Но и я не так прост. Я не верю людям, с которыми не виделся целых десять лет.
Чтобы вы знали: когда моя матушка пошла в магазин арктических интересных вещей, и льдина с тем магазином откололась и уплыла, моей матушки не было дома ровно десять лет. И что вы думаете?! Я не признал ее. Ведь целых десять лет прошло. А это, знаете ли, не девять. Это чудовищные десять лет. Двузначное уже число. Как можно верить?!
Я совсем не так прост, чтобы признать того, с кем не виделся десять лет. У меня нет уверенности в том, что это вообще Вы. А Вы так просто мне пишите. Складывается ощущение, что Вы не придаете этим десяти годам никакого значения.
Я поясню свою позицию: по возвращении матушка мне решила доказать, что она это она. И взялась за готовку моего, некогда любимого, матушкиного борща. И теперь, представьте, дорогой мой Мистер, как я подтвердился в своих опасениях, когда она, при готовке борща, сначала добавила черный перец и только потом лаврушку, а не наоборот. Я сразу выгнал ее из дома.
Вернувшись к Вам, мой дорогой, я скажу прямо. Сейчас в Вашем письме три целых двадцать пять сотых орфографических ошибки на строку. А я, достав нашу переписку десятилетней давности, обнаружил, что Вы не позволяете себе делать меньше восьми целых и семидесяти пяти сотых ошибки на строку.
Вы мне не верите? Тогда продолжу убеждать. Тогда, до вашего исчезновения, в шести тысячах двести одиннадцати сообщениях приветственного характера, Вы ни разу себе не позволили что-то кроме «здарова» и «хай». Сейчас же я читал письмо, начинающееся со слов «Привет, дорогой друг».
И, если эти две причины, исключительно основанные на статистике, Вас не убеждают, тогда продолжите, пожалуйста, читать.
Тот мой приятель, которым Вы представились, не позволял писать мне сообщения без смайликов. В Вашем же письме я не нашел ни одного. Это значит, что Вы или так грустен или Вы это не Вы. Но я, обратившись к тридцати восьми тысячам Ваших сообщений, содержащих эмоциональную оценку, установил, что все сто процентов из них содержат смайлики, восемнадцать целых шесть десятых процента содержат нейтральные смайлики, тридцать один процент и тридцать восемь сотых содержат негативные. Иными словами, дорогой Мистер, или кто бы Вы ни был, во всех Ваших сообщениях должны присутствовать смайлики, иначе Вы это не Вы.
***
Дорогой мистер!
Прошло уже девять лет с моего прошлого письма. Благодаря своим глазам, я вижу, что мое сообщение прочитано. Более того, его прочтение я зафиксировал в двенадцать часов сорок семь минут ровно шесть лет назад. И, учитывая тот факт, что у Вас теперь есть какое-то устройство для связи, я жду ответа.
Иначе, в случае безмолвия еще год, я буду вынужден считать, что Вы совсем не Вы, а я совсем не я. Ведь через год пройдет десять лет, а это, если без шуток, совсем не девять, как сейчас.
Могу предположить, что Вас преисполняет стыд за то, что Вы представились собой, хотя уже не Вы.
Но я готов смириться с этим фактом, лишь получив от Вас ответ на свой вопрос. Ведь если год еще пройдет, то Вы совсем будете не Вы и не способны будете ответить.
Надеюсь, я Вам прояснил свою позицию, и мы успеем за этот год выяснить, что к чему. Иначе год пройдет, и мы совсем запутаемся.
***
Дорогой мистер!
Что это значит? Как это понимать: «Пользователь ограничил список лиц, имеющих право отправлять сообщения»?
Целое состояние
Наверняка, каждый хоть раз в жизни думал, как он потратит целое состояние в случае, если оно упадет вдруг ему прямо на голову.
И у каждого есть подробнейший план по трате этого состояния. Совершенно точно в списке покупок есть невероятно большой и роскошно обставленный дом. Дорогие автомобили, выпущенные ограниченной серией специально для обладателя состояния. А самое главное при трате такого состояния это покупка своего острова, самолета и яхты.
Жил был один человек, который настолько сильно планировал траты, связанные с целым состоянием, которое якобы должно было упасть ему на голову, что не пошел даже в школу. Дескать, зачем туда ходить, тратить свое время, если упадет состояние, и образование совсем не пригодится для траты денег. Вместо этого он целыми днями ходил по улицам под открытым небом, чтобы никакая крыша и ничто другое не помешало состоянию упасть прямо на него. В плохую погоду он даже не носил зонт, чтобы тому, кто будет сбрасывать целое состояние, было видно именно его, а не черное пятно. Однажды, уже лет в двенадцать, он встретил своего друга, который шел в библиотеку. И друг спросил:
Пойдешь со мной в библиотеку? Собираюсь изучать новый язык. Говорят, там есть много толковых учебников.
Ответ был более чем понятным:
Зачем мне учить новый язык?! Я и без нового языка смогу потратить кучу денег. И даже если придется ехать в другую страну, найму переводчика. Денег-то будет хоть отбавляй.
Пойдешь со мной в библиотеку? Собираюсь изучать новый язык. Говорят, там есть много толковых учебников.
