Никто не обратил на него внимания, лишь одна из гимназисток, подняв голову, посмотрела ему прямо в глаза. От этого холодного равнодушного взгляда по спине пробежал холодок, но спустя мгновение, еще не успев опомниться, он услышал:
Мы думаем, что вашей дочери очень понравится у нас. Это лучшая гимназия во всей стране, а может быть, и в мире. Говорят, не так давно ее закончила девушка из Москвы: русская, прекрасная, самых голубых кровей и самой высокой чести. Она уехала обратно в Россию и многого добилась там. А как зовут вашу дочку? спросила девушка невысокого роста с родинкой на верхней губе и каплей вишневого джема на белом воротничке.
Лиза Элизабет, ее имя.
Лиза, уголки рта девушки слегка вздрогнули, но на лице осталась совершенно равнодушная гримаса. Красивое имя. Ей здесь непременно понравится. Профессор Беррингтон и Хельга фон Шварц самые замечательные люди на свете
Почему-то от всех этих слов на душе отца не стало легче. Быть может, даже наоборот
Вернувшись в просторную гостиную комнату, он застал сидящего на диване мужчину, читающего газеты последних известий за чашкой кофе.
Вы мистер Паттерсон? спросил мужчина, откладывая газету в сторону.
Да, мы приехали по вашему приглашению. Моя жена, дочка Лиза и Фрау Хельга пошли знакомиться с ученицами, заодно подыскивать комнату для размещения, сказал Стэнли, протянув руку профессору, но Профессор сделал вид, что не заметил этого жеста и тут же продолжил:
Почему-то от всех этих слов на душе отца не стало легче. Быть может, даже наоборот
Вернувшись в просторную гостиную комнату, он застал сидящего на диване мужчину, читающего газеты последних известий за чашкой кофе.
Вы мистер Паттерсон? спросил мужчина, откладывая газету в сторону.
Да, мы приехали по вашему приглашению. Моя жена, дочка Лиза и Фрау Хельга пошли знакомиться с ученицами, заодно подыскивать комнату для размещения, сказал Стэнли, протянув руку профессору, но Профессор сделал вид, что не заметил этого жеста и тут же продолжил:
Я в курсе. Я знал, что вы приедете, уважаемый Мистер Паттерсон! Лучшего места для обучения вашей дочери не найти во всем мире Эм, я думаю, мне не стоит показывать все регалии своей гимназии и передавать вам книгу отзывов и благодарностей для изучения. Поверьте, она толще, чем «Война и мир», и красочней, чем «Алиса в стране чудес», сдерживая улыбку, произнес хозяин. Но это неважно. Я вижу, что вас мало интересуют подробности. Мы, люди, зачастую не думаем о том, как приходим на ту или иную дорогу нас интересует только выход из нее нам важнее конечный результат, чем средства и методы, которыми мы его добиваемся! Ведь так?!
Нельзя не согласиться! Вы зрите в корень! ухмыльнулся Паттерсон, осматривая тем временем помещение, в котором стоял приятный запах кофе.
Это «Крем-брюле» кофе, который мне подарил один месье из Парижа, опередив мысли гостя, заявил Беррингтон. Его дочь наконец-то избавилась от своих комплексов. Две недели назад она подарила своему мужу и отцу теперь уже дедушке двух великолепных девочек, которых сейчас записали в нашу гимназию. Ах, надеюсь, жизнь позволит мне воспитать их третье поколение. Увы, наше существование недолговечно.
Мужчина встал с дивана и жестом предложил сесть туда Стэнли, а сам направился к массивному кожаному креслу напротив. Густые черные волосы с мелкой проседью были аккуратно зачесаны на левую сторону, в правый глаз был вставлен монокль, а из нагрудного кармана бежевого пиджака свисала серебряная цепочка от карманных часов. Сам же Профессор Беррингтон был одет в однотонный костюм-тройку. Верхняя пуговица белой рубашки с высоким воротником была застегнута, а конец черного в белую полоску галстука был спрятан под жилетку, на безымянном пальце правой руки красивое дорогое обручальное кольцо. «Вдовец», подумал Паттерсон.
