Антон снова перевернул листок и повторно изучил рисунок. Пламенное сердце слепило глаза. Потом посмотрел на раздатчика пригласительных билетов то был парень лет восемнадцати, одетый в гимнастёрку, галифе и высокие сапоги, затянутый в ремни, лицом неинтересный и с нарукавной повязкой, где красовалось всё то же сердце, взрывающее череп. Помимо листовок, были у юноши ещё и газеты целая пачка листов, перекинутых через согнутое левое предплечье. Красно-бело-чёрная гамма пробудила в Беллогорском совершенно недвусмысленные ассоциации. Однако заложенное в эмблему содержание показалось ему вполне благопристойным. Разбитый вдребезги символ смерти, торжествующий символ жизни Нет разумеется, Антон не сомневался ни секунды, что ему предлагают посетить очередную западню, устроенную даже без особенного коварства, на скорую руку, нагло и без боязни последствий. Он успел приобрести богатый опыт по части «Гербалайфа», «Визьона», «Ньювейса», «Санрайдера», сайентологии и прочих структур, где всё начинается с уплаты денежных сумм за право невнятно оговоренной и довольно бесперспективной деятельности. Но Беллогорский, как ни грустно это признавать, сделался своего рода наркоманом и на подобные мероприятия ходил, измученный бездельем, будто на службу. Это была иллюзия занятости, ее суррогат. Он знал все уловки и хитрости, на которые пускались устроители помпезных презентаций с целью околдовать своих преимущественно безмозглых гостей; он стал, между прочим, приличным экспертом по части агрессивной рекламы и именно в этой области мог оказаться полезным, но общество не испытывало недостатка в подобных специалистах. Антон моментально рассудил, что шокирующая, примитивная аббревиатура «УЖАС» является основной приманкой не самой, кстати сказать, высокой пробы. Призванная, казалось бы, отпугивать посетителей, она, напротив, оборачивается главным соблазном, калорийной наживкой. Но, как бы он ни относился к уровню ловушки, крючок Антон хапнул жадно и бездумно. Автоматически. У него, во всяком случае, появилось занятие; он был готов ловиться не то что на мормышку на тень рыбака.
Беллогорский вернулся к раздатчику.
Сколько придётся заплатить? спросил он в лоб, показывая, что зазывала имеет дело с человеком бывалым.
Нисколько, ответил тот, нисколько удивляясь, благо успел привыкнуть к этому вопросу. Его задавал каждый второй.
Ну, не надо, молодой человек, протянул Антон скучным голосом. Не задарма же вы тут стоите. Какой вам резон?
Парень ловко выдернул из пачки газет один экземпляр и подал занудному вопрошателю со словами:
Вот, возьмите почитаете, и вам всё станет предельно понятно.
Раздатчик дежурно улыбнулся и бросился с листовкой к очередной глупой вороне, глазевшей по сторонам. Антон посмотрел на часы была половина двенадцатого, он успевал с большим запасом. Криво улыбаясь, Беллогорский встал в сторонке и впился глазами в газетный лист. Печатное издание называлось: «УЖАС» России», а передовица была озаглавлена так: «До победы рукой подать». Антон, прежде чем начать чтение, заглянул в конец и обнаружил, что статья подписана неким кандидатом философских наук по фамилии Ферт. Отметив, что писал кандидат, а не, скажем, профессор, что позволяло косвенно судить о солидности организации, Антон принялся за сам текст. В частности, он прочитал:
«Социальный статус индивида во многом зависит от его самооценки, и если последняя изначально занижена, то это является причиной большинства жизненных неурядиц. Известно, что снижение самооценки может быть обусловлено как субъективными, так и объективными факторами. Среди субъективных отметим Адлеровский комплекс, органические заболевания нервной системы, иные физические, конституциональные дефекты мы не ставим себе целью рассматривать все эти моменты, представляющие сугубо академический интерес. Наша задача подробнее остановиться на факторах объективных. Любое общество располагает, в зависимости от господствующей идеологии, теми или иными ценностными стандартами. К ним можно отнести личную инициативу, коллективизм, показатели интеллекта, национальность, принадлежность к той или иной расе, вероисповедание, физическое совершенство, партийность, успешность и так далее. Возникает вопрос: как следует вести и чувствовать себя личности, интеллектуальный уровень которой можно оценить как средний, у которой инициатива отсутствует как таковая, работа в коллективе не приносит удовлетворения, национальность и раса не поймёшь, какие (к примеру, еврейский отец и киргизская мать, притом оба наполовину, поскольку бабушки и по той, и по другой линии были хохлячками)? Как жить и чем гордиться заурядному субъекту, который не имеет каких бы то ни было достижений и заслуг, не верит в Бога, плюёт на политические партии, а телесно немощен и слаб, вдобавок же не отличается внешней красотой в общепринятом смысле? Разве перед нами не человек? Разве не существует в нем априорной ценности, не обусловленной стечением обстоятельств?»