Ответ был более чем понятным:
Зачем мне учить новый язык?! Я и без нового языка смогу потратить кучу денег. И даже если придется ехать в другую страну, найму переводчика. Денег-то будет хоть отбавляй.
На этом и разошлись. Один пошел в библиотеку учить новый язык. Второй на улицу, по которой шел каждое утро в это время.
Вообще, у нашего будущего миллионера было пятеро друзей. И в то время, пока первый сидел в библиотеке и учил язык, второй занимался хоккеем, третий в кулинарной школе, четвертый борьбой, а пятый и вовсе шахматами, которые так сильно презирал будущий миллионер. Родители Саши (так звали родителей будущего миллионера), которые были слишком меланхоличны, чтобы давить на сына, лишь вежливо спросили, не хочет ли Саша занять свою жизнь чем-то кроме ходьбы по улицам? Например, заняться греблей, футболом, волейболом, выжиганием по дереву или миллионом других занятий?
Ответ был отрицательным. Даже немного грубым, если учесть, что говорил ребенок двенадцати лет.
К семнадцати годам родители Саши стали дауншифтерами, (в то время популярное явление: люди, наработавшие хорошее место с прекрасной должностью и имевшие прекрасное социальное положение, бросали все и уезжали жить в бедные антисанитарные условия на ПМЖ) уехали жить во Вьетнам, оставив Саше их двухкомнатную квартиру. В квартире Саша совсем не появлялся, потому что ему было необходимо целыми днями ходить под открытым небом, чтобы не пропустить тот момент, когда с этого самого неба свалится целое состояние.
В определенный момент, а именно, через неделю после того, как родители уехали, Саша обнаружил, что ему нужны деньги банально для покупки еды.
Чтобы ни на секунду не упускать из виду небо, он устроился работать сосиской-промоутером. Он ходил по улицам города в ростовой кукле сосиске и раздавал разные буклеты и купоны.
И сама работа, и те маленькие деньги, которые он зарабатывал, были Саше не интересны, потому что он ждал падающего с неба состояния.
В один из дней, когда Саша работал в костюме сосиски, мимо него прошел первый друг. Он сразу узнал Сашу и остановился, чтобы пообщаться. Первым делом он поспешил похвастаться тем, что выучил новый язык так хорошо, что совсем недавно получил международный сертификат по знанию этого языка и выиграл грант на обучение в зарубежной лингвистической школе. Саша порадовался за друга, но не понял, зачем ему это нужно, если там есть крыша, которая мешает падению целого состояния с неба.
Прощаясь, первый друг поинтересовался у Саши, как его дела и как дела с целым состоянием, которое Саша так ищет.
Саша немного застеснялся признаться, что целое состояние еще не упало, поэтому просто отшутился. Также рассказал про свой образ жизни и то, что родители оставили ему квартиру, в которой он совсем не появляется.
Услышав про квартиру, первый друг рассказал про третьего друга, для которого родители ищут отдельную квартиру, чтобы снять для жилья. Никто не знал деталей, но в итоге родители третьего друга созвонились с Сашей, и он стал сдавать им квартиру. А сам продолжил целыми днями ходить по улицам в надежде на то, что вот-вот с неба на него упадет целое состояние.
Конечно, он не просто иногда заходил в здания, а порой довольно часто это делал. Ведь ему нужно было есть, ходить в туалет, спать. Не говоря уже о походах в магазины, медицинские учреждения и другие. Но чтобы отсутствовать на улице как можно меньше, он все делал предельно быстро: ел два раза в день по десять минут каждый раз, в туалет ходил трижды за день, спал четыре часа. А чтобы сократить время нахождения в магазине, он заранее, еще на улице, составлял список покупок, и при визите в магазин, брал корзинку и в режиме реального бега собирал то, что было написано в списке. Спустя пять походов в магазин, Саша запомнил расположение всех продуктов, а также стал быстрее бегать, поэтому сократил время на посещение магазина до пятнадцати минут. А говоря про медицинские учреждения, Саша ходил только в платные медицинские центры. Он объяснял это отсутствием очередей и экономией невероятного количество времени. А траты, которые такие визиты стоили, он рассматривал как инвестиции в будущее.
Когда Саше стало девятнадцать лет, сеть закусочных, в которой он работал сосиской-промоутером, предложила ему работу промо-менеджером. Саша не совсем понял, а точнее сказать, совсем не понял, что это за работа, и отказался. Услышав «менеджер», он подумал, что придется сидеть в офисе, а там ему мешала бы крыша для падения с неба целого состояния. После разъяснения о том, что работа заключается в организации работы промоутеров на улицах и контроле за их работой, Саша согласился. Его устроило то, что работа останется под открытым небом.
Через пару недель работы Саша столкнулся с такой проблемой, что промоутеры, которых он должен был объездить, находятся совсем в разных концах города. Для этой задачи ему нужно было купить машину. Но крыша у машины мешала бы Саше падению с неба целого состояния, поэтому он был вынужден купить в кредит машину-кабриолет. В этот самый момент ему здорово помогла половина суммы, которую он получал от сдачи квартиры. А объяснил Саша эту трату снова инвестицией в будущее.
Уже в двадцать лет, Саша, объезжая промоутеров, сильно проголодался и заехал, как всегда, в городскую кофейню Старбакс. И сел, как всегда, у окна, которое выходило на центральную улицу.