А Боб по-прежнему в качестве платы за лизинг получал не долю от прибыли (он так никогда и не узнал, какова была на самом деле эта прибыль, хотя мог бы подсчитать), а разные мелкие суммы, хотя спирт теперь давала не одна газовая труба, а шесть! Денег от эксплуатации аппарата, увезённого Муршудом в неведомые края, он тоже не получил. И спросить: что за дела? было не у кого. Муршуд был большой начальник, босс, и его работяги замолкали намертво, стоило Шилину поинтересоваться, как его найти. Они терпели русского недотёпу только потому, что он с их боссом был на «ты». У Боба сложилось впечатление, что они принимают его за шестёрку из какой-то «крыши».
И вот на днях Муршуд позвонил ему сам!
Он говорил оскорбительным тоном. Он презрительно шипел!
Слюшай, дарагой, за что я тебе зарплату плачу, э?
Так это не зарплата, это роялти! засмеялся Боб. Он даже обрадовался звонку партнёра: вдруг удастся решить все финансовые проблемы разом?
И вот на днях Муршуд позвонил ему сам!
Он говорил оскорбительным тоном. Он презрительно шипел!
Слюшай, дарагой, за что я тебе зарплату плачу, э?
Так это не зарплата, это роялти! засмеялся Боб. Он даже обрадовался звонку партнёра: вдруг удастся решить все финансовые проблемы разом?
Какой-такой рояль?! заорал в ответ Муршуд. Мои люди сообщают, что все твои аппараты дают вонючую воду вместо спирта!
Пять лет прошло, милый! изумился изобретатель. Я же предупреждал
А где был твой авторский надзор? надрывался вчерашний друг. Я к тэбе свой адвокат пришлю!
Ничего себе, возмутился Боб. А разве меня подпускали к аппаратам? Разве меня хоть раз о чём-то спросили? Разве у нас есть с тобой договор? Да мне последний раз дали сто рублей, совсем обалдели. Я на дорогу потратил больше.
А твой последний аппарат, который я в Турция привёз, савсэм плохой! Отраву делает!
В Турцию?! Ну, ты дурак, братец. Там же газ туркменский, не такой, как в Москве. Катализатор на него и не рассчитан.
Не знаю я, кто такой катализатор! А что целая деревня курдов отравилась, я знаю! Я от них еле убежал, из-за тебя всё! С тебя теперь семь новых аппаратов, и ещё неустойку с тебя возьму.
Ну, это ты перебьёшься. С тебя неустойка, с тебя!
Да? А ты думаешь, я родственникам отравившихся курдов про тебя не сказал, да? Я им твой адрес дал, Боб! Курды страшные! Кровная месть! Они тебе сделают лизинг! Пожалеешь, что на свет родился! Я через неделю буду в Москве, чтоб явился
На этом связь прервалась.
5
Боб не был математиком. А любая теория лишь тогда хоть на что-то годится, если есть соответствующий математический аппарат, сиречь формулы, на основе которых изобретатель, создавая техническое устройство, сможет делать расчёты. Требовалось понять и описать суть множественности измерений, производных волновой функции и прочую специфику. Вот почему он, едва замыслив создание мономагнитного прибора, обратился к бывшему начальнику вычислительного центра Института космических проблем Саше Стражестрахову.
Боб с ним был в давних дружеских отношениях. Ещё на первом году работы ему, молодому специалисту, поручили делать новогоднюю стенгазету, и он, сочиняя эпиграммы на всех сотрудников, посвятил Стражестрахову такое четверостишье:
Разор царил бы в этом мире,
И в страхе мы б сбежали прочь,
Но вникнув мыслью в суть цифири,
На страже он, готов помочь.
И сразу между начальником ВЦ Стражестраховым (который, несмотря на должность, был известен как невероятный насмешник) и молодым специалистом Шилиным установились дружеские отношения.
Это был последний нормальный для науки год. Затем начался разор. Боб, в силу малости срока работы в нормальных условиях, оказался к этой ситуации более приспособленным, чем старые кадры. Люди с научными заслугами портили себе нервы, пытаясь вернуть прежнюю жизнь, что было совершенно невозможным, или спивались, или бросали всё и исчезали в никуда А молодые, вроде Боба и «просто Алика», выросшие в условиях горбачёвской перестройки с её предпринимательским душком, ещё будучи студентами научились «крутиться», выживать в изменчивом мире.
Но и кое-кто из старых научных зубров остался «на страже», просто продолжая работать. Одним из таких оказался Саша Стражестрахов, так что Боб правильно угадал его характер. Он теперь, правда, перестал быть начальником ВЦ, потому что за ненадобностью ликвидировали ВЦ вообще, а ушёл старшим математиком к баллистикам.
На чём работали в прежнем ВЦ, нонеча даже выразить невозможно. Аббревиатуру РС/АТ произносили с придыханием; людей, понимающих, что такое «айбиэм совместимый», были считанные единицы; слово «Пентиум» вообще ещё не было известным. Уже потом, когда государство опять заинтересовалось космосом, стараниями Стражестрахова в институте стали исчезать громоздкие ЕэСки Ереванского производства, а появились элегантные персоналки и компьютерные станции САН
В начале эпопеи с мономагнитными шарами старый друг подсказал ему кое-что полезное, хотя Боб, поскольку сам тогда ещё не разобрался, что создаёт, не раскрыл ему всех карт. Теперь, озадачившись построением более или менее приемлемой гипотезы, объясняющей полёты его шара, Боб попытался вычислить напряжённость магнитного поля изолированного полюса, запутался, основательно «подвесил» комп и, в очередной раз позабыв про тепловой макет сковороды, опять подался к Стражестрахову. Тот радостно встретил Боба, поязвил по поводу его математической неграмотности, но помочь пообещал, отметив, правда, что в силу жёстокого контроля за финансовой дисциплиной сделать сможет немного. Затем просмотрел записи Боба и воскликнул:
Но этого не бывает! Нет такого в природе. Ерунда, братец.
