Без вариантов.
Вик, ты когда-нибудь обращал внимание, на что похожа эта штука издали? поинтересовался я.
Все дружно посмотрели в окно.
Надо же, и правда белый мяч, как всегда бесстрастно произнесла Саша.
Мяч или шар, довольно четко обрисован и слегка движется. Будто подпрыгивает, отталкиваясь от горизонта.
Виден целиком. С чего бы? Обычно краешек торчит, ну полусфера, задумчиво проговорил Вик. Не иначе горку под собой вырастил и теперь по вершине катается. Серж, это по твоей части.
Геолог неохотно выплыл из своих мыслей:
Это не горы. Орогенез процесс крайне медленный, счет идет на геологические эпохи, никак не на дни. В нашем случае можно говорить только о сейсмической активности. Уайтбол, судя по всему, зона мощнейших землетрясений. Одни блоки проваливаются вниз, другие выталкиваются наверх.
Ну да, проворчал Вик. И за ночь обрастают травой, вековыми деревьями, и ни малейшего следа разломов.
Серж скривился и устало произнес:
Вик, не ты ли говорил нам, что в зоне уайтбол часто случаются галлюцинации? Подобная сейсмическая активность сама по себе уникальна. Причем, не только для древней платформы, но и вообще для древней матушки-Земли. Тебе этого мало. Вековые деревья у него за ночь вырасти не могут, а горы, видите ли, могут Давайте не множить абсурд, ограничимся тем, который уже имеется.
Как угодно. Извини, Серж.
Но тот уже снова погрузился в себя.
Меня подмывало спросить: а как Венский описал геологам эти ну, скажем, неожиданные изменения рельефа? Ладно, не сейчас.
А еще было интересно, почему во время диалога наши космические гости обменивались многозначительными взглядами да хрен с ним. Когда-нибудь все встанет на свои места.
Или не встанет.
Я обернулся к окошку и принялся разглядывать таинственную фиговину, беспечно прыгающую на горизонте. Уж ей точно не было никакого дела до наших теоретических баталий.
Вик, я не успел посмотреть киношку про мячик.
Все равно придется, старик заставит.
Мяч или шар был размером с вечернее заходящее солнце, хотя, конечно, не такой яркий. Впрочем, и не бледный. Эдакий полупрозрачный пузырь с подсветкой и с каким-то шевелением внутри. Хотя не факт, что внутри, и не факт, что шевеление: то могли просвечивать контуры местности, по которой это чудо прыгало. А может, просто игра светотени, на контрасте освещенных и неосвещенных участков в полости шара. По мере приближения к объекту четкости почему-то не прибавлялось.
Чем дольше я на него смотрел, тем больше вспоминались цветистые легенды про НЛО, напичканные существами по образу нашему и подобию, только зелеными.
Ассоциация появилась не только у меня.
Черт его разберет, может, он и правда к нам из космоса свалился, проговорил Вик.
Как советуют философ Оккам и мент Савицкий, не стоит множить сущности без нужды. Нам тут что, своей доморощенной мистики не хватает?
Своей хватает, это точно. Я не говорил тебе, кто у нас в группе второе по осведомленности лицо? Доктор Ружевски, этнограф. Эдакий кот ученый. Особа приближенная, с нашим старпером не разлей вода. Ну, и нам перепадает чуть-чуть всякой фольклорной чепухи: в свободную минутку док Ружевски любит сказки рассказывать. Так вот: если сопоставлять с некоторыми сакральными представлениями и поверьями у разных народов, получается что мячик наш чуть ли не заурядное явление, а никакой не феномен.
А в несвободную минутку чем этот доктор занимается?
По базам данных рыщет. Уайтбол выкинул какой-нибудь новый фортель док тут же в очередную академическую базу, аналогов в фольклоре искать. Когда находит, ужасно радуется и бежит рассказывать кому-нибудь, кто спрятаться не успел.
Ясно. Доктора тоже послушаем. Фильм посмотрим, сказки послушаем а там и отпуск кончится.
Уже наелся мистикой?
Неопределенность надоела. Остальные знают, зачем едут. Только я до сих пор не представляю, на кой мне ваш уайтбол. Чувствую себя экскурсантом.
Пройдет. Не успеешь чихнуть, как почувствуешь себя тягловой лошадью, Атлантом, Фигаро и Золушкой в одном флаконе.
Не бросайте нас, Миша, улыбнулся Ри. Должен быть в нашей сумасшедшей команде хоть один нормальный человек.
Приятно, черт возьми, когда в тебя верят.
По мере приближения к месту мячик рос, контуры размывались, теряли контрастность
Километрах в двадцати от Зеленцов нас тормознули омоновцы, проверили документы. Позже был следующий кордон, а еще через несколько верст показалась окраина поселка.
Мы проехали пустующие Зеленцы насквозь. Грустное зрелище: молчаливые избушки, поваленные заборы. Колодезные срубы поросли травой и березами. Редкие трехэтажные дома обветшали, кое-где разрушились и теперь похожи на заброшенный долгострой. Ни человека, ни котенка, только вороны иногда. Само собой всплыло в голове: «Оставь надежду всяк сюда входящий»
Раньше мы в этот поселок зимовать перебирались, сказал Вик. Вначале, пока на базе теплые корпуса не построили. А теперь тут совсем никого нет.
Вик, далеко еще? встрепенулся Серж.
Да нет, все. Это уже Зеленцы. А чуть дальше, на отшибе, наша база. Приехали, дамы и господа. Добро пожаловать в дурдом.
Конец первой части2. У истоков
Дмитрий Стрельцов, Ричард Уорн «Дневники первого контакта», изд. 2091 г.
Случайные встречи с живыми святыми и
сукиными детьми подстерегают нас на каждом шагу.
Уильям Сароян «Случайные встречи»От автора
«31 мая 2050 г. первое в истории экспериментальное судно «Ганимед» приземлилось на одноименную планету в системе спутников Юпитера. Свершилось нечто, соизмеримое по значимости разве что с открытием 2025 года
Стих рев двигателей и пришла тьма.
Не тишина, именно тьма. Не увиделась, почуялась.
Она не была злой.
Она была нежной, домашней. Вызывавшей в памяти что-то очень давнее, теплое.
На экипаж, собравшийся в рубке корабля, смотрели сквозь иллюминатор почти земные звезды»
Так начиналась героическая поэма «Покорение Ганимеда», открывшая цикл из нескольких «покорений» господином Скальдом литературного Олимпа. Этот мыльный восходитель царил на вышеупомянутой горе с конца пятидесятых до начала семидесятых годов. Заключительной его высотой стало «Покорение Эреба». Это действительно был верх (в некотором роде). Но к моменту написания «Эреба» господин Скальд уже несколько образумился: перестал, по крайней мере, претендовать на документальность. Осознал: и без нее прокатит.
Насчет документальности приведенный мной выше отрывок говорит сам за себя. По прошествии десятка лет мы выяснили, что приземлились, оказывается, на «одноименную» планету. Жаль, господин Скальд не догадался назвать планету в честь корабля, получилось бы гораздо солиднее.
Насчет документальности приведенный мной выше отрывок говорит сам за себя. По прошествии десятка лет мы выяснили, что приземлились, оказывается, на «одноименную» планету. Жаль, господин Скальд не догадался назвать планету в честь корабля, получилось бы гораздо солиднее.
Интересная документальная подробность: в момент приземления «экипаж собрался в рубке». Все сто двадцать человек экипажа (не считая ученых мы числились пассажирами) одновременно плюнули на здравый смысл, дисциплину и ремни безопасности и набились в рубку, как сельди в бочонок, полюбоваться на «почти земные звезды».
«Нечто, соизмеримое по значимости» это уже не смешно. Это грустно. Так стали говорить после возвращения «Ганимеда» на Землю. Когда же он только отправлялся к системе Юпитера, ничего «эпохального», тем более «соизмеримого по значимости» с открытием века не подразумевалось. Уже началось промышленное освоение Марса и Венеры. Уже был многократно опробован в длительных рейсах новый тип двигателя Экспедиция «Ганимеда», несмотря на огромные размеры корабля, риск и дальность перелета, была лишь очередной вехой в освоении солнечной системы. Конечно, попасть в проект было делом престижа, конечно, люди рассчитывали на стремительный карьерный рост но никто не планировал становиться «народным героем». За помпезной встречей, которую организовала нам Земля, на самом деле стояло несколько десятков покалеченных человеческих судеб.
И не Чужие тому виной.
Что касается господина Скальда возможно, его бравурный сериал был заказным: «певец космоса» начал свое победное шествие в самом апогее параноидных страхов перед чужой расой.
Не подумайте, что мы затеяли «Дневники» в пику давно ушедшему мимо истории писателю и иже с ним. Скорее, этот труд плевок в собственное зеркало: фальшивая пафосность и откровенная ложь, которыми пропитано все, что говорилось о первой ганимедской в чем-то и наша заслуга. Тогда мы были молоды и решали сиюминутные задачи, а может даже раскармливали свой личный амбициоз. Надеялись время все расставит по своим местам.
В семьдесят лет кивать на время не приходится. Не так уж много его осталось в моем распоряжении. А у соавтора оно вышло совсем.
Пара слов о самих «Дневниках»: это мой совместный с геологом Дмитрием Стрельцовым рассказ о начале первой ганимедской. Опирались на личные воспоминания: свои и других участников экспедиции. Для связности я позволил себе дополнить работу собственными реконструкциями тех событий, о которых осталось мало данных.
Надеюсь, если наврал то не сильно.
Обращаю внимание: речь пойдет лишь о самом начале пребывания на Ганимеде. Продолжение писать, увы, некому. Митя Стрельцов ушел из жизни в прошлом году, что же касается меня работу заканчиваю в спешке: в ближайшее время покину Землю, видимо насовсем. Человек, взявший на себя труд опубликовать «Дневники», уже пару недель стоит у меня над душой, мол, когда будет текст.
Вряд ли наша книга станет популярной. Она не стала бы популярной и тогда, когда мы только решили ее написать, а с тех пор прошло несколько лет, нагруженных известными событиями. За этими событиями уже мало кому интересны «дела давно минувших дней».
Но, в конце концов, не ради славы мы проделали эту работу. Слава в наши годы уже ни к чему, зато очень важно отдать долги.
Ричард Уорн, биофизик.Июнь 2050 г., Ганимед«Приехали!»
Ричард Уорн:Центр управления полетом объявился на связи сразу после посадки корабля, когда дежурной смене было ни до чего: одному хотелось на минус, другому на плюс, абсолютно всем закрыть глаза и сбросить напряжение. Надежды землян в этот торжественный момент никто не оправдывал, что бы на сей счет ни думали Скальды и прочие акыны.