Райве демонстративно откинула покрывало, нарушая интимное уединение. Вейнер обиженно посмотрел на рассерженную девушку, вспомнил о том, что утром рано вставать и решил вернуться в свою каюту.
У меня предложение, он снова склонился над девушкой. Я тебя целую и иду спать, а ты больше не читаешь эту порнографию, что скажешь?
Авийянка едва слышно переспросила:
Вы меня целуете?
Да, я!
А почему вы?
Он мог бы ей ответить на этот вопрос, и более того ответ его был бы обширным и содержал бы немало нецензурной лексики, но
Не хочется, чтобы целующая меня девушка в самый интимный момент представляла всякие свечи на ветру. Итак, ты согласна с вышеозвученными условиями? Один поцелуй, и я ухожу.
На лице Райве отразилась вся та гамма сомнений, что имелась в отношении сказанного Айроном, но главным для неё было сейчас остаться одной, а потому:
Хорошо, недовольно произнесла авийянка.
Не скрывая торжествующей ухмылки, Вейнер прошептал:
Глаза закрой.
Что???
Закрой глаза! приказным тоном потребовал Айрон.
З-зачем?
Я сказал.
Сдержав раздражение, Райве последовала указаниям, положительно не понимая этого мужчину. Сначала Райве почувствовала его прикосновение к ресницам. Вейнер осторожно касался пальцами её лица, нежно погладил по щеке, а затем бережно поцеловал, словно касался губами цветка.
«Прикосновение ветра», буркнула авийянка, не открывая глаз.
«А чтоб тебя!» в ярости подумал Айрон.
Следующий поцелуй был более быстрым, практически раздражённым, однако Вейнер вдруг осознал, что начал увлекаться, и в результате проник языком между губами, чтобы с удивлением встретить не яростное сопротивление, а осторожный и быстрый язычок Райве.
«А чтоб тебя!» в ярости подумал Айрон.
Следующий поцелуй был более быстрым, практически раздражённым, однако Вейнер вдруг осознал, что начал увлекаться, и в результате проник языком между губами, чтобы с удивлением встретить не яростное сопротивление, а осторожный и быстрый язычок Райве.
Вот так нужно, пояснила девушка, чуть прикусывая, а затем, лизнув его нижнюю губу. Это называется «Наинши». А мне уже можно открывать глаза?
Оторопевший Вейнер выругался и возмутился:
Женщина, ты невыносима!
А глаза открыть можно? повторила вопрос Райве.
Можно помолчать немного!
Да, но
«Сама нарвалась, подумал взбешенный адмирал Илонесской армады».
Райве вздрогнула, ощутив обжигающее дыхание Айрона, вздрогнула снова, когда он прижался к её губам сильным, властным поцелуем. Он больше не играл, не касался осторожно и не ждал её реакции, теперь это был настойчивый, пресекающей любое сопротивление поцелуй захватчика, который решительно брал своё. Вейнер придерживался правил военной стратегии даже в сражениях на любовном фронте. Водоворот поцелуев, вихрь страсти, омут, в который Райве погружалась всё глубже, забыв о возможности открыть глаза или остановить происходящее. Его сила, его властность, тьма, в которой каждое ощущение словно усиливалось и дрожь едва сдерживаемого желания, передалась Райве.
Когда первый, едва слышный стон заглушил грохот его собственного сердца, Айрон на мгновение замер, ещё не веря в собственную победу. Но этого мгновения хватило, чтобы он расслышал её тяжёлое дыхание и ощутил биение её сердца Чистое, незамутненное ничем ощущение победы придало небывалого энтузиазма, но но «Нужно уйти, приказал самому себе. Нужно Она сама должна меня соблазнять. Сама! Женщина никогда не оценит то, что досталось ей без усилий. Нужно уйти». И лишь железная воля и, воспитанная с детства, самодисциплина позволили сдержаться и остановиться.
Сладких снов, Райве, прошептал адмирал, в последний раз приникая к влажным, чуть припухлым устам супруги.
Поспешнее, чем хотелось бы, Айрон поднялся, подхватил свои вещи, а затем, не оборачиваясь, покинул каюту. И только выйдя в коридор, неожиданно для самого себя вдруг рассмеялся и, насвистывая весёлую мелодию, совершенно счастливый направился в свою каюту.
«Я тебе покажу свеча на ветру!» думал Вейнер, вспоминая её самый первый и от того такой ценный стон, который он вырвал сам, без всяких там техник и приемов с идиотскими названиями.
Теярский псих! глядя в потолок, раздражённо произнесла Райве.
Теярский псих! Псих!
Даже слыша его слова, девушка не сразу поняла, что происходит. И после ухода адмирала, ещё несколько минут так и лежала с диким ощущением потери, всё ещё не открывая глаз. И когда по щекам потекли слёзы, Райве лежала, словно находясь в каком-то оцепенении. Потом медленно села, вытерла глаза, и вот после этого разозлилась. На адмирала, на себя, и снова на Вейнера.
Псих слёзы снова потекли по щекам. Ненормальныыыыый
«Так значит только блондинки спустя час, наполненный приготовлениями ко сну и проклятиями в адрес адмирала, подумала девушка. Одни только блондинки».
В гареме фасиха Фенияра из уст в уста передавались разные легенды, и одна из них была как раз о государственном муже, который оставил всех своих жен ради блондинки с прекрасными голубыми глазами.
Женщины рассказывали это, едва скрывая извечный женский страх лишиться любви и быть отвергнутой.
«А мне всё равно, пришла она к выводу, накрываясь покрывалом. Он мне не нужен и вообще мне никакой мужчина не нужен!.. Я тебе устрою блондинку!».
