Аккомуляция движения
В щемящей душу тишине
В преддверии бури, в лицезрении
Ложбинки низко на спине,
В давно томящем и ломящем
Нарывом зрелым в вещем сне,
О нашей встрече предстоящей,
Ружьём висящей на стене
Лесть
Как тает золотом Талант!
Как фимиамом ртутным травят
его льстецы и их слова,
пока крыла свои расправят
Но это будет опосля,
ну, а пока, «Любовь до гроба»,
Вот это Мастер даже тля
сияет техникой Ван Гога!
Гипатия
Не посыпайте гОловы золой,
по тем, кто ею кружит над кострами:
те, на кого охотились веками,
не побоялсь ярости людской
Порабаланов голод утолён
И жертвенник Кесариона полон,
Отмоют кровь невинную с колонн,
но изуверов пот гнездится в порах
Понавалили в кучу лоскуты
одежд Александрийской славной Школы
и плоти, расчленённой на куски
Язычества «Отверженных юдоли».
Всё кончено Гипатия мертва,
Кинарион в который раз доволен!
Но носится упорная молва
взгляд на Землян
с Луны прощения полон
Философия ландшафта
Завидя купола, подамся на Восток,
Оттуда вновь на Запад возвращаться,
Рабом симметрии заделаюсь, знаток
услад земных и таинства причастия
Ложбинок и изгибов череда,
А там далёко-холм с чертополохом
невзрачный, одинокий, без креста,
У Чёрта на слуху, забытый Богом
Там «Камнем Филосовским» бугорок
у входа в грот, как Солнца луч в ненастье,
Та Чашу Пифагорову вдвоём
осушим, не пролив ни капли счастья!
Помани
За собой помани зарастает тропинка,
Полосой в поднебесье растает как дым,
Я простилась с земным не пролью и слезинки
по открытым счетам и рубцам ножевым.
Я раскрыта ветрам и холодному Раю,
Нашептав им напевы, НЕЙТРИНО коснусь
глав любимых когда-то, в дуэте печали
украду незаметно их светлую грусть
Потайное реконструкции
«По курсу Гласности туман!»,
Войти в него приказ был отдан,
Нас ветер ускорения драл
и парус с корабля отодран
Полез за мелочью в карман
по устоявшейся привычне-
там ни ключа и ни отмычки
и фиги не сокрыть профан!
Карман отпорот гладь одна
По новой моде шьют кафтаны
Я на волне Самаритянин,
Аскет, на деле ни хрена!
Закат
Расплескавшись, море небо затопило:
На востоке волны синих облаков
Запада достигло, освежив светило,
Краской вниз пролилось позднею порой.
В розовых рефлексах атлас тёмно-синий,
Солнца лик сокрылся, даровав любовь,
Погружаясь глубже, не боюсь кончины,
Заново рождённый, вечно молодой!
Любовь
Затерявшихся перхотью в ветра кудряшках,
Взявшись за руки, гребнем вновь выметем в жизнь.
По отдельности мы, уподобясь букашкам:
Легковесны, бессильны, а вместе «держись»!
Мы катод и анод, мы шестая стихия,
Каждый новый разряд цепь нейронов замкнёт
И нисходит поток в сети внешнего мира,
Мы подобие Богов, нас «ничто не берёт»!
Мы мутантный разумный космический вирус
На вселенской матричной спирали наш код,
В клетках наших веков океан, Наутилус
Батискафом Врождённого Знанья плывёт
И вещает: «В амбиции развития сила,
Лишь она через тернии к звёздам зовёт,
Но превыше всего, чтоб Живое любили,
Ближних Ваших лишь это спасёт!»
Друг, или Мечтать не вредно
Друг, или Мечтать не вредно
Плечо ищу мощнее моего
Для неподъёмной ноши,
Жилетку, чтоб поплакаться в неё,
Характер, что попроще,
Собачью преданность и шарм,
Господню кротость,
Чтоб, не душа, заботой поддержал,
Придя на помощь,
Неспешный говор, громкий смех
И любопытство,
В такого друга и не грех
Влюбиться!
