь стать в будущем, она бы с радостью пошла за меня. А пока я вынужден проводить время с такими, как ты.
Лиза горестно вздыхала.
На мне ты тоже не женишься. И у нас никогда не будет детей.
Какие дети? Он потряс ее за плечи и заглянул в синие глаза. Если вдруг залетишь от меня, попробуй скрыть. Убью.
Как назло, она залетела через две недели, и он повез ее на аборт.
Усталый врач предупредил его:
Первая беременность. Вполне возможно, что последняя.
Ну и пусть. Он упрямо сжал губы. Таким, как она, детей иметь противопоказано.
Лиза дрожала в углу и думала о том, что ее никто не спрашивает.
В тот день она лишилась возможности иметь детей.
Глава 7
Очаков, 1890 г.
Шепсель, в отличие от флегматичного Лейбы, всегда был энергичен и напорист.
Не откладывая в долгий ящик он на следующий день уже занимался продажей лавки и нашел покупателей. Мужчины ударили по рукам, хотя предложенная цена была явно заниженной.
Младший Гойдман не стал торговаться впервые в жизни. Ему казалось, что промедление смерти подобно.
Весть о Клондайке неподалеку от Одессы уже давно обсуждалась на каждой улице, и к Очакову потянулись другие кладоискатели. И уже тысячи бесценных находок поступали на черные рынки, некоторые для того, чтобы быть утерянными безвозвратно.
Шепсель не знал, что на съезде археологов в Тифлисе ситуация на раскопках греческого полиса была названа критической. Впрочем, если бы даже и знал, это не помешало бы ему поехать в Парутино, село, возле которого и обнаружили остатки Ольвии, но прежде немного побродить по Очакову, чтобы составить представление о городе, где им предстояло жить.
Этот провинциальный городок, с церковью довольно нелепым строением, переделанным из мечети, маяком, оптическим телеграфом, тоже неказистым, ведущим, как говорили жители, свой младенческий лепет с Николаевом, и каким-то пустым двухэтажным зданием, хорошо смотрелся только с моря.
Еще год назад те, кому удавалось прожить здесь хотя бы неделю, уверяли, что трудно представить что-нибудь скучнее и печальнее. На маленьких улочках не было никакого движения, гостям радовались, как манне небесной, надеясь, что продастся лишняя булка на базаре. Торговлей, как и в Одессе, заправляли евреи.
Кладоискатели немного оживили забытый богом городок, засуетились торговцы, забегали рыбаки, которые до этого возили свои богатые уловы сельди в Одессу и ближайшие городки.
Ольвия словно сделала из Очакова другое поселение, и братья решили, что здесь вполне можно пожить до того момента, пока удача не набьет золотом их пустые карманы.
Кладоискатели немного оживили забытый богом городок, засуетились торговцы, забегали рыбаки, которые до этого возили свои богатые уловы сельди в Одессу и ближайшие городки.
Ольвия словно сделала из Очакова другое поселение, и братья решили, что здесь вполне можно пожить до того момента, пока удача не набьет золотом их пустые карманы.
Побродив по Очакову, они отправились в степь возле Парутино, на место многочисленных раскопок, в поисках своего счастья, и оно их разочаровало в первые секунды.
Окинув печальным взглядом уже местами взрыхленную сухую каменистую почву, против которой лопата и кирка казались ему бесполезными инструментами, Лейба загрустил и сел на камень, с досадой бросив пиджак в пыль.
И ты собираешься рыть здесь? спросил он брата, и в его голосе уже не было слышно воодушевления.
Шепсель скривил тонкие губы и провел рукой по вспотевшим жидким черным волосам.
Так я и знал, буркнул он. Ты всегда был слабаком и жил только за мой счет. Сначала я, младший брат, помогал тебе в отцовской будке, потому что у тебя не хватало ума вбить гвоздь в подошву, потом я открыл лавку и сам договаривался с поставщиками, а ты сидел в углу и пил чай. Да, иногда ты поднимался, чтобы предложить покупателям товары, но скажи, сколько ты продал сам? Мне всегда приходилось вмешиваться, чтобы довести до конца начатое тобой дело. Теперь у меня появился план, как можно разбогатеть, стоит только немного потрудиться и тебе это уже не нравится. Другой бы на твоем месте немедленно схватил бы лопату, чтобы ценности, которые еще остались в этой земле, не достались конкурентам. Это наша Троя, понимаешь ты или нет? Наша возможность разбогатеть и стать известными антикварами. Он взял в руку кирку и стукнул по каменистой почве, подняв серую пыль. По твоему тупому лицу я вижу, что ты не понимаешь ничего. А раз так, я тебя не удерживаю. Можешь ступать на все четыре стороны. Я дам-таки тебе денег, но с одним условием: чтобы больше я тебя не видел. С тобой я чувствую себя биндюжником, вынужденным вечно тащить тяжелый груз.
Он еще раз стукнул киркой и повернулся к брату спиной.
Заложив руки за спину и облизывая толстые губы, что он делал в минуты волнения, Лейба задумался. Что ни говори, а речь младшего брата не содержала преувеличений. В их братском союзе мозгом был именно Шепсель, и благодаря ему удавалось выпутываться из сложных ситуаций и зарабатывать деньги. Что бы делал сейчас Лейба, если бы не было Шепселя? Об этом не хотелось и думать.
Через минуту он уже решил, что не сдвинется с места, и если младшему брату угодно заставить его грызть эту сухую каменистую почву, что ж, он готов на это.