Потом Гвидон смотрел спектакль, а Полина комментировала его, указывая театралу-любителю на ошибки коллег.
Как хороши, как свежи будут розы
Потом Гвидон смотрел спектакль, а Полина комментировала его, указывая театралу-любителю на ошибки коллег.
Как хороши, как свежи будут розы
Полина позвонила и попросила его прийти к Кристине. И по голосу Гвидон Тугарин понял: что-то её тревожило.
Случилось что-нибудь? спросил он.
Какие-то типы увязались за мной, сказала Полина. Выходить боюсь. Что им надо, не знаю.
Тугарин записал адрес Кристины и поспешил на зов встревоженной девушки. Самоощущение его можно было бы определить как одну из разновидностей романтического подъёма, некоторое своеобразие которой придавала дюжина следующих слов: «Как хороши, как свежи будут розы, моей страной мне брошенные в гроб». Эти слова оседлали одну из безропотных мелодий и крутятся по зримой орбите его сознания.
Возле дома Кристины чего-либо подозрительного Гвидон не обнаружил. Он вошёл в подъезд и под аккомпанемент к ступенькам приспособившейся мелодии взбежал по лестнице на уровень нужной квартиры. У самой двери что-то придержало его и заставило обернуться. Над изломом уходящих на пятый этаж перил Тугарин увидел наблюдающего за ним парня. Облака табачного дыма свидетельствовали о том, что он был там не один.
Этих ребят необходимо повнимательней рассмотреть, решил Гвидон. Он постоял пару секунд словно бы в задумчивости, потом повернулся и стал подниматься на пятый этаж. Он неспеша прошёл мимо двух здоровенных парней, от него отвернувшихся, затем неожиданно остановился и оборотился назад.
Не скажете, ребята, заговорил он, я что-то забыл Я забыл, в пятьдесят восьмой или в пятьдесят четвёртой живёт женщина по имени Кристина?
В пятьдесят четвёртой. Если ты действительно забыл, ответил парень в рыжей кожаной куртке и брюках болотного цвета. Теперь он смотрел прямо в глаза Гвидону, и с вызовом.
А вы что, ребята, живёте в этом подъезде?
Не живём, но знаем.
Знакомы с ней, я так понял? продолжал расспрашивать Гвидон, делая вид, что не замечает наполняющего атлетов раздражения.
Вопросов, парень, задаёшь много. Ты сам-то чьих будешь?
Вопрос не понял, раздельно произнёс Гвидон. Я художник, если вас интересует моя профессия.
Ты под дурочку-то не коси. Скажи-ка, лучше, кто такую пешку, как Белькова, по доске двигает? Кто и чего хочет добиться россказнями о покойничках? последовали вопросы.
Вы, мальчики, изъясняетесь крайне загадочно. Почему? Гвидон Тугарин обращался к обоим одновременно, хотя до сих пор разговаривал с ним только парень в рыжей куртке, второй, в чёрной куртке монгольского производства, не проронил ни слова. Мною же руководит утилитарнейший интерес. К Кристине к тому же. А кто такая Белькова, я и понятия не имею.
А вот это ты уже врёшь, дорогуша! заявил рыже-болотный, заступая Гвидону дорогу. Видели тебя с Бельковой, чтоб был в курсе.
На понт берёте, мальчуганы, как я понимаю? Гвидон и в самом деле сомневался, что его могли уже видеть с Полиной. А зачем вам эта Белькова? Объяснили бы. А?
Да ты ведь не хочешь понять что мы не шутим. Пока, оппонент поднял руку с растопыренными пальцами, а затем, соединив их в кулак, ткнул Гвидона кулаком в плечо, рожу тебе не помнём, видно.
Эти слова звучат как угроза! Гвидона неотвратимо несло на стремнину обострения ситуации. А если я сейчас на счёт: «кий я», на выдохе?
Гвидон отбрасывает правую ногу в сторону, свободно роняет вдоль тела полусжатые кулаки и, вдыхая смрад прокуренного подъезда, разворачивает плечи и вскидывает голову.
На вдохе и обратно получишь, ухмыляется преградивший ему путь. Если, конечно, выдохнуть успеешь.
Я-то успею, будь в надёже! Шибко тоскливо будет.
Неужели?
Я уверяю, это так.
Ага.
Хотя это «ага» и прозвучало не без издёвки, Гвидоном начало овладевать убеждение, что мордобой не является неизбежным. И он без прежнего металла в голосе сказал:
Но я предпочёл бы перенести разрешение всех вопросов на свежий воздух. Здесь слишком велика концентрация оксида углерода. Как бы вы ни волновались, я всё-таки не рекомендовал бы, господа Так много, господа курить-то бы
Последние слова Гвидон произносил в сложных условиях, ибо кулаки противника, вызывающе скомкав лацканы его плаща, дружно соединились около лица в жёсткую конструкцию. Процесс коммуникации оказался под угрозой краха.
Слушай, ты! Что вы хотите?
Странный вопрос Милейшая женщина. Я увлёкся И попросил бы оставить в покое мою одежду!
Пожалуйста, ответил парень, затем отпустил левый лацкан и, коротко взмахнув огромной кистью, ударил Тугарина в незащищённый лоб кулаком.
Удар был очень силён. Оставь его противник в покое и второй отворот плаща, Тугарин, без сомнения, упал бы навзничь. Однако этого не случилось, и Гвидон благополучно уселся на лестничной площадке.
Всё ещё увлечён? услышал он. Красивая, говоришь? А может, другие интересы? Не пришло ли время сознаться?