А ты представь, что бывает.
Представить? Попробую, это же не квадратный трёхчлен. Тогда
Он задумался. Помечая чего-то на бумаге, иронично бормотал:
И зачем ты взял этот оператор, он здесь не подходит А здесь надо брать не ротор, а дивергенцию
Потом засунул бумаги с вычислениями в папочку и попросил времени до завтра. Дескать, дома над ними посидит. Но уже вечером позвонил и без всякой иронии спросил, откуда Боб взял начальные параметры задачи. Шилин ответил, что это чисто умозрительные выводы, приснились они ему давеча, вот и всё.
Ну, тогда ты не иначе как помесь Ньютона, Эйнштейна и Дирака, и вообще гений, буркнул математик. Заходи с утра, потолкуем.
Утром толковали долго. Стражестрахов вещал, что, мол, если такую штуку смастерить (хотя это невозможно, потому что так не бывает), то это переворот в энергетике, экономике, физике и новый путь развития человечества:
Ты посмотри, что следует из этого уравнения! Тело, обладающее такими свойствами, создаёт собственное потенциальное поле, которое, взаимодействуя с магнитными силовыми линиями, перемещается по эквипотенциальным линиям с ускорением, стремясь попасть в эквипотенциальную точку.
Ага Хорошее название «эквиполь».
Ты вдумайся, Боб: энергия для перемещения берётся прямо из магнитного поля! А запасы энергии в магнитном поле Земли, Солнца и Галактики колоссальны!.. Понятно, что получается чисто академическая штучка, практического значения не имеющая, но нам на это наплевать, нам теорию двигать надо. Не забудь сделать публикацию. Пора уже тебе, пора за кандидатскую садиться.
Обязательно, обещал Боб, срисовывая формулы в свой блокнот.
После того как появилось понимание происходящего и уверенность, что опытный образец не рванёт, как атомная бомба, Шилин погрузился в эксперименты. Самым сложным было удерживать мономагнитный шар на месте. Не желал он тихо и спокойно выдавать энергию, всё время его куда-то несло. Хаотично перемещаясь, он попутно наносил разорение в любом помещении, будь то институтская лаборатория или собственная кухня Боба. В конце концов, за несколько дней разработав приемлемую схему подачи питания, Шилин научился руководить перемещениями опытного образца. Осталось научиться выкачивать с его помощью энергию из окружающего пространства.
Глава вторая
1
Капитана дорожной службы Степанова судьба не баловала. Можно сказать, издевалась над ним, как хотела. А он в ответ пытался её обыграть, и это ему иногда удавалось. Но в данный тяжёлый момент, стоя под палящим августовским солнцем на дороге районного значения с жезлом, рацией и выговором в личном деле, он соображал, что счёт не в его пользу.
Впервые капитан Степанов понял, что судьба играет с ним в пятнашки, когда был ещё сержантом. По всем его тогдашним прикидкам, расчётам и гороскопам, ссудила она ему стоять до конца жизни регулировщиком недалече от Университета дружбы народов, на пересечении улиц имени выдающихся исследователей: Волгина и Миклухо-Маклая. Первый исследовал историю коммунистических идей, как они там бродили по планете ещё до рождения Карла Маркса, а второй изучал дикие племена, которые бродили по островам Океании уже при жизни Маркса. Степанов, когда об этом узнал, подумал, что этим двоим, Волгину и Миклухо-Маклаю, вместе с Марксом было бы полезно собраться где-нибудь подальше, на островах, и обсудить свою чепуху.
И тогда-то, обнаружив, что судьба его баловать не собирается, он её впервые обыграл. Взял да и помог незнакомой дамочке, когда у «Мерседеса», на котором она ехала мимо него, заглох двигатель. Не формально отнёсся, а помог! И закрутилось у него с Людмилой, закружилось Хоть она была старше него лет на двадцать. Она преподавала историю коммунистических движений в том самом Университете дружбы народов, она же и рассказала ему, на углу каких великих исследователей они встретились. А он возьми да и спроси: откуда у тебя, училка, «Мерседес»? Иномарки тогда были в Москве редкостью «А мой муж, сказала она ему, полковник, командир дивизиона ГАИ, в котором ты, дурачок, служишь» И устроила так, чтобы Степанова перевели в личные водители полковника. Ну, для дополнительного пригляда за мужем.
В общем, дальше он в рабочие часы обслуживал мужа, а в свободные жену. Счастливое было время!
В общем, дальше он в рабочие часы обслуживал мужа, а в свободные жену. Счастливое было время!
Но разве могла судьба смириться с его счастьем? Нет, конечно.
На Первомай дело было. Ему предстояло весь день возить своего «двоюродного» полкана, и поэтому он с его женою отпраздновал накануне. И, судя по результатам, было что-то среди закусок такое, что не понравилось его организму. Какой-то немытый фрукт подсунула ему судьба. Когда он рано-ранёхонько примчался на работу и забился в сортирчик в конце коридора, то даже и расстегнуться не успел, стучат: «Ехать пора! Ехать! Товарищ полковник уже в машине сидят!»
Удачно, что Москва в тот ранний час была совсем пустой, а то бы не довёз он начальство до Красной площади. Вёл машину, обливаясь пóтом, «на полусогнутых», опасаясь коснуться сиденья своею тыльной частью. А когда приехали, взмолился: