Заповеди речи. Книга стихов - Елена Рид 2 стр.

Становилось горячо, и не раз.
Я не знаю твоего языка.
Не отводишь немигающих глаз,
И накатывают издалека,

И охватывают волны стыда,
Пол холодный под ногами горит.
Обещала: «Никогда! Никогда».
Но и свой язык уже позабыт.

Побудь со мною. Мальчиком и псом.
Побудь со мной  тигренком и волчонком.
Лети со мной, как ангел, невесом,
Взирая гейшей из-под длинной челки.

Не увлекаясь прелестью игры,
Войди со мной в пространство отражений,
Там жар пустынь, опасности сражений,
И там  такие странные миры!

Любовь, пустые разговоры,
Пустые взгляды и слова.
Я так ищу хотя бы ссоры,
Но ты глядишь едва-едва

Из-под поднадоевшей челки,
Все так же равнодушно-мил,
Как волк на новогодней елке,
Который зайца укусил,

И хрустнул хрупкий бок стеклянный,
И раскололась голова
От этой боли безымянной
А ты глядишь едва-едва.

Ворожила, растягивая слова,
Вот и доколдовалась, допрыгалась:
И болит горячая голова,
И нога конвульсивно задрыгалась,

(Как лягушки Луиджи Гальвани)
Не смотреть на одном диване
Черно-белую «Дяди Вани»
Постановку в Театре Сатиры
(На канале «Культура»).
Не смотреть, как в жерло мортиры,
В каждый зрачок твой черный.
Почему ты такой упорный?
И бесстрастный, и вор проворный.
А я  безнадежная дура.

Ворожила, растягивая слова,
Вот и доколдовалась, допрыгалась:
И болит горячая голова,
И нога конвульсивно задрыгалась,

(Как лягушки Луиджи Гальвани)
Не смотреть на одном диване
Черно-белую «Дяди Вани»
Постановку в Театре Сатиры
(На канале «Культура»).
Не смотреть, как в жерло мортиры,
В каждый зрачок твой черный.
Почему ты такой упорный?
И бесстрастный, и вор проворный.
А я  безнадежная дура.

Мужчины любят легких женщин,
По весу или прочим свойствам:
Из тех, что дарят им блаженство,
Не причиняя беспокойства.

Приникла к твоему плечу,
А ты нашел себе другую.
Я отойду да промолчу.
Я не ворчу и не воркую.
Я не голубка и не тигр,
Острее зубы, когти глаже,
И ярче шерсть моя блестит,
Что я за зверь, не знаю даже,
Но змеи берегутся пусть,
Ведь я стремительней мангуста
Им в шею длинную вопьюсь
До отрезвляющего хруста.

Запрокинута голова
От растерянности, не от горя.
Разве это горе  слова
Точно кубики в детском наборе:
«Я люблю тебя»  «Не хочу» 
«Нет, пожалуйста»  «Да, я знаю» 
Перемешаны Я молчу
И молчание прославляю.

Ищи меня. И близко к цели,
Но не достичь ее вовек,
Ведь обитают в этом теле
Не так уж мало человек.

Одна  ученая монашка
С жемчужным девственным челом,
Другая  греческая пташка,
Гетера в платьице простом.

Но я люблю твои кинжалы,
И взгляд надменный, но живой,
И холодок к щеке прижатой
Стальной перчатки боевой.

Играть способен только тот, кто может
забыть себя, но помнить  понарошку
изображает тигра или кошку,
Панурга, Пана, Панглосса и сложит
Движения в узор определенный,
Танцует, словно ветреный влюбленный.
Словами дополняет образ строгий,
Все время балансируя на грани,
Над пропастью, безумия пороге.
О, только тот своей игрою ранит
И требует внимания и славы,
Как редкий камень  дорогой оправы.

Гримировать меня не надо 
Я в сентябре растворена,
Не ведьма, не исчадье ада
И не вампирова жена.
Хотя люблю вершин карпатских
Я острия и епанчи
Крючок у горла, тесных братских
Границ картинки и мечи,
Мечты и карты  не колдунья,
Не чернокнижник, не суккуб,
Не прилетаю в полнолунье
И кровь не слизываю с губ.
Да, некрасиво, неприятно,
Быть может, ты другого ждал:
Проверь на ведьминские пятна,
И на вервольфовый оскал,
Но будет странно и нелепо,
Когда сожжешь меня за то,
Что я тебя любила слепо,
А ты любил черт знает что!

В каком шкафу, в каком гробу
Кузен твой спрятан, Анна, Анна?
Приемлешь бледную судьбу
И приглашаешь Дон Гуана.

Прислушивайся к новостям,
Где брат твой скрылся, Анна, Анна?
Стучат копыта по костям,
Как зубы о стекло стакана.

Неужто ты не хочешь знать,
Как муж твой умер, Анна, Анна?
Нет, ты желаешь целовать
Его  без страха и изъяна.

Где нынче ночью тот, кого
Отец твой против, Анна, Анна?
Он у алькова твоего,
Любовник тайный, гость желанный.

Наступит ночь, а во дворе
Твой сын гуляет, Анна, Анна.
Опомнишься лишь на заре.
Не вовремя, а слишком рано.

Мне не нужен разум и рассудок,
Я побуду неразумной тварью,
Я бегу от сплетен, пересудов.
Из лесов тоскливо тянет гарью.

Где-то понаставлены капканы,
Я бегу, опасности не чую,
Поддаюсь на вечные обманы
И привычно дома не ночую.

Мы кино какое-то не смотрим,
За окном машина проезжает,
В комнате последствия ремонта,
Твой фонарик мне зрачок сужает.

Стан твой гибок, как змея, как ива.
Хоть мы оба не без недостатков,
Ты умеешь сделать все красиво,
Я умею целоваться сладко.

Нынче ночью не одну овечку
Потеряет равнодушный пастырь.
Обожглась на подвенечной свечке,
Передай бактерицидный пластырь.

Холодно, как будто и не лето.
Тягостно, как будто и не дом.
Маета  вот что такое это,
Настигает в уголке моем.

Я уж так следила за шагами,
Я уж так тренировала грудь,
Все равно  натерло сапогами,
Все равно  ни охнуть, ни вздохнуть.

Кто-то скрипнул дверцей шифоньера,
И в прихожей поступью врага
Чья-то сорок пятого размера
Наследила грубая нога.

Кто-то крикнул: «Пять минут на сборы!»
Кто-то кинул на кровать пальто.
Выхожу в ночные коридоры,
Конвоируема маетой.

Поскорей бы наступило утро,
Как в сугроб, в кровать нырнув, заснуть,
Чтобы мне из лотосовой сутры
Почитал отрывок кто-нибудь.

Этот кто-то из другого теста:
Словно тигр, красив и саблезуб.
С этим мне не требуется текста