Следует указать, что в России недостаточная развитость и эффективность клубов (в широком понимании этого термина) во многом вызвана инерцией общественного развития, влиянием рудиментов административно-командной системы управления. Так, в СССР формальные координационные институты далеко не всегда (и не для всех) работали эффективно, поэтому их дополняли теневые отношения и неформальные клубы, которые не в полной мере соответствовали каноническим представлениям о самоорганизации свободных индивидов.
Глава 2. Специфика функционирования клубов в СССР и их значение в жизни общества
Деньги в СССР не выполняли в полной мере присущих им функций, и наличие у гражданина свободных денежных средств не гарантировало ему возможности потратить их по собственному усмотрению4. Как следствие этому, в советской экономике классические механизмы товарно-денежных отношений, рыночного оборота зачастую заменялись натуральным обменом в различных формах. Академик Н. Я. Петраков довольно справедливо сравнивал советские рубли последних лет социализма с лотерейными билетами [41, с. 120121]. И действительно, возможность совершить желаемую покупку в тех условиях больше походила на выигрыш в лотерее, поэтому у населения возникали большие объемы вынужденных сбережений, а спрос носил отложенный характер.
Поскольку потребитель не всегда мог приобрести что-либо необходимое за деньги, то возникали суррогаты, выполнявшие роль средств платежа. В частности, многие товары или услуги в СССР можно было обменять на спиртные напитки. Более того, как пишет С. Г. Кордонский, возникла специфичная «административная валюта» в виде документов (писем, распоряжений) на бланках различных ведомств, которые могли конвертироваться в конкретные материальные или нематериальные блага [27, с. 1112]. Текущие «котировки» таких бумаг определялись иерархическим уровнем инстанции, их выдававшей. «Административная валюта» давала ее обладателю право на участие в процессе распределения благ, но ввиду неопределенности «курса» при ее обмене между участниками процесса возникал торг.
Поскольку потребитель не всегда мог приобрести что-либо необходимое за деньги, то возникали суррогаты, выполнявшие роль средств платежа. В частности, многие товары или услуги в СССР можно было обменять на спиртные напитки. Более того, как пишет С. Г. Кордонский, возникла специфичная «административная валюта» в виде документов (писем, распоряжений) на бланках различных ведомств, которые могли конвертироваться в конкретные материальные или нематериальные блага [27, с. 1112]. Текущие «котировки» таких бумаг определялись иерархическим уровнем инстанции, их выдававшей. «Административная валюта» давала ее обладателю право на участие в процессе распределения благ, но ввиду неопределенности «курса» при ее обмене между участниками процесса возникал торг.
Понятно, что для успешного функционирования такой системы обмена требовались особые инфраструктурные элементы, поэтому на межличностном уровне сложились посреднические институты в форме связей, «нужных людей», а обеспечение предприятий и организаций необходимыми товарами и ресурсами осуществлялось с помощью так называемых «толкачей».
Так как производимых в стране или ввозимых из-за рубежа по импорту благ на всех не хватало, то для начала гражданин должен был отстоять очередь. Это давало претенденту административное право на потребительскую ценность. Но физическое обладание благом наступало лишь после торга с лицом, распределяющим его [27, с. 9]. Происходивший торг мог быть разным: денежным, в обмен на услугу или информацию, с привлечением влиятельных знакомых. В крайнем случае такой распределитель «брался на измор».
Помимо повседневного труда важным условием достижения советским индивидом успеха в жизни являлась принадлежность к формальным сообществам. Л. Гудков и Б. Дубин подчеркивали, что практикой советской власти являлось статусно-иерархическое распределение и, соответственно, потребление [16, с. 27]. При этом они характеризуют советские общественные организации, будь то ДОСААФ, общества инвалидов и ветеранов, союзы охотников, рыболовов и филателистов, кружки «Умелые руки» и т. д., как элементы организации тотального контроля населения, инструменты обеспечения поддержки мероприятий, проводимых властями [16, с. 24].
Членство советского индивида в КПСС, комсомоле, профсоюзе, творческом союзе существенным образом влияло на перспективу дальнейшего карьерного роста, а также получение премий, различного рода наград и званий. Кроме того, активное участие в работе формальных союзов давало человеку еще и возможность обретения элементов материального благополучия: отдельной квартиры, дачи или садового участка, путевки в санаторий и др. Приобретение таких «знаков принадлежности» требовало от обладателя обслуживания своего повысившегося статуса, то есть покупки новых предметов потребления. Но проблема заключалась в том, что в условиях социализма количество (да и качество) производимых благ не соответствовало уровню спроса, а цены не выполняли информационной функции. Вследствие дефицитности благ, хронической неспособности государства удовлетворить возрастающие материальные потребности населения развитие неформальных клубных объединений получило дополнительный импульс.
