Кора, многозначительно сказала я, вмешиваясь в разговор.
Я хотел бы вернуться к работе, чуточку громче, чем прежде, сказал и Кудшайн, еще сильнее, до боли, прижав крылья к спине. А этот разговор мы, возможно, продолжим позднее.
Казалось, Кора окаменела всем телом, как статуя.
Неправда. На самом деле ты не хочешь об этом говорить и надеешься, что я махну на все рукой и забуду.
Кора
Но я не забуду. Почему ты не хочешь ответить?
Кора!
Окрик потряс до утраты дара речи не только ее, но и меня саму. Какое-то время Кора взирала на меня, кипя от возмущения и обиды, а затем стремительно вышла из библиотеки и хлопнула на прощание дверью.
Не поднимаясь с кресла, я со стоном уткнулась лбом в сложенные перед собою локти.
Мне так жаль, Кудшайн. Я Мне следовало поговорить с ней или или еще что-нибудь в этом роде.
Насколько Кора бывает прямолинейна, Кудшайн уже знал, но что она со своей прямотой невзначай угодит ему в самое больное место, мне даже в голову прийти не могло.
Не извиняйся, сказал он, и, подняв голову, я увидела, что его крылья мало-помалу расслабляются, обмякают.
Беречь меня от подобных вопросов вовсе не твое дело, продолжал Кудшайн. Чтобы предотвратить их, я должен был принять к тому меры сам. А я теперь его крылья печально поникли, а я справился с ситуацией из рук вон плохо.
И ждать от него обратного вряд ли стоило. Я ведь понимаю, как странно ему читать о древнем прошлом о прошлом, древнем даже для аневраи, таком знакомом, но в то же время совершенно чужом. Пока мы трудились над «Сказом о Рождении на Свет», я ни на минуту не забывала об осторожности в выборе выражений и интонаций, поскольку была твердо уверена, что тема окажется для него крайне болезненной. Но Кора-то этого не знала и вот результат.
Ничего, все перемелется, со вздохом сказала я. Давай продолжим работу.
Однако Кудшайн даже шага к столу не сделал.
Кто-то должен пойти к Коре, поговорить с ней. Я бы и сам, но крылья его приподнялись и снова печально поникли (будь передо мной человек, то был бы тяжкий вздох сожаления). Но я пока не настолько с нею знаком. Подруга она, скорее, тебе, чем мне.
Могу ли я считать Кору подругой? Честно сказать, не знаю. Странная она девица нет, не девица, молодая женщина: раз уж самой мне не нравится, когда меня называют девицей, называть так других выходит нечестно. Что же до сути наших отношений да, пожалуй, кос нам с нею друг другу, как с Лоттой, не заплетать, и многое из того, что нравится мне, Кора на дух не переносит, однако лишиться ее помощи было бы жаль. Не только оттого, что она страсть как полезна, нет. Мало-помалу работа с Корой начала приносить мне радость, а значит, ее, наверное, вполне можно считать подругой.
Даже не знаю, что ей и сказать, ответила я, но из-за стола все-таки поднялась.
Кудшайн надолго задумался.
Ответь на ее вопрос, наконец решил он. Думаю, она хоть немного, да успокоится, только сам предпочел бы сейчас не затрагивать этой темы.
То есть, его родных Не сомневаясь, что ослышалась, я в изумлении уставилась на него, однако Кудшайн сдержанно кивнул в сторону двери.
Отправившись на поиски Коры, я обнаружила ее в коридоре второго этажа, на любимой банкетке у окна. Колени она подобрала к груди, левую ладонь крепко зажала под мышкой, а на палец правой руки снова и снова наматывала прядь волос. Шаги мои она наверняка слышала, но взгляда подчеркнуто не подняла.
Будь это Лотта, я пристроилась бы на другом краю банкетки, но Кора, особенно когда не в духе, не любит, чтоб к ней подходили так близко.
Прости, заговорила я, остановившись поодаль. И Кудшайн тоже просит его извинить. Он родные для него очень больная тема.
Кора, по-прежнему глядя в окно, вновь намотала локон на палец.
Тогда почему же он не сказал этого прямо?
Сказал, только на свой манер. Драконианский язык жестов не таков, как у нас то есть, во многом от нашего отличается. Помнишь, как он прижал крылья к спине? Это и значило, что вопрос ему неприятен.
Кора гневно сдвинула брови.
А мне-то откуда было об этом знать?
Что ж, справедливый вопрос
Действительно, неоткуда. Если б я вовремя догадалась а хочешь, хотя бы сейчас об их поведении тебе расскажу? Кудшайн прекрасно говорит по-ширландски и знает множество наших обычаев, однако порой его поведение не похоже на наше. Вот, например, поднять брови, когда удивлен или чем-то заинтересован, он не может, так как бровей у него нет. А я, если захочешь, могу объяснить, на что обращать внимание.
Кора слегка успокоилась но лишь слегка.
Думаю, выдавить объяснение на глине и вручить ей было бы куда легче, чем высказать его вслух. Случившееся с сестрами Кудшайна меня, по большому счету, не касается, но именно поэтому мне, наверное, и труднее рассказывать эту историю, чем ему самому. Сколько лет мы с ним знали друг друга, прежде чем он хоть словом о ней обмолвился? А ведь к тому времени гранмамá меня в общих чертах с нею уже познакомила. Но я много раз слышала от людей бездумные, легкомысленные замечания по ее поводу и жутко боялась, как бы Кора тоже не ляпнула чего-либо подобного. Конечно, Кудшайна рядом не было, но опасений (пусть преждевременных, так как ни я, ни Кора еще не сказали ни слова) это вовсе не умаляло.
