Веселье быстро разлилось по столам и стаканам, и приглашенная на танец Елена, уже с удивительным упорством никого не замечая, подставляла свои пухлые губки Клинцову.
Какой ты чистый, оценивающе заключила она, демонстрируя при этом такую неожиданную в этих стенах легкость поведения.
Впечатляющая доступность девушки весьма удивила и заинтересовала его. Она хладнокровно пренебрегала убогими нормами общественной морали и была далека от дешевого кокетства.
Может, пойдем на свежий воздух?
Ну-у-у, пойдем. Жди меня у выхода. Я только перекурю.
И они пошли. Осенний вечер был тих, а плотный, сырой воздух отдавал тополиной прелью. Разгоряченная девушка развязно болтала, по-свойски подцепив Александра под руку. Оценив обстановку и не желая никоим образом воспользоваться слабостью женщины, он решил проводить ее до общежития молодых специалистов, где, как он полагал, она проживает. Леночка неверным шагом шла со своим новым другом, не задавая лишних вопросов «Куда?» и «Зачем?» очевидно, она была выше таких мелочных условностей. Перед огромной лужей на их пути Клинцов лихо взял девушку на руки, показав этим, что не чужд гусарской широты, похлюпав по луже, «яко по суху» в своих новых туфлях.
«Кинологи» переглянулись, удержавшись от хохота, и с этого времени с большим удовольствием обменивались впечатлениями о новом вышедшем фильме, книге, статье.
Люди с обширным кругозором должны сидеть рядом! Кто ж мог знать, что «ценитель прекрасного» еще вчера восторгался ее южным загаром. Теперь перед Александром, почти напротив, сидел Мисюра со «своими» женщинами. Леночка, «случайно» оказавшись в удобном ракурсе к новенькому терпеливо позволяла себя разглядывать.
Веселье быстро разлилось по столам и стаканам, и приглашенная на танец Елена, уже с удивительным упорством никого не замечая, подставляла свои пухлые губки Клинцову.
Какой ты чистый, оценивающе заключила она, демонстрируя при этом такую неожиданную в этих стенах легкость поведения.
Впечатляющая доступность девушки весьма удивила и заинтересовала его. Она хладнокровно пренебрегала убогими нормами общественной морали и была далека от дешевого кокетства.
Может, пойдем на свежий воздух?
Ну-у-у, пойдем. Жди меня у выхода. Я только перекурю.
И они пошли. Осенний вечер был тих, а плотный, сырой воздух отдавал тополиной прелью. Разгоряченная девушка развязно болтала, по-свойски подцепив Александра под руку. Оценив обстановку и не желая никоим образом воспользоваться слабостью женщины, он решил проводить ее до общежития молодых специалистов, где, как он полагал, она проживает. Леночка неверным шагом шла со своим новым другом, не задавая лишних вопросов «Куда?» и «Зачем?» очевидно, она была выше таких мелочных условностей. Перед огромной лужей на их пути Клинцов лихо взял девушку на руки, показав этим, что не чужд гусарской широты, похлюпав по луже, «яко по суху» в своих новых туфлях.
Ну, вот и приплыли, выдохнул Александр.
Ты что, здесь живешь?
Я думал, ты здесь живешь! удивился парень.
Не-е-т. Я живу в общежитии техникума, но туда мы видимо не пойдем. А ты где живешь? без особой дипломатии намекнула Леночка.
Я-то живу в доме с родителями, задумчиво ответил он. Ну, пойдем обратно, к техникуму.
А в каком ты доме живешь, в одноэтажном? Фи, я в двухэтажном. С родителями А вот у меня нет папочки, пьяно-слезливо пробормотала девушка. Мы с мамочкой живем Мой папа, между прочим, с отличием окончил юридический институт и работал у нас в городе помощником прокурора, с гордостью выдала она. Ну, потом, правда спился и его мама увезла от нас в родной Бу-зу-лук. Вот так!
Дорога к техникуму теперь вела через стадион, вдоль аллеи голых грустных берез, тихо шумевших под неласковым осенним ветром.
Куда мы идем? Опять к техникуму, что ли? недоуменно воскликнула девушка и подумала: «Какой он несмелый! Другой бы давно в койку затащил! А мы все бродим, непонятно где, как пионэры! И сказав, страстно припала к его губам, дабы придать его мыслям правильное направление.
Целиком отдавшись поцелую, парочка и не заметила, как их обошла затихшая вдруг толпа преподавателей, возвращавшихся с праздника.
Какая гадость! вслух прошептала парторг Данильченко. И до самого дома толпа была вовлечена ею в дискуссию «о современном падении нравов и роли преподавателя, как личности».
В понедельник, после бурного окончания «Дня учителя», Клинцов с тяжелым сердцем ожидал встречи с новой знакомой. Его мучили и стыд, и брезгливость за столь натуральную оргию, которой закончилась их встреча и, к которой изначально, с таким упорством шла Леночка. Он пытался успокаивать себя тем, что всего лишь «чинно и благородно» хотел проводить девушку до дома и что она сама Но как-то не вязался его «тургеневский Баден-Баден» с реалиями современности. Слишком неустойчивым оказался он перед слабостью девушки.
Александр густо покраснел, увидев ее, выходившей их гардеробной. Леночка же, вопреки ожиданиям, открыто и весело смотрела на вчерашнего любовника, не забывая время от времени, дразнить его язычком по своим алым губкам.
