За изгибом оврага тень от склона укорачивалась, и поле битвы стало хорошо видно. Как и опасался Гури, Вулчаки напали на его стаю сверху, с выгодной высоты, позволившей им сделать по нескольку точных выстрелов из луков и таким образом ещё больше сократить ряды противников в свою пользу. Он увидел лежавшие на снегу тела сотоварищей с торчащими из груди и боков стрелами, брошенные носилки с не то мёртвыми, не то пока живыми пленниками, и юркнул за кусты на левом склоне. Правый оставался на совести Дэскари Сину. Гури бежал по снегу пригнувшись, натянув тетиву лука к животу и готовый отпустить её в тот миг, как обнаружит первую волчицу. По крикам, доносящимся из оврага, он заключил, что выжившие остатки его стаи рассредоточились по склонам и вступили в рукопашный бой. Но раз Вулчаки не побоялись показать клыки и когти, значит, у них изначально уже был подавляющий перевес. В два, в три раза? В любом случае, часть их наверняка затаилась где-то здесь и следит за исходом поединков, чтобы добить нежеланных победителей.
Чутьё его не подвело.
Первую волчицу он заметил со спины и в эту спину, не раздумывая, выстрелил. Выплюнул новую стрелу в руку, уложил на лук, увидел выглянувшую из-за куста голову с характерной высокой огненно-рыжей причёской, и послал ей быструю смерть, тоже не целясь. Ему показалось, что он слышит хруст черепа, пробитого возле виска. И не удивился, поскольку в такие моменты все его ощущения обострялись, и он словно переставал существовать в этом явном мире. Даже для себя, для своего тела. Казалось, за него действует кто-то другой, кто-то вовне, кто видит происходящее со стороны, кто думает, не думая, и действует, не прилагая усилий.
Ещё одну волчицу он сбил с ветки склонившегося над оврагом дерева. Она успела крикнуть и её падение привлекло внимание подруг. Кусты вокруг Гури ожили. Он метнулся в сторону, и почти одновременно выпущенные стрелы просвистели у него за затылком. В ответ он выпустил две подряд, наугад, но удачно, потому что два куста больше не шелохнулись, а по остальным, бросив ставших ненужным лук, он пронесся в двойном вихре топора и кинжала, так что какое-то сопротивление оказали лишь три последние противницы. Одна даже показалась ему хорошенькой, но он изуродовал её лицо гримасой боли, когда рассёк горло и отрубил вскинутую с мечом тонкую кисть.
В итоге в первой засаде Гури насчитал восемь волчиц. Когда с ними было покончено, он подхватил лук и последовал примеру Дэскари Сину, взобравшись на вершину склона. Отсюда он увидел, что сам Дэскари Сину опередил его: широкополая шляпа уже перестала порхать по кустам, кружила в смертельном танце на дне оврага и оттягивала на себя всё новых волчиц. Которые ещё не поняли, что нужно не нападать и даже не сопротивляться, а бросать всё и спасаться бегством.
Гури помог им в этом. Со второй засадой он расправился ещё быстрее, чем с первой. Удивился тому, что убивать женщин ему доставляет некоторое удовольствие. Вероятно, в силу новизны ощущений. Мелькнула мысль, что, вспарывая живот одной, он тем самым уничтожает разом несколько, ещё не рожденных, врагов. Мужчины обычно умирали молча, стиснув зубы. Эти же ругались и яростно визжали. Если успевали.
Одну, как ему показалось, самую старую, он умышленно упустил, и она, отбежав на четвереньках на безопасное расстояние, остановилась и завыла так, что её услышал весь овраг. Так что последние Вулчаки уже просто бежали вверх по склону, иногда прямо навстречу его топору, не думая больше об охоте, в панике, не разбирая дороги. Все, кто попытался миновать его на расстоянии вытянутых рук, остались лежать там, где он их встретил. Лишь одна осмелилась проститься с ним стрелой, но споткнулась, пронзённая в спину из лука Хока, который вдвоём с Цэрном оказался у беглянок в хвосте. Оба были окровавлены и, скорее всего, ранены, однако держались на ногах и смотрели на Гури с удивлённым уважением. Он ведь редко позволял себе танцевать с врагами в полную силу, как сейчас. Ему никогда не нравилось привлекать к себе излишнее внимание.
Надеюсь, мы тебе не помешали, только и смог сказать Хок, а Цэрн размазал по лицу кровь и улыбнулся.
Внизу оврага он встретили Троша и Зили. Трош сидел над телом убитого брата. Их шеи Ружа торчало две стрелы.
Они не дали ему защититься, выдавил Трош, обламывая наконечники и вытягивая стрелы. Подстрелили, как зайца
Надеюсь, мы тебе не помешали, только и смог сказать Хок, а Цэрн размазал по лицу кровь и улыбнулся.
Внизу оврага он встретили Троша и Зили. Трош сидел над телом убитого брата. Их шеи Ружа торчало две стрелы.
Они не дали ему защититься, выдавил Трош, обламывая наконечники и вытягивая стрелы. Подстрелили, как зайца
Нет, он не бежал, напомнил Зили. А ты отомстил за него.
Гури осмотрелся. Дэскари Сину стоял на почтительном расстоянии, за кустом, и ждал. Махнув ему рукой, Гури побежал к брошенным носилкам. Одни лежали неподвижно, вторые дёргались, но из них торчала стрела. Он первым делом открыл последние.
Связанный Бокинфал был бледен и морщился от боли. Стрела попала ему в ногу, похоже, неопасно, в мякоть икры. Крови было немного. Неприятно, но жизнь вне опасности. Тот и сам это понимал, потому что сразу же спросил, как там с Пенни.
Когда они с Дэскари Сину заглянули во вторые носилки, сперва им показалось, что она мертва. Девушка лежала на боку, прикрыв веки, и не подавала признаков жизни. Только когда окровавленные пальцы Дэскари Сину отняли край шкуры и прижались к шее, ища пульс, ресницы ожили, она распахнула глаза и вопросительно уставилась на Гури.
Это ведь не были вабоны? спросила она. Потом её взгляд упал на затенённое краем шляпы лицо Дэскари Сину. Это не ди не шеважа.
Нет, он не из наших, но он друг. Гури оглянулся на Бокинфала и утвердительно кивнул. Ты можешь идти сама?
Могу, неуверенно согласилась Пенни, вспоминая свою не слишком приятную попытку на последнем привале. Только мне бы одеться
Теперь одежды много, заверил её Гури, указывая на дно и склоны оврага.
Пенни присмотрелась и увидела не одну дюжину лежащих в самых причудливых позах тел с рыжими головами. У некоторых головы лежали рядом с телами. Судя по странным высоким причёсками и небольшому росту, они все были женщинами.
Кто это? поразилась она.
Волчицы. Долгая история.
Так вы тоже воюете друг с другом?!
Иначе было бы слишком просто, ответил Гури и посмотрел на странного мужчину в причудливой шляпе. Можешь пока расспросить её. Она понимает общий. А я подберу ей одежду.
Мужчина разглядывал Пенни. В нём странным было всё, но особенно глаза, спокойные и холодные, а главное узкие, как две щёлки. Ей даже сперва показалось, что он жмурится.
Я ищу карту, сказал он с незнакомым выговором. Пенни мало приходилось говорить на кенсае, она только недавно начала его учить, однако ни Руна, ни Везник, ни Гури не произносили слова так отрывисто и с таким цоканьем на конце каждого слова. Ты была в том доме. Ты видела карту?
Какую карту?
Свиток. На нём рисунок. Можно найти реку, лес, горы. Карта моего отца.
Нет, не видела.
А тот? Шляпа повернулась в сторону Бокинфала, который сидел на носилках и со стонами пытался извлечь из ноги стрелу. Руки у него были по-прежнему связаны.
Кажется, нам второй раз повезло, крикнула она ему. Бокинфал пожал плечами и изобразил улыбку.
Если ногу не потеряю, то можно считать, что да.
Он спрашивает, не видели ли мы в доме Кадмона какую-то карту, на которой изображён Торлон.
Узкоглазый напряженно прислушивался к звукам чужой речи.
Скажи ему, что нет. Бокинфал сумел наконец переломить древко и потянул за оперенье. Ааааа! Тэвил! Как же больно! И закончил почти буднично: Обычно карты бывают в другом месте.
Пенни перевела. Теперь узкоглазый внимательно следил за действиями Бокинфала и ждал пояснений. Только желваки на широких скулах выдавали его напряжение.
Уточни, пожалуйста, свою мысль, поторопила Пенни. Мне кажется, он нервничает.
Сочувствую, но в нём нет ни одной дырки от стрелы. Мммм, больно!
Если ты ещё не понял, они на пару с Гури нас спасли.
Да уж вижу. Доблестно перебили кучу рыжих девиц. Если бы меня не связали, как тушку, втроём мы бы справились быстрее.
Что ты хотел сказать про «другое место»?
Ладно, передай ему, что если он хочет глянуть на старые карты, то ему придётся пробраться непосредственно в замок и спросить главного писаря, то бишь Скелли. Добавь, что гвардейцев там побольше, чем этих девиц. Пара писарей тоже неплохо владеет оружием. Сам Скелли честно за свои карты и рукописи сражаться не будет, но спиной к нему всё равно лучше не поворачиваться при нём всегда отравленный нож. И пожелай от меня успеха.
Что ты хотел сказать про «другое место»?
Ладно, передай ему, что если он хочет глянуть на старые карты, то ему придётся пробраться непосредственно в замок и спросить главного писаря, то бишь Скелли. Добавь, что гвардейцев там побольше, чем этих девиц. Пара писарей тоже неплохо владеет оружием. Сам Скелли честно за свои карты и рукописи сражаться не будет, но спиной к нему всё равно лучше не поворачиваться при нём всегда отравленный нож. И пожелай от меня успеха.
Когда Пенни перевела эти слова, глаза человека в шляпе сделались совсем узкими, он сверкнул ими на Бокинфала так, словно готов был вот-вот на него накинуться, однако вместо этого он в следующее мгновение просиял и крикнул Гури, возвращавшемуся в обнимку с ворохом одежды:
Я не пойду с вами дальше. Теперь я знаю, где может быть карта. Прощай!
И, не дожидаясь ответа, заскользил размашистым шагом прочь по оврагу, то и дело подталкивая себя шестом.
Куда вы его? поинтересовался Гури, ничуть не удивляясь подобной скоротечности их нынешней встречи. Вот, одевайся. Тут есть, из чего выбрать.
Твой странный друг, пояснил Бокинфал, решил, что сможет в одиночку взять штурмом замок и завладеть его сокровищами. Кстати, там у тебя не найдётся тряпки перевязать мою многострадальную ногу.
Гури вытащил из-под вороха меховых шуб, безрукавок, юбок и штанов широкий мелко плетеный пояс и кинул ему.
Я и забыл, что вы не умеете ткать, усмехнулся Бокинфал.
Умеем. Нам просто некогда, ответил Гури.
Бокинфал расхохотался, чем немало поразил собиравшихся в дальнейший путь дикарей.
А что до твоего замка, продолжил Гури, то я бы не завидовал тем, кто захочет помешать моему странному другу добыть то, что он хочет.