Летели долго часов 8. И если в Подмосковье, откуда они вылетали, стояла почти еще зима, то по мере полета пришлось переодеваться в летнюю униформу там, куда они летели, было +30 в тени. Бойцы и сами почувствовали это, стоило борту пересечь границу Таджикистана. В самолете стало душно, солнце, пробиваясь сквозь немногочисленные окна, уже заполнило весь борт и сделало воздух спертым. Дышать было тяжело. Правда, и лететь оставалось недолго.
Товарищ лейтенант, обратился Пехтин. Долго нам еще?
Утомился, никак?
Да есть немножко.
Сейчас узнаем.
Савонин прошел в кабину пилота.
Ну что там у нас?
Панжерское ущелье, товарищ лейтенант. Минут через 3040 будет Баграм.
Савонин выглянул из кабины пилота вниз. Открывшаяся его взору красота напомнила ему о первой боевой командировке. Он здесь уже был Знакомые скалы ущелья, серые с синим отливом, пробудили в нем добрые воспоминания о боевых товарищах, в том числе и погибших, и первых годах войны Кое-где высоко в горах лежал снег Уже очень скоро нога бойца ступит на знакомую ему почву, и ему вновь придется забыть мирную гражданскую жизнь, исполняя свой воинский долг
Расслабься, Пехтин, скоро прилетим.
А по мне бы еще лететь да лететь. Люблю находиться в воздухе, отозвался Козлов.
Савонин улыбнулся. Совсем еще юный Коля, почти не нюхавший пороха, как будто сердцем чувствует опасность не хочет вниз. Устами младенца глаголет истина. Командир опустился в кресло.
Последняя мысль, на которой себя поймал Валерий Савонин это необходимость этой войны. Конечно, о любой войне можно смело сказать, что она не нужна и ни к чему хорошему не приведет, но его занимала пока война его собственная. Читая пацифистскую литературу в школе и университете, он и подумать не мог, что эти идеи придут ему в голову сейчас, когда он, боевой офицер спецназа ГРУ, совершает вылет в район боевых действий. Но все было неслучайно война коснулась его самого. Тогда, когда он только начал жизнь, и жизнь сравнительно неплохую, он вдруг почему-то должен ставить ее под потенциальный удар этой войны, ведомой, как верно подмечал Ромен Роллан, одними промышленниками против других в угоду собственному карману. Валерий смотрел на бойцов и понимал у каждого в голове сейчас одни и те же мысли, только озвучить их они не решаются военные люди как-никак. Почему, собственно, она вообще началась, подумал Савонин? Почему, п какому праву наша страна вообще вторглась в Среднюю Азию и пошла дальше на Афганистан? Ведь все это началось задолго до сегодняшнего дня, еще во времена Гражданской
Это была и впрямь последняя мысль за ней последовал удар. Пассажиры этого видеть не могли, но в эту самую минуту боевик с гранатометом в руках выстрелил по самолету из узкой пещеры Панжерского ущелья, отстрелив один из двигателей он выстрелил бы точнее, если бы не мешавший обзору кусок скалы. И уж тогда, попади он в борт, выжить никому бы не посчастливилось
После удара самолет сильно качнуло и накренило. Савонин понял, что к чему и закричал:
Все за борт!
Ахмед пулей рванулся к люку, распахнул его, и бойцы один за другим выпрыгнули вниз. Каждый из них был оснащен парашютом такой расклад тоже рассматривался командованием. Это позволило смягчить посадку. Летчик катапультироваться не успел самолет пролетал в опасной близости к ущелью, накренило так, что прыгать было некуда разобьешься о скалу. Потому командир оставался со своим судном до конца как и подобает командиру Спустя долю секунды после того, как Савонин последним выпрыгнул за борт, самолет резко поменял курс, принял влево и ударился носом в большой скол каменного грота.4
Посадка бойцов тоже не была особо мягкой внизу были скалы ущелья, и все получили легкие травмы при соприкосновении с ними. Удары пришлись по незащищенным головам спецназовцев шлемов в экипировке не было, отчего все они потеряли сознание
Савонин пришел в себя, когда его стали поливать водой.
Вставайте, товарищ лейтенант, Вы как? Коля Козлов слегка сбрызгивал его водой из походной фляжки.
Я нормально, как остальные? голова болела, но сознание и память о произошедшем к Савонину вернулись быстро. Он поднялся, опершись на руку, и осмотрел бойцов все потихоньку начали приходить в себя, потерь, по счастью, не было. Спустя минуту все уже стояли строем рядом со скалой, о которую только что благополучно ударились.
Савонин пришел в себя, когда его стали поливать водой.
Вставайте, товарищ лейтенант, Вы как? Коля Козлов слегка сбрызгивал его водой из походной фляжки.
Я нормально, как остальные? голова болела, но сознание и память о произошедшем к Савонину вернулись быстро. Он поднялся, опершись на руку, и осмотрел бойцов все потихоньку начали приходить в себя, потерь, по счастью, не было. Спустя минуту все уже стояли строем рядом со скалой, о которую только что благополучно ударились.
Очнувшись и придя в себя, Ахмед и Валерий отправились вглубь ущелья посмотреть, что стало с самолетом. Метрах в ста от места падения они обнаружили обломки самолета фотографа.
Что будем делать, командир? спросил Ахмед. Надо пилота найти.
Нам до Баграма еще километров 10. Кто его понесет? Доберемся до места, оттуда вышлем патруль. Не думаю, чтобы моджахедов интересовало безжизненное тело
Что ж, прав наверное.