Ну, ты как? Все нормально? банально поинтересовался Клинцов.
А что может быть ненормально? Все хорошо!
Дошла до дома без приключений? Ты ведь не захотела, чтобы я тебя проводил после того как?
Я не помню никаких «после того», засмеялась девушка, легко освобождаясь от причин рефлексии.
Такая легкость нравов поразила парня. Он-то любил пострадать и помучиться! «Да, может быть и так, пронеслось в голове, Хочешь быть чистым значит нужно им быть! А что сейчас-то сопли-то распускать, post factum!? Правильно девочка поступает. Не омрачает себе жизнь, в отличие от тебя, а то еще кожа прыщиками пойдет!»
Ты на пару? уже спокойно и доброжелательно полюбопытствовал он.
Да. У меня сегодня их три и вечерники.
А У меня тоже сегодня вечерники. Наши кабинеты рядом! Ну, пока! До встречи!
На переменах молодые люди выходили из своих кабинетов и, подойдя к окну коридорного «кармана», с удовольствием болтали, забывая обо всем.
Так это вон то общежитие? спросил как-то Александр, указывая через окно на ближайшее к техникуму здание.
Ну да. Вообще-то оно для студентов, а из преподавателей только я живу. Вон мое окно на третьем этаже. Раньше веселее было, рядом твоя предшественница жила. Тоже преподавала электроспецдисциплины. «Электричка», одним словом. Скучновато. Иногда к подруге хожу. Вместе распределились. Из одной группы. Там живет где ты по лужам шлепал на день учителя. Помнишь?
Было дело! с улыбкой сказал Александр, всматриваясь в окно на третьем этаже.
Магнитное поле, вектор магнитной индукции которого вращается в пространстве с постоянной частотой, называется вращающимся магнитным полем, без особого энтузиазма читал вечерникам Клинцов.
Бехлер! Будьте так любезны, найдите нам вектор магнитной индукции в статорной обмотке и покажите, как он изменяется.
Худой рыжий и горбоносый Бехлер, словно сошедший с полотен мастеров средневековья, обреченно двинулся к плакату, висевшему на доске, искать неведомый вектор магнитной индукции.
В это мгновенье Клинцов мельком взглянул в темноту ночи за окном и оцепенел: в заветном окне на третьем этаже Леночка вдруг ни с того, ни с сего освобождала окна комнаты от портьер, словно в затихшем театральном зале раздвигался занавес и ожидаемый спектакль на возникшей, ярко освещенной сцене, обещал множество эстетических наслаждений. И, раздвинув их, романтически замерла в ожидании, на фоне яркого электрического света. «Занавес открыт. Спектакль начался. Не опоздать бы к первому акту!» цинично пронеслось в голове Александра.
С вектором было покончено, как с безграмотностью быстро и решительно, и, закипающий от радости близкой встречи преподаватель, уже записывал домашнее задание на доске
Через восемь минут, смущенно улыбаясь, он уже входил в «чертог богемы». В чертоге было по-чертогски хаотично и неуютно. Множество пустых пачек от сигарет валялось где попало; немытая посуда неряшливо и холодно притаилась в углу на подоконнике; обе кровати были небрежно покрыты казенными одеялами, что живо напомнило недавний студенческий быт. Многочисленные журналы и газеты были разбросаны и на полу и на кровати, безмолвно подтверждая свою доминирующую роль в запросах хозяйки. Скомканные фантики от конфет и разодранные обертки из под шоколада пестрым разноцветьем оживляли скудный интерьер. На полу, у ножки стола, притихли две немытые бутылки из под кефира в компании с пустой бутылкой из под водки. Обгорелая парафиновая свеча в поллитровой банке, центрированная наспех скомканной газетой, одиноко белела на столе; рядом с ней покоились останки сгоревших спичек и банка из-под сгущенного молока, доверху заполненная окурками
Сердце носителя немецкой «голубой» крови сжалось от увиденного: в девичьих комнатах общежитий, где ему доводилось бывать такого встречать не приходилось. «Полуфриц» ошарашенно и глупо улыбался, заробев от буйства возникших декораций.
Ну! Что ты растерялся? Проходи! добродушно встретила Елена, задергивая «оконный занавес» и мелькая голыми ногами из-под коротенького фланелевого халатика.
Чай поставить?
Да, пожалуй, поставь!
За чаепитием, непринужденно болтая, Елена стала показывать Александру фотографии своих друзей и подруг. Их было много, и они не вызывали особого интереса у парня. Зато девушка перебирала коллекцию с явным удовольствием.
А вот этого, указывая пальчиком на тупую физиономию парня в военной форме, испортили девочки.
И как же они его испортили, злодейки?
Ответа Александр не узнал, так как в комнату настойчиво постучали. Через мгновенье, по хозяйски уверенно, вошел стройный и ироничный Александр Мисюра, дежуривший в этот вечер по общежитию. Обнаружив «свое» место занятым, недовольно хмыкнул:
Ну что, голуби, снюхались уже без меня?
Если снюхались то не голуби, а если уж голуби то не снюхались, не претендуя на остроту фразы, безразлично ответил Клинцов.
А-а-а! отмахнулся Мисюра.
Он весь ушел в себя и сосредоточенно, несмотря на радушную болтовню коллег, с нелепой застывшей улыбкой кивал головой. Наконец энергично поднявшись, весело произнес: