Издевательства не по моей части. Я полагал, вы знаете, что Обитель Матерей готовит не только соперниц мужчинам на любовном ложе или в учёных спорах, но также и на ристалище. Тамошние воительницы весьма искусны, и я на полном серьезе рассматриваю их как третью силу, на которую мы вправе рассчитывать. Их согласие оказать нам помощь большая удача.
Вам виднее, заключил Томлин. То есть, мы ждём только их, чтобы напасть на этих чужаков?
Да, таков мой план.
Плохой план, услышала Анора у себя над ухом и почувствовала, как кто-то сильный берет её за локоть и грубо вталкивает в залу, навстречу изумленным взглядам троих умолкших от неожиданности собеседников. При этом подслушивание даже плохих планов должно караться.
Анору так сильно толкнули вперед, что она потеряла равновесие и больно шлёпнулась на четвереньки. Что не смогла бы сделать боль, довершил стыд: она горько разрыдалась.
Дочь моя, что стряслось? Что ты тут делаешь? Скирлох не успел подхватить её и теперь пытался помочь подняться. А вы, молодой человек, что вы себе позволяете!
Обращаю внимание на то, чего не видят другие, равнодушно заявил незнакомец, будто перед ним был не богатейший человек Торлона, а какой-нибудь фолдит, решивший заступиться за поруганную честь дочери. На её месте мог оказаться кто угодно.
Анора вытерла рукавом слёзы и глянула на говорившего. Мимо неё смотрело открытое лицо с голубыми глазами и белесыми бровями и ресницами. Гийс! Тот самый, которого она только что видела на стене в окружении виггеров. Она раньше никогда с ним не разговаривала и не подозревала, что у него такие властные манеры и такой убедительный голос. На мгновение ей самой показалось, будто она совершила безчестный поступок и должна быть строго наказана.
Гийс проследовал к столу, стоявшему посередине залы. Стол был вырезан из цельного ствола дуба массивный стол, окруженный пятью креслами с высокими, обтянутыми мягким синим бархатом спинками. Все кресла были помечены отличными гербами, представлявшими собой сочетания доспехов, оружия, растений и животных. Они ярко выделялись на синем фоне и первыми привлекали к себе взгляд вошедшего. Затем гость обращал внимание на стулья попроще, выстроенные двумя рядами вдоль стен.
Всхлипывающая Анора и все присутствующие молча смотрели, как Гийс словно выбирает наиболее подходящее для себя кресло и садится, красиво скрещивая ноги и облокачиваясь в задумчивой позе на стол. Казалось, его забавляет это внимание и сознание своей неуязвимости.
Первым нашел в себе силы заговорить Тиван. Вероятно, замечание новоприбывшего задело его даже сильнее, нежели Скирлоха обращение с непутёвой дочерью.
Почему ты назвал мой план плохим? спросил он, не считая нужным занять положенное ему место и продолжая стоять.
Только потому, что он плох, ответил Гийс и невесело улыбнулся.
Но я
Думаю, вы прекрасно разбираетесь в том, как вести безконечную войну в Пограничье, но имейте в виду, что сейчас перед вами вовсе не сброд рыжих дикарей. Понимаете, о чём я? Мне ведь довелось оказаться у карьера как раз в тот день, когда туда заявился их передовой отряд. Я видел, как они сражаются. Нашим людям в открытом бою перед ними не устоять.
Ты что ж это, заранее предлагаешь сложить оружие? Борода Тивана дрожала от едва сдерживаемого возмущения.
Нет, сложить руки. Гийс показал, как он это понимает, и добавил: Но не головы.
Вы с ума сошли!
Анора даже в своем нынешнем плачевном во всех отношениях состоянии заметила, что ни задумчиво сидящий через стол от них Томлин, ни её не на шутку перепуганный отец в их разговор не вмешиваются, вероятно, ожидая развязки. Когда говорят военачальники, богачи молчат. Гийс, похоже, это предвидел и теперь явно чувствовал себя хозяином положения.
Послушайте, Тиван, сказал он, почёсывая едва различимую шёрстку на подбородке и тем лишний раз указывая на своё отличие от седобородого воина. Послушайте себя. Подумайте к чему вы тут нас призываете. Знаете, как бы я это назвал? Самоубийство. Если бы не ваши прежние заслуги, я бы мог решить, что вы переметнулись на сторону врага. За которым я, между прочим, наблюдал всё то время, пока вы тут совещались
Это не ваше
дело? Гийс прищурился. Моё. И моих виггеров, жизни которых мне доверены. Знаете, что я видел со стены? Что они разбили лагерь. Вам это о чём-нибудь говорит?
Тиван тяжело дышал и хранил молчание. Чтобы не сказать лишнего, поняла Анора, потирая ушибленную коленку и косясь на напряженно размышляющего отца.
