На следующий день Лёха не появился. Вместо него на мусорке появился «красноротый шкаф». Ваниному возмущению не было предела.
«Что же это ты, такая крутая, а сыночка вынести ведро заставить не можешь! думал он про себя. Занят он у тебя очень? Конечно, единственный сынок! Всё, что имела, всё в него вложила! вспомнилась реплика в кабинете директора. Ну, подожди, шкаф, мы твоё вложение так отметелим, что не сразу и узнаешь!»
Как Ване хотелось подбежать и дать сзади пинка удаляющемуся «шкафу», воспитавшему такого многоценного сыночка! Но он не мог дать воли своим чувствам. Ему нельзя было открывать себя. С этим врагом в ратном бою драться было невозможно. Методы честного боя здесь были неприменимы. Но Ваниной вины в этом не было: правила боя устанавливала сторона противника. Зато на сегодня дежурство было закончено.
Самый прикол случился на следующий день. На мусорке появилась баба Люся в сопровождении подружки бабы Клавы.
Слышь, Клав, вот тут это было. Я так спокойнянько вядро вытряхнула и уже идтить хотела, а оно вдруг загробным голосом: «Люся!»
Помолчи ты, перебила взволнованную подругу баба Клава. Давай-ка послушаем.
Две бабки замерли, держа в руках полные мусорные вёдра. Но, как они ни прислушивались, ничего подозрительного не услышали.
Померещилось тебе это, сделала своё заключение баба Клава.
Да я что, сумасшедшая, что ли? возмутилась баба Люся. Да если бы это один раз было, а то вдогонку мне всё звало и звало, Люся да Люся, аж кровь в жилах стыла!
Ну, не знаю, продолжала баба Клава тоном знатока в таких вопросах, выбрасывая мусор в контейнер. А я бы тебе всё-таки посоветовала сходить к врачу и рассказать об этих галлюцинациях.
Галлюци-нациях? Тьфу, язык сломаяшь! Ты чё это, Клава, сярьёзно? Думала ты понять в состоянии, а ты, атеистка безмозглая! Баба Люся разошлась не на шутку.
Ты чего это себе позволяешь, дура старая, прорвало и бабу Клаву. «Верущая» нашлась! Ты когда последний раз в церковь ходила?
Завтра отчёт тябе принясу! Баба Люся забыла, что у неё в руках мусорное ведро, и замахнулась на подругу.
Картофельные очистки посыпались из ведра, и какая-то скомканная бумажка упала на бабу Клаву.
Совсем ненормальная! закричала она. Да по тебе точно психушка плачет! Иди, неси своё ведро, полоумная! Голоса она слышит, видите ли. И не удивительно!
Пошла отсюда, выдра старая! Не осталась в долгу и баба Люся. Иди-иди, а то этот мусор на голову тябе и высыплю! Поди, мозгов прибавится!
Люди, на помощь! Люська совсем с ума сошла!
С криком «помогите!» баба Клава маленькими шажками из-за больных ног спешила скрыться с поля боя, на котором подруга, вооруженная полным мусорным ведром, имела значительное преимущество.
Давай-давай отсюдова! Кричала ей вдогонку разъярённая баба Люся. Умница нашлась!
Баба Клава скрылась из виду, а довольная победительница подошла к контейнеру, но не успела она и ведро опрокинуть, как вдруг из-под земли, послышался гундосый голос:
Лю-юся, я пришёл за тобой!
Насмерть перепуганная бабка бросила ведро, и мусор, не успевший высыпаться в контейнер, посыпался на неё. Но бедняге было не до этого: сломя голову, бежала она прочь от мусорки с криками о помощи.
Ваня был доволен. Ему не было даже смешно. Он просто чувствовал необычайное удовлетворение от свершившейся мести.
24
Это была уже третья засада. Вовка Иванов, Пашка и Ваня уже третий день в полной боевой готовности сидели в назначенное время каждый на своём месте. Наблюдательный пост был у Пашки. Ваня и Вовка, в тёмных очках и низко спущенных кепках, по его сигналу должны были выскочить из засады. Первым должен был выскочить Вовка, которого Лёха не знал, а потом уже Ваня. Вовка должен был набросить мешок на голову Лёхе, а Ваня обкрутить Лёху верёвкой и завязать. Пашке предстояло, подойдя сзади, прижать Лёхе руки к туловищу, пока Ваня не стянет их верёвкой.
Первая засада окончилась провалом. Когда Лёха появился на мусорке, там уже кто-то был. Вторая засада тоже закончилась ничем Лёха на мусорке так и не появился. Третья засада тоже, похоже, была, по определению Пашки, «коту под хвост», потому что начался дождь. Не дурак ли Лёха под дождём мусор выносить!
Заговорщики уже хотели расходиться, когда из пункта наблюдения донёсся приглушённый, но полный решимости Пашкин голос:
Внимание! Под зонтиком.
Прошла минута, показавшаяся вечностью, и из наблюдательного пункта поступила команда: «Начали!»
Вовка рысью выскочил из своего укрытия. Зонтик в их планы не входил, поэтому заранее приготовленный для надевания на голову мешок сразу использовать не удалось. Вовка вырвал у Лёхи из рук зонтик, а подоспевшие Пашка и Ваня обхватили Лёху сзади, пока Вовка готовил мешок.
Лёха пытался вырваться, но мешок, отработанными движениями Вовкиных рук, скользнул по Лёхиным плечам. Дальше была минута запланированной возни, связанной с завязыванием мешка. Лёха и вякнуть не успел, как оказался в мешке. Лежавшие поблизости, заранее приготовленные дубинки быстро оказались в руках мстителей, и удары посыпались, в первую очередь, на Лёхино мягкое место. Мстители договорились сильно «объект» не колотить, чтобы не было «вещественных доказательств».
Какая косточка? протянул Пашка басом.
Это тебе за папу, это тебе за маму, а это за всех, кого ты незаслуженно обидел, подлая твоя душа. Произнести слова приговора поручено было Вовке, так как Лёха не знал ни его самого, ни его голоса.
Приговорённый беспомощно топтался по рассыпанному мусору, пытаясь отбиваться ногами. Иногда ему удавалось попасть по кому-нибудь из атаковавших, но за это он получал ответный удар по ногам, а вернее, по бёдрам.
Приведя приговор в исполнение, мстители бросились врассыпную, оставив связанную жертву на мусорке с мешком на голове. К своему большому сожалению, они не видели, как Лёха выбирался из своей ловушки, натыкаясь на контейнер с мусором. Долго ли, коротко ли пришлось ему пребывать в мешке, и кто его освободил, они так и не узнали, потому что Лёха об этом молчал, и явления «красноротого шкафа» в школу не было. Но через несколько дней, когда Ваня зашёл в свой подъезд, он увидел свежую надпись на стене. В ней было только два слова, и он всем своим нутром почувствовал, что эти слова были адресованы ему. На стене было написано: «ТЕБЕ КОНЕЦ».
25
Вернувшись в класс после большой перемены, Ваня стал готовиться к следующему уроку: достал книжку, тетрадку, дневник и уже полез в сумку за пеналом, как вдруг его внимание привлекла бумажка, торчавшая из дневника. Он не помнил, чтобы что-то клал в дневник. Поставив рюкзак на сидение, он открыл дневник. Лежавшая там бумажка была, действительно, не его. Это была отксерокопированная самодельная открытка, подписанная красивым аккуратным почерком:
Дорогой друг! прочитал он. Приглашаем тебя на день рождения нашего Хэрри (не удивляйся: именно так звучит его имя на английском). Этот волшебный вечер доставит тебе необыкновенное удовольствие.
Дальше был указан адрес и место проведения вечеринки. Адрес был обыкновенный, а вот место встречи не совсем: «у входа в подвал первого подъезда дома 8».