Антон Беллогорский невольно покачал головой словно про него написали. Ниже Ферт заявлял:
«Итак что же осталось после удаления шелухи? Нет ни веры, ни идей, ни национального самосознания. Нет ничего, на что мог бы опереться простой человек человек, каких большинство! Но мы берёмся с этим поспорить. Мы утверждаем, что есть! есть предмет, которым вправе гордиться действительно любой из живущих! Потому что предмет этот сама жизнь. Мы гордимся жизнью как таковой, мы превозносим тот факт, что мы попросту живы, и кто осмелится обвинить нас в каком-то заблуждении, если больше гордиться нам нечем? Мы не делаем из этого обстоятельства никакого секрета, мы не видим в основе нашего достоинства ничего постыдного»
Антон, которому выводы Ферта показались нелепыми и далёкими именно от жизни, с нарастающим раздражением перешёл к другой статье. Эту написал некий церковный деятель, чей титул ни о чём не говорил Беллогорскому. Беллогорский вообще не интересовался вопросами религии, тем более церковной иерархией. Поэтому он лишь бегло просмотрел статью, речь в которой шла об иллюзорности смерти, предстоящем торжестве вечной жизни, равной сущностно самому бытию. Прочитанный бред его успокоил в том успокоении присутствовала известная извращённость неудачника. Ему не придётся принимать решений. Организация «УЖАС» полностью скомпрометировала себя в глазах Антона, этим психам не поверит даже ребёнок, и значит, Беллогорскому не придётся мучиться, гадая прав он был или не прав, когда отверг предложение присоединиться. Теперь он со спокойным сердцем мог пойти и поглазеть на бесплатный цирк.
2
До места, указанного в листовке, оставалось пройти полтора квартала; Антону начали попадаться люди, одетые по-военному и с повязками на рукавах. Они оживлённо беседовали друг с другом, курили «Лаки Страйк» и демонстрировали нарочитое безразличие к прохожим. «Стар приёмчик, улыбнулся про себя Антон. Дескать, много их. А раз много не все же они дураки. Присоединяйтесь! Они ещё посмотрят, взять ли нас. Покапризничают, потребуют время на размышления. А сами спят и видят, как бы окрутить побольше козлов». Он шёл не спеша, готовый потешиться всласть. Возможно, он умышленно даст охмурялам надежду, проявит нерешительность. Они возьмутся за него с утроенной силой, начнут уговаривать и убеждать, предложат взять кредит да прямо у них! Прямо сегодня и тут же, не отходя! Если нет у него с собой денег на вступительный взнос! Да! Как будто он не знает, что всё упирается в деньги! Иначе зачем наряжаться, как пугала! Печатать газетки и листовочки! А как же! Ясно, у них контора самая лучшая. Только-только открылась. Ваше процветание обеспечено, уважаемые гости! Благоденствие наступит прямо сегодня! Только доверьтесь! «Хрен вам», пробормотал Антон мечтательно и переключился на простых прохожих. Сутулые безработные спины и опущенные плечи выдавали потенциальных гостей. Антон заносчиво приосанился. «Так называемая биомеханика позвоночника, подумал он. Человеческая жалкая тварь гуляет себе не хер гордо выпятив, а задницу отклячив, как предвечно замыслено», Беллогорский, додумывая мысль, закончил её оборотом из только что просмотренной религиозной статьи. Он подошёл к парадному подъезду; там толпился народ большей частью бесцветные соколы «УЖАСа». Двое торчали у самых дверей, один из них задержал Антона и вежливо спросил, к кому он направляется.
Не знаю, пожал плечами Антон, слегка растерявшийся от очевидной наглости вопрошавшего. Даже не скрывают, что нужно прийти не вообще, а к кому-то! Ведь система известна, так бывает всегда и везде: кто вербовщик, тот, как выясняется впоследствии, и получает куш! После уплаты вступительного взноса Хоть бы подождали чуть-чуть, попытались запудрить мозги, а уж потом показывали истинное лицо компании.
Краснорожая обезьяна в гимнастёрке взяла у Беллогорского пригласительный билет.
Вот же написано вам к господину Ферту, медленно, словно дебилу, объяснил часовой.
Неужели к самому Ферту? издевательски поразился Антон, обнаружив, что верно! мелкими буквами внизу было приписано «инструктор Ферт».
Вы с ним знакомы? краснорожий благожелательно осклабился.
Шапочно, ответил Беллогорский и отобрал билет. Куда мне пройти?
В конференц-зал, на втором этаже.
Краснорожая обезьяна в гимнастёрке взяла у Беллогорского пригласительный билет.
Вот же написано вам к господину Ферту, медленно, словно дебилу, объяснил часовой.
Неужели к самому Ферту? издевательски поразился Антон, обнаружив, что верно! мелкими буквами внизу было приписано «инструктор Ферт».
Вы с ним знакомы? краснорожий благожелательно осклабился.
Шапочно, ответил Беллогорский и отобрал билет. Куда мне пройти?
В конференц-зал, на втором этаже.
Антон вошёл в здание, спившийся сокол крикнул ему вдогонку:
Гардероб сразу направо, за углом! У нас принято снимать верхнюю одежду!
«Обойдёшься», пробормотал Беллогорский себе под нос и начал подниматься по лестнице как был в грязно-коричневой, будто заплеванной, куртке и вязаной шапочке «Seiko». Поднимаясь, он намеренно разжигал в себе негодование: «Что творится! Явные фашисты и пожалуйста! помещение в центре города, милиции нет Рано или поздно доиграемся!» На втором этаже его встретила очередная гимнастёрка. В руках у воина был изящный серебряный поднос с канапе и фужерами, полными белого вина.