Они остановились, продолжал тем временем Гийс. Они устали от своего снежного перехода, откуда бы они ни пришли, и поняли, что с наскока им нас не взять. Они решили устроить себе передышку и набраться сил.
Вот именно поэтому я и не хочу упускать время! Тиван широкой ладонью рубанул перед собой воздух. Сейчас или никогда! Пока они устали
Костей не соберёте, пожал плечами Гийс. Вы уже, помнится, не так давно отправляли отряд в Пограничье. Отряд, который сгинул, как будто его и не было. Если вы не послушаетесь моего теперешнего совета, произойдет то же самое, разве что на ваших глазах. А потом за нашим войском последуете и вы сами, и вы, и вы Он по очереди указал на слушателей, странно улыбнувшись Аноре. Почему вы отказываетесь понимать, что мы сильнее их только в том случае, если они ступят на нашу землю?
Они уже на нашей земле!
Не прикидывайтесь, будто не слышите меня. Под нашей землей я подразумеваю Вайлатун и этот замок. Здесь мы сможем, я думаю, защититься от них. Там, в поле, никогда.
Тиван мотнул головой, словно стряхивая оцепенение.
А теперь вы послушайте меня, юный мыслитель! Прекрасно, что вы так рьяно печётесь о нашем войске. Которое, правда, создано и служит для того, чтобы все остальные могли жить в покое. Мы здесь затем, чтобы сражаться, а не наблюдать, как будут гибнуть безоружные жители окраин, и радоваться, что наша очередь ещё не пришла. Нет и ещё раз нет! Виггеры с незапамятных времён делали всё от себя зависящее, чтобы держать врага на почтительном расстоянии от наших очагов. В этом и заключается наше предназначение. Для этого в своё время по всему Пограничью и были возведены заставы. Помнится, не так давно вы учились под началом Вордена, так что должны это знать.
Я знаю
Не перебивайте меня! Тиван угрожающе повысил голос. Этих ваших непобедимых воинов во что бы то ни стало нужно остановить до того, как они вторгнутся в Вайлатун. Потому что потом будет уже поздно. Если бы замок наш стоял в открытом поле, я бы охотно прислушался к вашим замечательным советам и ждал врага на стенах, с арбалетами и луками наизготовку. Сейчас же только слепой не увидит разницы. Люди ждут от нас помощи. А некоторые, как вы могли заметить, не ждут, а сами идут в бой. Вы что же, отказываетесь их поддержать?
Вы про фолдитов? уточнил Гийс, глядя куда-то мимо собеседника и добавил: Не смешите меня.
Аноре показалось, что Тиван сейчас выхватит меч и отсечёт наглую голову. Хранивший до сих пор выжидательное молчание Томлин тоже это почувствовал и поднял руку со словами:
Довольно, друзья мои. Времени на пререкания у нас с вами просто не осталось. Кто-то должен принять окончательное решение. Не знаю, как это было раньше, при Ракли, но предполагаю, что это право предоставлялось ему. Мы поступим мудрее. Анора, где мой сын?
Вопрос прозвучал настолько неожиданно, что девушка не сразу сообразила, что обращаются к ней.
В спальне был, неуверенно пробормотала она.
Веди-ка его сюда да поскорее.
Отец кивнул, и Анора стрелой вылетела в коридор.
Кадмона она застала на месте разглядывающим портрет воина на коне.
Тебя зовут, выпалила она, заглядывая в дверь.
По тону её голоса он как то сразу понял, что дело не шуточное, проворно оделся и вскоре уже стоял рядом с ней в тронной зале, удивленно взирая на собравшихся.
Скажи мне, сын мой, без вступления начал Томлин, кто на твой взгляд прав в нашем споре: этот молодой человек, должно быть известный тебе под именем Гийс, или Тиван, наша вторая боевая десница?
Это неслыханно не удержался Тиван.
Я вас выслушал! Томлин резко ударил ладонью по столу. Но решения так и не услышал. Теперь пусть выступит тот, кто здесь по праву
Он не договорил.
Гийс сказал Кадмон. Мне кажется, что прав Гийс.
Теперь взгляды всех присутствующих восторженные, изумленные и разъяренные устремились на него. Кадмон облизал запекшиеся губы.
Хорошо, сынок, ступай. Томлин улыбался. И прихвати с собой свою невесту. А то она такого, что сейчас тут будут говорить, никогда в жизни не слышала. Отдыхайте, дети, и ничего не бойтесь.
Как вы начал было Тиван, когда дверь за ними захлопнулась.
Может быть, вы хотите оспорить решение моего сына? прервал его Томлин.
Но он
Мой сын. И совершенно не заинтересованная в вашем глупом споре сторона. Поэтому идите и поступайте так, как он сказал. Готовимся к осаде.