Сначала Ваня подумал, что это «привет» от Лёхи и идти туда ни в коем случае нельзя. Но вторая мысль стала приводить совсем другие аргументы:
«Причём тут Лёха? Это просто собираются фаны, и почему бы ему, Ване, не пойти и не посмотреть. Подвал? Ну и что? А где же ещё им собираться? Нет, нужно обязательно сходить и Пашку с собой взять».
Но как раз на этой последней мысли, Ваня увидел внизу открытки приписку: «Форма одежды парадная. С собой никого не приводить».
«Почему это не приводить?» подумал он, уже готовый разорвать открытку на кусочки.
«Конечно же! Последовавшая за этой мысль уже спешила подбодрить и успокоить. Так таинственнее! Это же не кружок по вырезанию лобзиком по дереву, а клуб фанов самого известного волшебника! Там всё должно быть необычно и покрыто тайной».
Ваня несколько раз перечитал свою находку. Текст был заготовлен заранее, а для даты и времени проведения был оставлен пробел, который был заполнен другим почерком. До дня рождения оставалось два дня. Желание воспользоваться приглашением всё больше и больше охватывало его. Он никак не мог сосредоточиться на уроке, так как мысли уносили его в таинственный подвал, где совсем скоро дети, полюбившие волшебника в круглых очках, будут праздновать день его рождения.
Единственное, что омрачало желанное будущее, было требование внести 200 рублей в качестве членского взноса. Таких денег у него не было, и взять их было неоткуда, разве что у мамы. Ваня знал, где мама хранит деньги, она никогда их от него не прятала. Но эта мысль сразу стала ему противной. Украсть у мамы? Нет, этого он не мог. Лучше, он одолжит эти деньги у Пашки, а потом потихоньку отдаст, сэкономив на завтраках. Да, решено. Пашка даст, у него с деньгами проблем нет.
Успокоившись этой мыслью, Ваня хотел уже было переключиться на урок, но тут прозвенел звонок. Увлеченный своими мыслями, он и не заметил, как прошло сорок пять минут. Хорошо, что его не вызвали, а то бы ещё одна «птица лебедь» поселилась в дневнике. А мамины вопросы без слов уже сидели у него в печёнке.
В раздевалке он наткнулся на Пашку.
Пашка, как здорово, что я тебя встретил!
Ты чего это такой возбуждённый? удивился Пашка.
Я не могу тебе сейчас ничего рассказать.
Пашкин взгляд был так красноречив, что Ване пришлось дать хоть какие-то объяснения:
Я тебе всё расскажу, но потом, через два дня, а сейчас мне позарез нужны 200 рублей. Выручи, пожалуйста. А я тебе потом по частям отдам.
А-а-а, протянул Пашка разочарованно и полез в ранец за кошельком. Мне тут как раз на диск дали, ну да ладно. Раз тебе так нужно, возьми.
А-а-а, протянул Пашка разочарованно и полез в ранец за кошельком. Мне тут как раз на диск дали, ну да ладно. Раз тебе так нужно, возьми.
Спасибо, Пашка. Ты настоящий друг! Ваня взял деньги и поспешно запихнул их в задний карман джинсов. Я побежал, потом всё расскажу.
Ваня спешил уйти, чтобы не проболтаться. Ему казалось, если тайна будет нарушена, то день рождения не состоится, во всяком случае, для него.
26
Наступил долгожданный день, но ещё нужно было дожить до вечера. Была суббота.
В школе уроки тянулись, как серые безрадостные осенние дни, беспрерывным дождём отбивающие всякий интерес к жизни. Потом были разборки с мамой, вернее, с её приставаниями пойти на вечернюю службу в церковь. И чего только Ване не пришлось придумать, чтобы отговориться. Если раньше она особо и не приставала, то сегодня, как назло, ей непременно нужно было сводить сына в храм.