Неформальные институты довольно эффективно дополняли формальные союзы и государственные органы в тех вопросах, которые они либо не могли решить, либо решали слишком долго (проблема очереди). Проблемы решались как бесплатно (например, услуги для «хороших знакомых»), так и на возмездной основе. В качестве платы могли выступать деньги, вещи (оплата натурой), а также полезная информация5, либо возможность встречного допуска к услугам других подобных клубов. С классическими клубами советские клубные образования объединяло то, что распределение дефицитного блага по блату не вызывало открытого соревнования. В то же время келейность и отсутствие состязательности вели к тому, что процесс не регулировался авторитетной фигурой судьи и не был публичным [20]. Как следствие, возникали условия для произвола, необоснованного увеличения размера статусной ренты.
Неформальные сообщества организовывались непосредственно гражданами (зачастую это происходило стихийно). Они не имели жесткой организационной структуры и институционального оформления. Основные цели образования и последующего функционирования таких клубов получение разнообразных благ, распределение дефицитных продуктов, решение проблемы недостатка денежных средств.
Как уже было упомянуто выше, типичная советская практика это использование установившихся связей, знакомств с так называемыми «нужными людьми». В числе таковых могли выступать различные субъекты, к примеру, продавец мясного отдела гастронома, заведующий мебельным магазином или официант в ресторане6. Около подобных персон постепенно формировался круг людей, намеренных материализовать свои желания и потребности и обладающих для этого достаточными денежными средствами. Российский исследователь У. Г. Николаева называет такие образования «сетью услугообменных связей», позволяющей таким лицам использовать должностные возможности [38].
Важным элементом функционирования системы были координаторы (информационные посредники), аккумулирующие сведения о связях и «нужных людях» (см. рис. 1) [48, с. 1820]. Фактически они играли роль регулировщиков информационных потоков.
Рис. 1. Схема товарообмена в неформальном клубе
Описываемая система была моделью планетарного типа. Первоначальная структура зарождалась на основе принципа притяжения («планета спутники»), а затем система развивалась как совокупность разнородных клубов, объединенных в сетевые сообщества («галактики»). «Нужные люди» и «регулировщики» получали за свой труд статусную ренту, причем необязательно в денежной форме. Понятно, что важным условием успешности таких клубов являлось доверие между участниками и накопленный членами коллективного сообщества репутационный капитал.
С каноническими клубами данную модель объединяло наличие залога, то есть поручительства одного из участников за нового члена, получавшего доступ к распределительному каналу. Как известно, кооперация индивидов в рамках сообщества носит преимущественно длительный характер, а поэтому она не может описываться моделью «игры с нулевой суммой» (Zero sum game)7. Более того, вероятность оппортунистического поведения одной из сторон (или обмана) в рамках системы будет ниже, чем при спонтанных трансакциях со случайными встречными (на рынке, на вокзале). Таким образом, посредством сформированной системы сигналов и знаков, как средства организации обмена товарами и услугами, индивид допускался к потреблению клубных благ8.
Однако имелось и весьма существенное отличие советских клубов от западных. Оно заключалось в том, что данные сообщества обеспечивали не столько статусные траты или приятный досуг, сколько позволяли гражданам удовлетворять свои текущие потребности в условиях неполной функциональности денег. Западные же клубы, помимо общей задачи обеспечения ограниченного потребления, в большей степени нацеливались на то, чтобы занять свободное время людей, способствовать утилизации их энергии (причем, если говорить о формальных образованиях, в частных, а не в общественных целях).
Таким образом, в более атомизированном и разобщенном западном обществе, в котором веками культивировался дух индивидуализма, клубы выступали инструментом объединения людей (или групп людей). В СССР же, в условиях общественной собственности и давних традиций коллективизма, клубы, напротив, служили средством проявления индивидуальности, давая возможность человеку отделить себя, пусть и на короткое время, от «широких народных масс».
Основной смысл социальной активности в таких условиях заключался в стремлении потреблять «не хуже других»9, устроится так, чтобы можно было «доставать» и «получать» [27, с. 47]. Подчеркивалось, что сокращение социальных связей, их обрыв, изоляция, атомизация являлись принципиальной чертой обществ советского типа [20]. И действительно, для советского человека довольно типичной моделью поведения было утаивание своей частной жизни от окружающих. Поэтому он прятал вещи, скрывал факты, опасаясь завистников и доносчиков, а по выходным стремился изолироваться от общества на своих «шести сотках».