Ахмед огляделся вокруг себя. Пейзаж, который открывался его взгляду, показался ему странным. Командир же ничего подозрительного не заметил, судя по тому, что быстрым шагом отправился в сторону группы, которая стояла уже, выстроившись вдоль скалы.
Слушай мою команду, отчетливым голосом чеканил Савонин. Движемся в район Баграма, где получаем от командования дальнейшие распоряжения. Шагом марш.
Подожди, стоило им отойти от места, окликнул его Ахмед.
Что такое?
Посмотри, боевой товарищ привлек внимание командира к скале, о которую они ударились. Она была странного рыжего цвета, вся в песке.
Что это?
Не знаю. Это не Панжерское ущелье, там ни песка, ни такого цвета скал нет. И ты знаешь об этом.
И что ты хочешь сказать? Мы по курсу летели над ущельем!
Но это не оно шепотом говорил Ахмед.
Савонин замешкался.
Не может быть. Может, просто край какой-нибудь.
Хорошо. Откуда здесь столько песка?
Савонин посмотрел под ноги, потом окинул взглядом горизонт. Кругом был один сплошной песок. Палило солнце впечатление создавалось, будто они в африканской пустыне. Командир взял себя в руки. Хотя и ему все увиденное казалось странным такие пейзажи несвойственны были Афганистану, все же боевую задачу надо было выполнять.
Ты что мне хочешь сказать? Что это не Афганистан? А что тогда? Я был в кабине пилотов за две минуты до падения мы летели над Панжерским ущельем. Это даже не по картам и не приборам, а своими глазами из кабины можно было увидеть.
А ты мне хочешь сказать, что это Панжерское ущелье? Ахмед начал горячиться, в нем заговорила южная кровь. Оба спорщика вновь окинули скалу взглядом она не была похожа на то, что они видели во время предыдущего вылета.
И где мы, по-твоему?
Не знаю, пожал плечами Ахмед. Может, в Таджикистане. Может, с курса сбились.
Ладно, резюмировал командир. Пойдем в направлении Баграма, если никуда не придем, сориентируемся на месте. До ближайшего города, а там свяжемся с командованием.
Полтора часа ходу по песчаной пустыне заронили сомнения в душу всех бойцов, кто хоть раз бывал в ДРА. Озвучить их пока никто не решился, но в сознании самого Савонина укрепилась мысль «Не знаю, где мы, но точно не в Афганистане».
Песчаная пустыня раскинулась справа и слева от ребят, окружила их спереди и сзади. Солнце палило как сумасшедшее, отливая и отсвечивая от золотистого металла песка, и оттого жгло, казалось, со всех сторон было куда жарче тридцати, хотя погодные сводки такой жары в месте прибытия не обещали командир справился об этом при вылете.
Когда у Коли Козлова кончилась вода во фляжке, он обратился к командиру:
Товарищ лейтенант? Савонин невольно дрогнул. Он боялся неудобного вопроса.
Слушаю?
Разрешите
Что у тебя?
А мы точно в Панжерском ущелье?
Я был в кабинет пилота перед падением. Точно.
Что-то не похоже В Афганистане мы проходили в учебке климат совсем другой. Нету там таких пустынь, а тем более в Панжере.
Я, что, по-твоему, первый вылет совершаю? Видел своими глазами.
Но это не
Выполнять приказ, боец!
Савонин старался быть деликатным с бойцами, но сейчас резкость единственное, что могло спасти положение. Ему было не до разговоров. Если они не долетели до Баграма, то задачу можно считать не выполненной, что ему как командиру боевого расчета не прибавит очков в глазах командования.
Наконец они дошли до гряды барханов, возле которых увидели несколько всадников на верблюдах. Они были не вооружены, а потому командир решил, что можно подойти к ним и поинтересоваться местоположением, чтобы осуществить рекогносцировку. На всякий случай он все же приказал двум бойцам держать оружие наготове.
Добрый день! крикнул он. Оба всадника переглянулись видимо, не знали русского. Скажите, это какой город?
Вопрос был наверное неуместен городом здесь и не пахло, но движение пошло его респонденты хоть и не знали русского, но позвали кого-то, кто, видимо, русский знал. На их малопонятный крик из-за барханов выскочили еще несколько всадников с ружьями и приблизились к Савонину. Стоявшие чуть поодаль бойцы лейтенанта приготовились к огню.
Извините, это какой город?
Там Каган, а там Фергана, показал рукой один из вооруженных всадников.
Твою мать, выругался Савонин, и жестом подозвал Ахмеда.
Что такое?
Мы в Узбекистане.
Нормально А эти что? он кивнул на всадников и спросил уже у них: А вы почему с оружием?
Так война, хитро прищурился их собеседник.
Какая война?
Как какая? Там красные, а в Бухаре эмир. Вот воюем.
А как тебя зовут?
Тот расхохотался в голос.
Вы что, с луны свалились? Я Мадамин-бек, самый знатный курбаши в этих местах. Вся Фергана подчиняется мне.
Так Фергана вроде Советской власти уж лет 60 как подчиняется
Сколько?! Ахахахахах! собеседник их хохотал без умолку, из чего бойцы сделали вывод, что он, должно быть, сошел с ума. Вы большие шутники! Фергана стала Советской две недели назад и, если хотите, знать, если бы не я, ничего бы у вашего Фрунзе не вышло.
У кого?! услышав фамилию легендарного советского военачальника, Ахмед убедился в ненормальности этого Мадамина. Савонин остановил их дискуссию, видя, что узбек начинает нервничать.