Закат
Серёжки крапивы на коже горят,
Слова заклеймят беззащитную душу:
Рубцов не оставят, но память удушья
Страшнее телесных болей во сто крат
Базилик зелёный, рассвета слезой
Едва прикоснувшись, омой от недуга,
Нет плоти истерзанной лучшего друга,
Чем юности близость вечерней порой.
Оставив неистовство бурь за спиной,
В объятиях темени жуткой туннеля,
Пьяна светлячком запоздавшего хмеля,
Который назвать не могу путеводной звездой.
Спасибо, что будучи рядом со мной
Раскрасили небо и тучи заката,
Мне зарев пожара, пожалуй, не надо:
Руки мне хватает касанья рукой.
Агия Софья
То Дух Святой иль Дух распада
Пыльцой витает по углам,
Вот, венчик Троицы увял,
Паствой Учение распято.
И Он: «мессия, Бог, Дитя
Отца?..». Тут весть шальная
По всем разносится домам:
«Агья Софья бесславно пала!»
Волосья разом дыбом встав,
Их обнаружилось немало,
Взывают тщетно к Небесам
И портят полноту овала.
«Христианства Цитадель мертва!»,
«Агья Софья бесславно пала!»,
«Пропали!», море прихожан,
Пав наземь, слёзно причитало
И тут разверзлись Небеса
И громовым под стать раскатам,
Поведал Голос свысока:
«Вершить насилие не надо!
Чужой не оскверняйте Храм
Будь то святыня или сердце,
В своих святилищах богам
Служите службу повсеместно!
Людская память коротка,
И жизнь мирская скоротечна,
Любой религии река
Выносит праведника в Вечность.
Будь
Приблизься молча, бросься мне на грудь,
Стань мне крестом, а не роскошной брошью,
Моей частичкой стань-дыханья больше
(Про ёмкость близости и негу не забудь!)
Крылами стань моими понесусь
С их помощью от тверди прямо к Солнцу,
Отчаянным Икаровым питомцем
С Цветочком Аленьким, куском цветка ль, вернусь!
Годами будь моими, чтоб тонуть
В который раз в бездонном мире детства,
В рассвете каждом узревая суть,
В улыбке милой обретя блаженство!
Дружба
Зачем, ответьте, проситесь в друзья:
Украдкой чтоб в купель пробраться Славы,
В опале будучи, прильнувши к Божествам
Земным, прослыть крутым их братом малым?
За выслугу вымаливая взгляд,
Помпезно малозначимую фразу
У покровителя, на людях ликовать,
Предвидя: в трудный час Вас кинут сразу
Сдались Вам расписные купола,
Хвалебный перезвон с рассвета до заката,
В духовное родство и равенство игра
В чужом Раю, роль плитки из орнамента
Под стопами «Гиганта»!
Змий Златоуст
Картинками линяет сладострастья,
Змеиной кожей полнится Земля,
Плодом запретным призрачного счастья
Смущает смертных мудрая змея.
Змий Златоуст безумец и лукавец,
По выходу из омута Любви
Не держит зла на ветренных красавиц
И в новый сломя голову скользит.
На солнце синусоида искрится,
Петляя, растворяется вдали,
Немногим уготовано родиться
Певцами многоликими Любви.
Поле
Волна пробежит по пшеничному морю,
Лежим измождённо на дне:
Зрачки расширяются нашей игрою
Углями дымясь, мы в огне,
Дыханием сольёмся с парною Землёю
И сердцем-с пульсацией недр,
В свой маленький мир дверь друг другу откроем
Полям васильковым в пример.
Всё в нас обостряется: мысли и чувства,
Объять бесконечность смогли
В объятьях друг друга и это искусство
И тайная сила Любви!
«Чудесному доктору» поэзии и прозы
Я не дамся тебе и рецепт не приму
Там диагноз смертельный красуется грозно,
Прибери все снадобья, сложи их в суму,
Видишь, темень кругом и становится поздно!
Восклицания иглы с собой прихвати
И пилюли эпитетов, фонендоскопа
Вопросительный знак, Бога ради, иди,
Я ещё поборюсь, доживу до восхода:
А прощальный подарок тебе не верну,
Перевязанный чёрною лентой вердикта
Слов терновый букет не пристало врагу
Или другу вручать слишком мелко и дико!