Я согласен с вашим определением, хам! Гвидон откинул голову назад и попытался взглянуть на «хама» свысока, но лицо того оказалось где-то за пределами дуги, по которой независимым маятником раскачивался взгляд непослушных глаз. Только я ваш эпитет возвёл бы в превосходную степень, договорил-таки Гвидон.
Но эта самая Кристина, негодяй нагнулся к Гвидону, и лицо его уселось на дугу маятника, замужем, как тебе должно быть известно. Говори, чего вы добиваетесь? Кто и чего хочет добиться?
Гвидон Тугарин с достаточным уважением относился к институту семьи и при других обстоятельствах не преминул бы недвусмысленно о том заявить. Однако ситуация предопределила иное заявление.
Если женщина увлекается мною, отношусь к этому с пониманием, сказал Гвидон. Всегда и во всех случаях. Даже если замужняя.
Новый удар обрушился на его голову, удар настолько сильный, что Тугарин, кажется, готов был пожалеть, что столь легкомысленно одел свою безгрешную душу в рубище неправедного вожделения. Хотя и не мог не понимать, несмотря на все потрясения, что суть претензий к нему заключается в чём-то ином.
Но это же нехорошо. И это, как ты уже мог заметить, сурово осуждается. Так же, впрочем, как и всякие мистификации.
Обывательские мерки могут подойти политику или чиновнику, но не свободному художнику! выговорил Гвидон и погрузился в сумеречное состояние.
Золотая середина и жить, и не умирать. На драгоценную нить её жизнь нанизывает человечков: кого-то с основательностью предвечности, а кого-то и так, с расточительною небрежностью, за мякоть икры, за сегмент пятки, вот и бьётся он головою о суровые опоры обстоятельств.
Что с тобою, дружище, произошло? в понедельник утром спросил Хряпин, увидев Гвидона Тугарина.
Нетрадиционность приветствия объяснялась наглядностью последствий импровизированной подъездной дискуссии.
Не знаю, насколько я прав, против воли своей Тугарин прошёл к зеркалу и принялся осматривать ссадину на лбу и гримом прикрытый синяк под глазом, но, похоже, я напал на какой-то след, точнее, влез туда, где следы эти могут обнаружиться.
Тугарин поделился впечатлениями неудачного дня.
Почему оружие не применил? помрачнел Хряпин.
Он болезненно относился к избиениям его подчинённых, потому как не принадлежал к числу тех, кто не чувствует оскорбительности побоев. «Бьют слабых, а гордых и независимых убивают», любил он повторять.
Имидж сохранить хотел, вздохнул Тугарин.
И во вздохе его Хряпин почувствовал обезоруживающую мощь трагизма. Да и знал он, что ни личная гордость, ни понятие сословной чести не были чужды Гвидону Тугарину.
Следствия, истекающие из последних событий проговорил Хряпин и выжидающе замолк.
Если абстрагироваться от личности Полины она чудная девушка, поверь! в этом случае я посмел бы предположить, что она и в самом деле связана преступным, увы, образом с Михаилом Скалыгой! Гвидон сцепил пальцы рук и увяз печальным взглядом в заоконной непроглядной прозрачности небес.
Ну!
И ребята те, с которыми я столкнулся, люди Срезнева, полагаю. И Полине, как и Скалыге, угрожает опасность.
В камере следственного изолятора Скалыга чувствовал бы себя в безопасности. Как, впрочем, и Белькова.
Ещё бы денёк-два, и я бы разобрался в некоторых привходящих обстоятельствах, сказал Тугарин.
Хряпин посмотрел на него пристальным взглядом, намереваясь классифицировать степень убеждённости коллеги в ожидаемом успехе.
Идеализируешь предмет своих воздыханий, Гвидон. И зря. Этим делу не поможешь. Надо предъявлять Скалыгу на опознание Оборкину, брать образцы почерка Бельковой, а заодно, может, и её подруги Кристины, и сразу же обыски, допросы Со следствием сегодня заранее все вопросы решим, подключим кого надо, чтобы все мероприятия всесторонне с всё возрастающим подъёмом говорил Хряпин. Он впадал в состояние вдохновения в двух случаях: при виде приятных женщин и при всеощущении перспективы быстрого и эффектного раскрытия преступления. Время умственных актов установления истины прошло, пора действовать, брать быка за рога. Главное все следственные действия сконцентрировать во времени. Действуем в жанре войсковой операции. А Павлика свозим в больницу и предъявим его Волкову. Согласен?
Ну-у-у промычал Гвидон, потому что Хряпин излагал тот самый план мероприятий, который ранее ему же предлагался тем самым человеком, который план этот в данную минуту и выслушивал.
Одним словом, Хряпин поднялся и решительно прошёлся по кабинету, ступай к себе и набросай последовательность всех действий. И помни: по времени всё должно быть просчитано педантичнейшим образом. И будем согласовывать со следствием. Подобрать статистов для обоих опознаний тоже тебе придётся. В понятых, я думаю, недостатка не будет. Обеспечение явки на тебе. Проколов тут быть не должно. Короче, как ты сам же и говоришь, всё в кратчайшие сроки на режиме зависания. Понятно? Транспорт беру на себя. Сегодня всех обзвонишь, а надо будет, на машине сгоняешь. Ты почему всё ещё здесь? Вперёд! без всякого перехода закончил он разговор, однако, видя, что Тугарин по-прежнему ерошит волосы, поникнув над приставным столиком, успокоил: А вопросы, Гвидон, всегда были, есть и будут. Наверняка и завтра ещё не раз коррективы вносить придётся. Кстати, пуля, извлечённая из стены в квартире Срезнева, является частью патрона винтовочного целевого под названием «Экстра».