Двое мужчин сели напротив друг друга.
А теперь по существу, Мистер Паттерсон! A maximus ad minima, или если перевести с моей любимой латыни от большего к меньшему! сказал Профессор, который всегда любил вставлять крылатые выражения в разговор. Это помогало ему не только концентрироваться и выдерживать необходимую паузу, но и чувствовать себя в диалогах и спорах на уровень выше своих оппонентов. Первое! С дочерью вы сможете видеться в любое время, но только после предварительной заявки. Это может быть телефонный звонок, телеграмма или письмо. Спросите, почему?.. Ответ прост! Наша программа обучения состоит из непрерывного погружения в материал. Неделю мы можем изучать одну только философию, другую уйти в историю и живопись. Поймите меня правильно, крайне важно, чтобы ни одна гимназистка не отвлекалась от занятий из-за приезда родственников. Мне и моим преподавателям не нужна тоска по дому, а вдали, мы понимаем, насколько нас тянет назад. Соответственно, наш уровень развития откатывается назад. Так зачем толкать тяжелый камень в гору дважды, если мы и так его тяжело подняли однажды?
Стэнли внимательно слушал хозяина гимназии.
Второе, продолжил он, вытащив монокль и протерев веки безупречно белым носовым платком. Срок всего обучения два года, но зачастую наши безмерно талантливые ученицы закрепляют материал быстрее. Оплату за обучение вы можете произвести в любом банке страны, сказал Беррингтон, протянув бумажку с реквизитами своему собеседнику. Я думаю, что эта сумма не удивляет вас?
Нисколько, улыбнулся Паттерсон и убрал реквизиты в нагрудный карман. Разве можно жалеть деньги на любимого человека?
«Деньги и любимый человек? Он видит в этом прямую связь?! Глупец!» подумал Профессор.
Великолепно! Вот, собственно говоря, и все, что я хотел вам сказать.
Одну минуточку, приподняв указательный палец, сказал гость. Помимо того, что я оплачу обучение дочери, я бы хотел сделать небольшой финансовый взнос в фонд вашей гимназии.
Чек. Ручка. Круглая сумма. Подпись.
Вот возьмите!
Что это и зачем? удивился Эдгар Беррингтон, зная, что когда человек дарит деньги так спонтанно и так много, он хочет что-то купить: любовь, доверие, симпатию или нечто вовсе непредсказуемое, например, душу.
Не сочтите за наглость, но у меня к вам есть небольшое деловое предложение. Мой самый большой страх заключается в том, что я боюсь, что моя Лиза станет похожа на свою мать истеричную психопатичную стерву, которая может часами рыдать в спальне нашего дома, срываться на меня и дочь, а потом как ни в чем не бывало чувствовать себя веселой и жизнерадостной, сказал он полушепотом, опасаясь быть невольно подслушанным кем-то. Когда мы познакомились, она была совершенно другой. Она была женщиной, живущей на широкую ногу, а я со своим состоянием мог позволить ей совершенно все и даже больше. Одна фраза «я хочу» радовала и заводила меня. Я покупал ей шубы и дорогие духи, колье и бриллианты. Сейчас ей это не нужно. Да, возможно, я целиком поменял ее! досадливо сказал Мистер Паттерсон. Возможно, она повзрослела и лишилась девичьей беззаботности и задора. Но вы поймите меня как мужчину. Я хотел жить с женщиной, а не со стареющей каргой, которую тошнит от вина и которая не переносит запаха моих сигар, хотя зачастую выпивает и курит сама, причем скрытно от меня. Будьте добры, сделайте из моей дочери самостоятельную личность, независимую и гордую, не боящуюся встречного ветра и жизненных проблем. Пусть она не будет разбираться в музыке и литературе, пусть деньги и мужчины станут ее искусством, и однажды она не испугается покинуть наш дом и узнать завещаемую ей правду!
