При выходе с почты, меня остановил какой-то господин в черном кителе с эмблемами в петлицах в виде двух перекрещенных электрических разрядов в обрамлении двух почтовых рожков, и в фуражке с синим кантом и такой же кокардой, представившийся Прохором Кузьмичом Полозовым помощником начальника почтово-телеграфной конторы города Благовещенска.
Поздравляю вас, господин Макухин, с успешным дебютом на ниве журналистики! сказал он, энергично пожимая мне руку.
Откуда вы узнали? удивился я.
Используя английский дедуктивный метод, отвечал Полозов. Я сопоставил два факта. Первый: только вы трижды отправляли письма в адрес редакции журнала «Ревизор». И второй: вскоре в этом журнале трижды появились сатирические зарисовки автора из Благовещенска, скрывающего свое настоящее имя за псевдонимом Дятел благовещенский.
Надеюсь, вы никому не раскроете мое инкогнито? попросил я.
Клянусь здоровьем моей матери! обещал Прохор Кузьмич. Будьте так добры, составить мне компанию я приглашаю вас в ресторацию.
Через полчаса, угощая меня шампанским вином и устрицами из Шанхая в отдельном кабинете кафе-шантана «Версаль», мой новый знакомый изливал мне свою душу:
Посудите сами, Димитрий Егорович, какие у меня перспективы карьерного роста? Дослужиться до должности начальника городской почтово-телеграфной конторы или, не дай Бог, быть назначенным начальником отделения 6-го разряда в какую-то Тмутаракань. Положить жизнь и здоровье на алтарь служения государству и уйти на пенсию после 35 лет беспорочной службы в чине коллежского секретаря с годовым содержанием 600 рублей? Нет уж, увольте, это не для меня! После Рождества Христова подам прошение о досрочной отставке.
Чем думаете заняться потом? поинтересовался я для приличия.
До недавнего времени собирался вложить свои скромные накопления в золотодобычу. Но буквально вчера вечером переменил свои жизненные планы и решил заняться издательским делом, с горячечным жаром говорил Полозов. Печатать свой журнал все одно, что печатать ассигнации.
Полагаете, это так выгодно?
Несомненно! Скандальные сообщения вызывают ажиотажный интерес читающей публики. Тираж еженедельного городского литературно-юмористического журнала 200 экземпляров будет обеспечен. Если продавать одну книжку журнала за полтинник, получится 400 рублей месячного дохода. Приплюсуйте сюда платные объявления по 25 копеек за строку, станет еще на 100 рублей больше. За вычетом всех накладных расходов, останется не менее 300 рублей чистой прибыли за месяц. Недурственно?!
Но не все измеряется презренным металлом. Издатель и редактор городского журнала уважаемый в обществе человек, с мнением которого считаются не только толстосумы, но и власть предержащие. Одна лишь острая критическая статья может низвергнуть любого сильного мира сего. После власти Государя-Императора, Святейшего Синода и Сената, я убежден в этом, четвертой российской властью станет журналистика.
Я слушал его с открытым ртом. Наконец, выпитое шампанское урожая 1860 года так ударило мне в голову, что я уже смотрел на Полозова, как на нового Мессию, был готов стать его апостолом и повсюду следовать за ним. К чему он меня, собственно, и призывал.
Я предлагаю вам стать моим компаньоном, предложил Прохор Кузьмич.
Но я крайне стеснен в деньгах, честно предупредил я.
Ваш вклад в наше общее предприятие будет состоять не из материального, а из интеллектуального капитала, сказал Полозов. Литературный талант, которым вы владеете, эквивалентен тысяче золотых червонцев.
Польщенный столь высокой оценкой своего литературного творчества, я согласился стать компаньоном Полозова по изданию журнала города Благовещенска, название которого мы тут же и придумали «Амурский ротан»3
3Ротан (Perccottus glenii) хищная рыбка с большой пастью, способная заглотить особь более крупного, чем он сама, размера, обитает в водоемах бассейна реки Амур.
Я работал конторщиком у пароходчика Сомова. На следующее утро я подал заявление на расчет.
Тем же день я посетил Полозова на его квартире. Встреча была рабочая мы обсудили планы по созданию нашего журнала.
Как выяснилось, мой компаньон хочет иметь собственную типографию, чтобы не быть зависимым от кого-либо. Кроме того, пояснил Прохор Кузьмич, это позволит вместе с изданием журнала печатать на продажу разнообразную канцелярскую продукцию, как то амбарные книги и бланки.
Полозов предложил мне незамедлительно поехать в Петербург для покупки типографского оборудования. Дорожные расходы до столицы и обратно, а также мое проживание в Петербурге на постоялом дворе, составляли одну четверть всех расходов на покупку и доставку типографии. Чтобы сделать эти затраты менее разорительными для дела, он предложил мне одновременно с главным заданием выполнить еще одно поручение.
Мне предстояло найти в столице какого-нибудь известного человека и взять у него большое интервью, которое мы потом будем публиковать по частям в номерах нашего журнала.
У кого же мне взять интервью? спросил я.
Да хоть у Ричарда Карловича Маака, который раньше много бывал в наших краях, а сейчас какой-то важный чин в Петербурге.
Кто такой?
Говорят, он первый открыл черемуху, Полозов указал в открытое окно, за которым буйно цвела раскидистая черемуха4.
4По своему невежеству господин Полозов не знал, что в его дворе росла черёмуха азиатская (Padus asiatica) местная разновидность черёмухи обыкновенной (Prúnus pádus). Маак же открыл совершенно новый вид черемухи, позднее названный в его честь (Padus maackii).
Как же можно открыть дерево?
А вы пойдите и спросите у него.
Адрес дадите?
Да его там каждый извозчик знает.
Недолгие проводы
Итак, я начал сборы в дальнюю дорогу. Значительную часть пути мне предстояло проехать на почтовых лошадях архаичном транспорте прошлого века. Ускорить передвижение по почтовому тракту можно, если менять лошадей в первую очередь, но для этого нужна официальная бумага, подтверждающая, что вы едете по казенной надобности подорожная.
Хорошо бы мне получить подорожную от вашей конторы, сказал я Полозову. Вы можете поспособствовать?
Мой начальник не позволит, ответил он. Может, нам самим состряпать подорожную?
Я не хочу угодить в тюремный замок за подделку документов! нервно возразил я.
Как же тогда нам быть?
Ладно, есть одна мыслишка, вспомнил я про обширные связи пароходчика Сомова.
К своему бывшему хозяину я шел с дрожью в коленях крут норовом был Фрол Лаврович, хотя и быстро отходчив.
Здравствуйте, приветствовал я Сомова, не слыша своего голоса.
Здорово, коль не шутишь. Зачем пришел?
В Петербург еду в командировку от журнала.
Ну и скатертью дорожка.
У меня к вам просьба
Здорово, коль не шутишь. Зачем пришел?
В Петербург еду в командировку от журнала.
Ну и скатертью дорожка.
У меня к вам просьба
Какая?
Подорожную надо выправить, что еду по казенной надобности.
Как прижало, Фрол Лаврович, помоги? А с какой стати я буду тебе помогать? Ты мне не кум, не сват и не брат.
Тут мне на ум пришла интересная мысль:
Фрол Лаврович, забудем старые обиды. Вдруг и я вам когда-нибудь пригожусь.
Чем ты мне, босяк, можешь помочь? удивился тот.
Напишу про ваше пароходство статью хвалебную и напечатаю в нашем журнале.
А сможешь?
Вот те крест! Чтобы у меня язык отсох, если обману, побожился я в красный угол на иконы.
Разжалобил ты меня. Есть у меня человечек прикормленный в канцелярии генерал-губернатора, подобрел Сомов. Но и у меня к тебе есть просьбишка.
Слушаю вас.
Там, в Петербурге, говорят, много публичных домов.
Наверно много, столица все-таки культурный центр страны.
Продаются там альбомчики с гелиографическими картинками, на которых сценки всякие, тут старый развратник зарделся лицом, как не целованная гимназистка.
Порнография, что ли?
Вот, вот! Где парно амурным утехам предаются. Привези мне пару-тройку таких альбомчиков. Я тебе хорошо заплачу.
Буду рад оказать вам эту мелкую услугу.
И еще просьба-с.
Я весь внимание.
Квашня моя все уши прожужжала. Корсет хочет французский.
Похожу по дамским салонам, обязательно куплю. Только вы мне размер Матильды Карповны напишите.
Завтра после обеда за подорожной зайдешь, я тебе и размер корсета дам, и деньжат на дорогу подброшу.
Матушка моя, услышав о моем скором отъезде, сильно огорчилась:
Митенька, как же мы без тебя будем?! Кто дров наколет, огород вскопает?
Не убивайтесь вы так, маменька. Вот вам пять рублей серебром наймете китайцев, и они вам все сделают.
Да боюсь я их, нехристей.
Будет что не так, зовите дворника он им шею-то намылит.
Ты же привык к домашней еде гастрит желудка в дороге наживешь.
Не беспокойтесь для этого на тракте есть постоялые дворы с буфетами.
Только ты там с купцами водку-то не пей. Обещай мне!
Обещаю, что не возьму в рот ни капли водки с купцами, заверил я матушку.
Забрать подорожную я пришел уже с саквояжем и корзинкой с бутылкой топленого молока и домашними пирожками.
Передавая мне конверт, Сомов говорил:
Там подорожная, размер Матильды и, как обещал, деньжат немного. Ты на каком пароходе до Сретенска поедешь?
На «Муромце».
Билет уже купил?
Да, за пять рублей с полтиной.
Сдай в кассу. Я тебя бесплатно на «Матильду» посажу. Едем вместе на пристань.
На пристани я сдал билет на «Муромца», выручив свои деньги. И Сомов повел меня на свой пароход «Матильда». Поселив меня в одноместной каюте первого класса, пароходчик сказал:
До отплытия еще полтора часа. Пойдем в «Поплавок» закусим и выпьем на посошок.
В буфете на дебаркадере, покачивавшемся на волнах, я уже ощущал себя в пути.
Памятуя свое обещание маменьке, я пил исключительно портвейн. Сомов же налегал на коньяк.
Через час Фрол Лаврович уже решил проводить меня до Сретенска, и он так и поступил бы. Но его намерению помешала Матильда Карповна, вдруг подъехавшая к пристани на пролетке. Своей могучей рукой она вытащила своего благоверного за шиворот из-за стола и потащила к коляске. Я сопровождал чету Сомовых, держа в руках картуз Фрола Лавровича, забытый им в буфете.
Усадив размягшего Сомова в бричку, запыхавшаяся Матильда Карповна обратилась ко мне:
Митенька, когда будете покупать корсет, попросите шнурков про запас. И еще, поищите последнюю новинку парижской моды чулки с поясом. Берите большого размера и тоже несколько пар про запас.