Глупость, конечно, с моей стороны: ведь Кудшайн сам велел рассказать ей обо всем.
Я прислонилась плечом к стене, коснулась виском штукатурки и смежила веки.
О драконианской эволюции тебе известно?
У эрла книг о драконианах обнаружилось немного, что для человека, собравшего столько предметов их древней культуры, довольно странно, но после того, как приезд Кудшайна стал делом решенным, Кора выписала из столицы целую охапку томов и читала их со всем прилежанием.
Лабильность развития, отвечала она, означает, что существенные изменения в условиях инкубации яиц потомства по сравнению с условиями инкубации яиц родителей могут повлечь за собою мутации.
Да. Потому Кудшайн и способен провести здесь какое-то время, не чувствуя страшного дискомфорта. Большинство дракониан приспособлены к жизни на очень больших высотах и, следовательно, климат, считающийся среди нас куда менее суровым, переносят плохо. Но Кудшайн появился на свет в краях, расположенных много ниже, в более мягком климате. Потому его чешуя не такова, как у прочих дракониан к примеру, он, в отличие от остальных, не линяет, и Словом, различий множество, но для тебя они, если только ты не намерена всерьез заняться драконоведением, вряд ли интересны. Главное вот в чем: его мать решила пойти на огромный риск и отложить яйца очень далеко от тех мест, где родилась сама можно сказать, на грани их жизнеспособности.
Это заставило Кору забыть об обиде.
Но это же очень опасно? спросила она, повернувшись ко мне лицом.
Да. Сестра у Кудшайна только одна, потому что остальные не выжили. Кладка вышла большой, из целых шести яиц, и два зародыша погибли еще в скорлупе. Еще две его сестры не пережили злокачественных мутаций. Согласно расхожему мнению, лабильность развития означает, что развитие организма всегда идет в сторону приспособления к новым условиям, но это вовсе не так, и чем значительнее различия в условиях, тем выше риск. Кудшайн, в общем и целом, здоров, хотя порой ему трудно бывает дышать. А вот его единственная уцелевшая сестра здоровьем очень слаба: сказать откровенно, если б не доктора, она бы, скорее всего, тоже не выжила.
Кора вновь съежилась, склонила голову книзу, и негромко сказала:
Мне приходило в голову, что все они могли погибнуть. Потому я и спросила. Подумала: если так, значит, между нами есть кое-что общее.
Тут у меня перехватило дух. Все это время я знала, что Кора живет под опекой лорда Гленли, но разве пыталась выяснить, отчего? Нет, нет и нет. Конечно, могла бы сделать вид, будто опасалась затрагивать столь деликатную тему: пусть, дескать, она сама в свое время расскажет но это будет неправдой. На самом же деле мне, целиком поглощенной работой над переводом, поинтересоваться жизнью Коры даже в голову не пришло.
Выходит, бездумной и легкомысленной оказалась не она, а я.
Долгое время я размышляла, не зная, что на это ответить, и, наконец, сказала:
Обычно Кудшайн предпочитает об этом не говорить. Если вдруг передумает, сам даст понять. Но если хочешь рассказать мне о родителях, с радостью выслушаю.
Кора вновь подняла взгляд на меня.
У тебя умирал кто-нибудь из родных?
Только дедушка, ответила я. То есть, первый бабушкин муж, с которым я в кровном родстве. Но умер он еще до рождения моего отца, так что это, наверное, не в счет.
Не в счет, подтвердила Кора.
Мне вдруг стало обидно, хотя я была с ней абсолютно согласна.
Да, мне хотелось бы знать, на что обращать внимание в его поведении, продолжила Кора после недолгих раздумий. Иначе я снова чем-нибудь обижу его, а мне этого очень бы не хотелось.
Не удержавшись, я оглянулась назад в сторону лестницы и библиотеки.
Прямо сейчас?
Нет, ответила Кора. Сейчас я хочу посидеть здесь немного ну а сама поступлю точно так же.
Я вопросительно приподняла брови.
Сама дам понять, видя мое недоумение, пояснила она, если захочу рассказать. Ну, о родителях.
Еще ни разу в жизни я так не стыдилась здоровой, благополучной, любящей семьи! И потому, одернув ничуть не нуждавшееся в этом платье, сказала:
Тогда если с тобой действительно все в порядке
Кора пожала плечами и снова потянулась к тому же локону.
Нет. Не все. Но это пройдет.
Таким образом, меня явно спроваживали прочь, однако без неприязни. Спустившись вниз, я вернулась к Кудшайну и нашим табличкам, и весь остаток дня работалось нам великолепно но все это непременно нужно записать, чтобы не ускользнуло из памяти. Да, внимание к людям дается мне куда хуже, чем Лотте, но это вовсе не повод опускать руки.
Отправитель: Кудшайн
Получатель: Обитель Крыльев
Под сиянием солнца, на незыблемо твердой земле, приветствую вас, в Обители Крыльев старейшие!
Сам же, пристыженный, смиренно опускаю пред вами крылья. Дипломатом, представляющим весь наш народ, я оказался негодным. Да, моя мать отложила яйца в том месте, что могло бы позволить ее потомству уверенно чувствовать себя за стенами Обители, но это лишь сообщает мне физическую способность путешествовать по миру с меньшими неудобствами. Знаний, умений и мудрости эта способность мне не прибавляет.
Сам же, пристыженный, смиренно опускаю пред вами крылья. Дипломатом, представляющим весь наш народ, я оказался негодным. Да, моя мать отложила яйца в том месте, что могло бы позволить ее потомству уверенно чувствовать себя за стенами Обители, но это лишь сообщает мне физическую способность путешествовать по миру с меньшими неудобствами. Знаний, умений и мудрости эта способность мне не прибавляет.