Я вас понял понял, закивал Эдгар, пряча чек в нагрудный карман и понимающий, что это не просто желание родного человека, а вызванная чем-то необходимость. Обещаю, я поработаю над Лизой и оправдаю ваши ожидания, Мистер Паттерсон. Главное, чтобы вы этого искренне хотели и потом не жалели о том, что сотворили сами. Ведь так?!
Спасибо, я знал, что вы поймете меня, как мужчина мужчину, пожал руку Эдгару Стэнли.
Конечно, улыбнулся Профессор. Ваша Лиза станет самой лучшей в мире женщиной настоящим подарком для смелого мужчины, уважаемый.
Лиза, Хельга и Оливия закончили осматривать этажи гимназии. Сошлись на том, что первокурсница Элизабет Паттерсон заселяется в комнату 69, которая находится на втором этаже, и в которой проживают еще три ученицы, переходящие на второй курс. Фрау фон Шварц пообещала матери Гимназистки, что как только станет свободна одиночная комната, умницу и красавицу Лизу, о величии заслуг которой говорили десятки разных цветастых дипломов и благодарственных писем с позолоченными вензелями, сразу же переселят туда.
Элизабет, спускайся к отцу. Мне нужно поговорить с Фрау один на один! попросила Оливия свою дочь, бросив на нее строгий недобрый взгляд из-под тонких выщипанных бровей.
Хорошо, мама, улыбнулась дочка, но улыбка больше походила на нервный спазм, чем на искреннюю радость. Лиза выглядела моложе своих 18 лет только из-за того, что по настоянию матери совсем не пользовалась косметикой и одевалась не очень-то искусно для молодой девушки нового столетия. Темные волосы были туго и глупо закручены в немодный хвост, а лицо небрежно покрыто тонким слоем белил. Но, как бы ни пряталась красота за безвкусностью и серостью, Классная Дама не могла не обратить внимания на ее большие загнутые ресницы, худую длинную шею, большие глаза и пышные губы, которые могли бы стать причиной зависти светских модниц и соблазном для кавалеров.
Оливия обратилась к Коменданту:
Уважаемая Фрау Хельга, я знаю, что и вы принимаете участие в обучении юных девушек. Мне бы хотелось попросить вас об одной услуге. Дело в том, что я не хочу, чтобы моя дочь стала похожей на меня. Всю свою молодость я провела в постелях и ресторанах вместе с теми, кто сделал меня знаменитой и известной на весь мир. Да, я могу это признать, ведь как-то раз призналась в этом самой себе. Это было тяжело сделать, но тяжело вздохнула Миссис Паттерсон, которой с трудом давались откровения «глаза в глаза». Эмм В общем, именно поэтому я ушла из шоу, чтобы стать прекрасной матерью и любящей женой для своего Стэнли. Признаться, у меня это получалось скверно по сей день мне хочется страсти и огня, танцев и феерий, а моя стервозная сущность стерва внутри меня, ох, так и норовит выпрыгнуть, страстно искусать тела мужчин и опуститься на самое холодное каменное дно К сожалению, все это мне приходится скрывать от мужа, который видит только поверхность моих чувств и мыслей. Что творится во мне это сравнимо с морским ураганом, опоясывающим мое сердце и душу. Я хочу иметь мужчину, который станет мне другом и любовником одновременно. Да-да Когда-то я бы послала к черту свое настроение, напилась бы виски и отправилась на такси кутить по городу, а на следующий день выступила бы в театре и снова напилась до потери сознания. Но сейчас Я изменилась и изменения уже необратимы, хотя в душе, пожалуй, осталась прежней, полушепотом говорила женщина, то поднимая, то опуская взгляд. Возможно, я больна.