Ночь прошла в метаниях, мотив которых был даже самой Райве не известен. А утром, бледная не выспавшаяся и зарёванная девушка, переворачивая очередную партию блинчиков, старалась не обращать внимания на сочувствующие взгляды. Да и вообще не смотрела ни на кого, не слышала ничего и механически выполняя действия, не заметила входящего в пищевой блок Айрона.
Доброе утро, дорогая, сильные ладони скользнули на её талию. И как спалось?
Где-то внутри стало вдруг очень тепло, улыбка, впервые за всё утро коснулась значительно припухших губ, но гнев никуда не делся. Как и желание треснуть адмирала чем-нибудь да хоть блинчиком!
Замечательно мне спалось, прошипела Райве, подхватывая лопаткой мучное изделие. Только теперь руки дрожат!
Замечательно мне спалось, прошипела Райве, подхватывая лопаткой мучное изделие. Только теперь руки дрожат!
Да? адмирал был несколько удивлён ответом. И сильно?
Очень!
Блинчик взвился в воздух, целенаправленно летя в наглую морду самодовольного Вейнера. Айрон стремительно отступил, не утруждаясь при этом отпустить жену и когда блин с тихим «Шмяк» свалился на пол, адмирал всё ещё удерживал Райве, практически на весу.
Потрясающе, изрёк Вейнер, глядя на распластавшийся по полу завтрак. И как это понимать?
Райве, в отличие от Айрона смотрела не на блин. Она-то как раз видела все те взгляды, которыми их одаривали застывшие в изумлении повара. И только Гелер взирал исключительно на плиту, где подгорала партия из оставшихся девяти блинов. Вспомнив о своих прямых обязанностях, Райве попыталась вырваться из захвата, но адмирал с детства имел проблемы с отпусканием своего. Вот и сейчас, едва девушка начала вырываться, рефлекторно сжал сильнее, одновременно размышляя, что же сделал не так. Исходя из его предположений, Райве как минимум должна была поднять на него влажные от слёз восхищения глаза, ну и в своих мечтах адмирал, наконец, дошёл до самого волнующего.
Отпустите меня! нервным шёпотом потребовала Райве.
Размечталась, задумчиво ответил Айрон, всё ещё размышляя над тем, в каком же месте допустил промах. В этот момент в кухне появился характерный запах гари и адмирал, втянув воздух, произнёс. Что-то горит моё сердце, наверное
Нет у вас сердца! громко и решительно заявила авийянка, вырвалась из захвата и пошла сдирать подгорелые блины с поверхности плиты.
Вейнер с улыбкой следил за хрупкой фигуркой в белом халате не по размеру, за каждым движением нежных ручек, за тем, как Райве чуть прикусывала нижнюю губу от досады. И это само по себе было странным Айрон любил женщин, но чтобы вот так откровенно любоваться каждым движением, такое с ним было впервые. И переступив через собственные принципы, адмирал вновь подошёл к девушке, нежно обнял и, склонившись к порозовевшему ушку, прошептал:
Прости я ушёл ночью, только потому, что не хотел напугать. Прости. Даже предположить не мог, что тебя это обидит.
И после этого Вейнер ушёл.
А Райве, оторопевшая от такого признания, так и застыла с дозатором, от чего тесто лилось и лилось на раскалённую поверхность плиты
Рядовая Фенияр, грубый окрик Гелера вернул её к действительности.
Простите, отключив дозатор, авийянка торопливо отчистила поверхность плиты, вновь смазала маслом и принялась
Блинчики должны быть круглыми, посмеиваясь, заметил Геллер.
Это в уставе прописано? спросила вмиг повеселевшая Райве.
Нет, старший повар сдерживая смех, следил за тем как на плите появляются различные завитушки и цветочки. А сироп к ним какой пойдёт?
Девушка на минуту задумалась, не забывая при этом переворачивать блины, а затем таинственно произнесла:
Это будет нечто особенное!
Кто бы сомневался, сержант рассмеялся и ушёл проверять на готовность рисовую кашу.
А Райве, окрылённая и почему-то очень счастливая, радостной бабочкой порхала по пищевому блоку, одновременно успевая, и жарить блинчики и готовить нечто, чей аромат уже вызывал аппетит, и не замечать массу понимающих улыбочек, коими обменивались работники кухни.
Этот завтрак действительно был особенным. Лента подачи бойко выдавала подносы с рисовой кашей, ароматным чаем, белым, испечённым по авийскому рецепту, хлебом и фигурными блинами, покрытыми ягодно-ванильным кремом один вид которого вызывал желание первым съесть десерт.
Но на этом сюрпризы не закончились:
Рядовая Фенияр, на облуживание офицерского стола, приказал Гелер.
Айрон Вейнер, адмирал Илонесской армады в это утро не скрывал довольной ухмылки и, садясь за стол, меньше всего думал о присутствующих. Зато присутствующие, заметив перемены, не желали молчать:
Адмирал, начал майор Алон. Есть добрые вести?
Нет, Вейнер улыбнулся шире.
Наши заслуги оценили? зашёл с другой стороны лейтенант Мирд.
Тоже нет, улыбка не исчезала с адмиральского лица.
Тогда что? вновь задал вопрос майор.
Дверь в пищевой блок приоткрылась, пропуская тележку и толкающую её Райве. И всем всё стало понятно, едва девушка, стараясь выглядеть серьёзной, взглянула на адмирала и мгновенно покраснела. Улыбка Вейнера стала торжествующей, но уже в следующее мгновение Айрон вновь был суров и требователен.