Если она вообще произойдет, напомнил о себе Гийс, избегая смотреть с сузившиеся глаза старого воина. Сдается мне, что всё закончится переговорами.
Они спалят Вайлатун! в безсилии воскликнул Тиван, приводя последний довод в свою пользу.
Давно спалили бы, если бы хотели, лёгким движением руки отмёл его предположение Гийс и переглянулся с Томлином. Есть ещё какие-нибудь соображения, вита Тиван?
Тон этого смеющегося голоса напомнил старику его место.
Нет, ответил он, думаю, вы и без меня справитесь. И повернулся, чтобы уйти.
Не спешите покидать нас, окликнул его Томлин. В противном случае вас нам будет очень не хватать.
Тиван безошибочно угадал смысл сказанного. Он замер на полушаге, словно спохватился, дотянулся рукой до ближайшего стула и тяжело сел.
Он слишком хорошо помнил, как эти люди избавились от Ракли. Без малейшего сомнения и угрызения совести, которой, судя по всему, у них отродясь не водилось. Причем избавились не сами, а его же руками. Его и Демвера, отца Гийса, до недавнего времени отвечавшего за всех сверов. Тогда они оба полагали, что это единственно правильное решение в складывавшемся положении. Слишком часто Ракли захватывал бразды правления в свои руки, никого не спросясь и требуя неукоснительного подчинения. Потеря целого большого отряда, посланного в Пограничье после гибели в огне одной из самых близких к Вайлатуну застав, окончательно подорвала их прежнюю веру в его понимание происходящего. Ракли пережил себя. Добровольно отказываться от власти в пользу тех, кто многое знал и умел лучше него, он ни за что бы не стал. Поэтому им пришлось применить силу. Сверы подчинялись Демверу, мерги ему, Тивану. Кроме того, весьма весомым подспорьем в этом непростом деле оказались силфуры, щедро предложенные Томлином и Скирлохом в качестве награды за повиновение. Нельзя сказать, что брат поднял руку на брата, однако ближайший круг Ракли, его обычная свита и телохранители, были частично схвачены и заточены вместе с ним в подземные клети до лучших времён, частично перебиты. Вскоре после чего наступила очередь Демвера, который, похоже, оказался не то совестливее, не то пугливее Тивана, и в итоге отважился на второе предательство: среди бела дня выкрал из хранилища священные доспехи Дули и скрылся с ними в неизвестном направлении. Как потом выяснилось, направление он избрал самое что ни на есть неподходящее Пограничье с поджидавшими его там дикарями. Правда, Тиван до сих пор отказывался верить в эту побасенку, которую многие подхватили как достоверную, причём со слов якобы видевшего его там сына, сидящего сейчас здесь же, Гийса. Что касается этого желторотого выскочки, то поначалу Тиван, как и все, был рад его возвращению из плена, в котором тот оказался по недоразумению. Однако очень скоро выяснилось, что сына Гийса, раньше всегда такого скромного и мягкого, можно сказать, подменили. Поначалу он перестал узнавать своих бывших друзей по замку, среди которых был, к примеру, Норлан, сын Тивана, и большую часть времени проводил не где-нибудь, а в тёмном хозяйстве главного писаря Скелли, тоже немало потрудившегося для успешного осуществления перехода власти от Ракли к новым хозяевам. Вскорости появился слух, будто Гийс вернулся домой из плена не только живым и здоровым, но и с украденными его отцом доспехами, то есть совершив в определенном смысле подвиг, за который его не нашли ничего лучше как поставить на прежнюю должность канувшего в небытиё Демвера. Так Гийс в одночасье встал вровень с ним, Тиваном, встал прочно и нагло. Потому что на самом деле никаких доспехов он с собой не принёс. Зато вместо них он доставил отчаявшемуся Томлину его тоже на время пропавшего сына, гадкого во всех человеческих отношениях уродца по имени Сима. Этой услуги Гийсу, похоже, сразу хватило на всё и про всё. Ибо когда на днях Тиван не выдержал воцарившейся вокруг него наглости и, ведомый праведным гневом, заглянул в хранилище доспехи Дули в самом деле оказались на месте. Конечно, это были не те самые, настоящие доспехи, которые привёз из Пограничья Локлан, сын Ракли, но довольно похожие, выкованные кем-то из умелых кузнецов, который впредь будет махать своим молотом да помалкивать. Тиван тогда с отвращением плюнул и решил при случае вывести наглого обманщика на чистую воду, но случилось то, что случилось: внезапное появление неведомого врага смешало все планы, и только что выяснилось, что слово старого и опытного воеводы ничто по сравнению с запальчивой глупостью едва оперившегося птенца. А это в свою очередь означало необходимость принять решение, которое он по слабости своей старался как можно дольше оттягивать