Узелок развязав, постою на ветру
И печаль отпущу вместе с колким букетом,
Вверх подброшу его и Творца попрошу,
Чтоб с советом впредь послан был врач не подлекарь!
Гроза
«Чудесному доктору» поэзии и прозы
Я не дамся тебе и рецепт не приму
Там диагноз смертельный красуется грозно,
Прибери все снадобья, сложи их в суму,
Видишь, темень кругом и становится поздно!
Восклицания иглы с собой прихвати
И пилюли эпитетов, фонендоскопа
Вопросительный знак, Бога ради, иди,
Я ещё поборюсь, доживу до восхода:
А прощальный подарок тебе не верну,
Перевязанный чёрною лентой вердикта
Слов терновый букет не пристало врагу
Или другу вручать слишком мелко и дико!
Узелок развязав, постою на ветру
И печаль отпущу вместе с колким букетом,
Вверх подброшу его и Творца попрошу,
Чтоб с советом впредь послан был врач не подлекарь!
Гроза
Вокруг потоп, грозы репризы,
Стою и судороги луж
Созвучны тризму групп и мышцы,
Пронзает тучи света луч,
И всё ликует и трепещет,
В озоне пряном утонув
И мы, подобно водам вешним,
Сметаем девственности грунт.
Татуаж
На теле мне наколки ни к чему,
Они сокрыть не в силах скудность речи:
Чужие мысли, «киски» на предплечьи,
Не знаю, где ещё ни сердцу, ни уму.
Ни имплантантов чёртовы рога,
Ни кольца пирсинга и прочии крючья ада,
Не в состоянии друга дать в награду
Иль отпугнуть матёрого врага.
Так что же это: праздности венец,
Духовной нищеты, протеста эхо
Иль зов о помощи наказывая тело,
Привлечь внимание родственных сердец?!
Графоман
Мастурбирует ночи
и дни напролёт,
Что не день новый стих,
Строчит, как пулемёт.
Лайков новый фетих
Губит либидо, флирт:
Нет на фронте любовном
Ни Муз, ни лолит.
Трубадуром пустот,
Живописцем пустынь,
Он живому укор
Творческий онанист!
Победителю литературного конкурса
Завидно, конечно: кому-то не мне,
Достались регалии в титульном споре.
Рожденным недавно в арийском мажоре,
Астральным сиянием затмившим весь Свет,
Внимаю в миноре: в массовочном хоре
Свои передряги, интриги и горе
Товарищей много, признания нет!
В зените, в почёте, у всех на зачёте,
У всех на устах, от «звёзд» ни на йоту
СМИ не отходят
И-и-их, всем бы поэтам их звёздный размах!
Пожалуй, не гоже
Расчёсывать рожу,
От зависти тая, всё рвать и метать,
Щедрее бы надо быть к разным раскладам,
А сильного брата всегда почитать,
Й!!!
Рыбак и вечность
В лучах купается лазурь
Под чаек возгласы и стоны
И взгляд блуждающий не тонет,
Скользит по глади волн и шхун.
Невдалеке на берегу
Сидит часами в старом кресле
Рыбак, а море вторит песней
Его бунтарскому уму
Из пришлых кто-то наблюдая
За ним который день, устал
И оскорбился сам немало
Профессий в жизни поменял:
«Решиться мне на отпуск летний
Приятель, стоило труда,
А ты, гляжу, как малолетний,
Упёрся взглядом в никуда!».
«Я ежедневно в штиль и в бури
На лодке в море выхожу,
Рыбачу три часа, не более
Богатства, славы не ищу!».
«Не праздность это ли, дружище?»
«Весь день горбатиться к чему?».
«Обставить чтоб своё жилище
И шхуну прикупить!».
«Да ну!
А дальше?»
«Дальше, друже, больше:
Умножить чтобы капитал,
Купить судёнышек роскошных,
Батрачить чтобы перестал!»
«А дальше что?».
«А я отвечу
Создать компанию свою».
«Чтоб подниматься на рассвете?
Опять чего-то не пойму!»
«Вот вскоре я, разбогатевши,
От дел и вовсе отойду,
Займусь собою, в крае здешнем
Остаток жизни проведу.