Вдруг что-то, выпившее свет углей, понеслось к моему лицу из темноты.
Я едва успел отстраниться и перехватить руку с заточкой.
Вскрикнула Марина.
Преодолев слабое сопротивление напавшего, повалил на пол и, свободной рукой выхватив из ножен заточку, вонзил во что-то мягкое.
Марина, как ты?
Все н-нормально.
Нужен свет.
Чиркнула зажигалка, вспыхнул хворост.
Игрок лежал навзничь. Из раны на груди текла темная кровь. Теперь он и вправду был мертв. Мертв, как бревно. Рядом валялась заточка, которую этот хмырь, должно быть, прятал в сапоге.
Ну что, похороним его? Может, еще всплакнем по нему?
Марина выглядела растерянной. Еще бы любитель поэзии бывших вдруг пытается убить своих спасителей
Это не он, это Джунгли, сказала она слабым голосом. Не всем хватает силы
Наверное, мое лицо приобрело весьма неприятное выражение, потому что Марине явно стало не по себе.
Андрей, если тебе трудно
Что-то екнуло у меня в груди, словно рычажок переключился. Что со мной сделала эта рыжая?
Ладно, закопаю эту падаль, сказал я. Если ты так этого хочешь.
Лучи наискось пробили будку. Марина поправила волосы они вспыхнули, и мне показалось, что на голове у девушки надета корона. Почему-то вспомнилась Анюта из всполоха ее нарисованные глаза и губы, жидкие волосы.
Марина улыбнулась, перехватив мой взгляд.
Я раскидал заграждение. Снег, добавившийся ночью, ровно укрыл следы вчерашних страстей.
Ну что, пошли?
Я подвинул к Марине свой рюкзак и автомат, а сам взвалил на плечи мертвого игрока. Тяжелый, гад. Любитель поэзии.
Согнувшись, побрел к лесу, не задумываясь о том, что делаю и зачем. Увидел бы меня тот «я», что ждал на поляне Последний Поезд!
Виновница моего «преображения» ковыляла позади, таща два рюкзака и два автомата. Ничего, пусть поработает, пока я исполняю ее блажь.
Найдя ложбинку, с силой швырнул туда труп эта затея мне нравилась все меньше. Голова игрока ударилась о торчащую из-под снега корягу. Пока я стрелковой лопаткой ковырял подмороженную землю, Марина зачем-то протирала игроку снегом лицо.
Можно подумать, что ты его знала.
Можно подумать, что ты его знала.
Я и тебя не знала.
Я хмыкнул: сравнила тоже, одно дело я, совсем другое какой-то игрок.
Этот гад убить меня хотел. А потом и тебя.
Не он, а Джунгли.
Я заткнулся: ее не переспоришь.
Яма получилась неглубокой.
Игрок таращился из нее остекленевшими глазами. Я поспешил забросать землей его голову, а затем лопата за лопатой все остальное.
Джунгли шумели. Еще бы ведь они никогда не видали ничего подобного
Утирая пот со лба, я подошел к Марине.
Что ты делаешь?
Она возилась с короткой бечевкой и двумя неравными палками. Не ответила, быстро сделала узел, стянула зубами получился крест. Подойдя к могиле, Марина воткнула его в землю.
Так делали бывшие.
Ясно.
Вскинув на спину рюкзак, повесив на плечо автомат, я приготовился продолжать путь.
Марина стояла у могилы.
Ну, чего ты?
Она едва заметно вздрогнула и, дотронувшись до креста, сказала:
Спи спокойно, человек.
Джунгли снова зашумели, заколыхались.
Мы вышли из лесу, вскарабкались на насыпь. Глядя, как передо мной стелется железная дорога, я подумал: если умру, мне хотелось бы, чтобы с моим телом кто-то поступил так же, как мы с мертвым игроком.
Насыпь понемногу истончилась, и скоро рельсы побежали по земле, лишь слегка присыпанной гравием.
Сегодня ночью ты разговаривал во сне, сказала Марина, тяжело дыша от ходьбы, Звал какую-то Анюту. Кто это?
Анюта? Никто.
Мне стало не по себе. Надо же, и не догадывался, что разговариваю во сне.
Она игрок?
Где-то в высоте запел ветер.
Чего молчишь, Андрей?
Анюта это всполох, признался я.
А, понятно, протянула девушка и замолчала. Я не ожидал, что она так легко отстанет почему-то стало досадно.
Когда за поворотом железной дороги перед нами возник занесенный снегом город, уютно разлегшийся на дне широкой долины, дыхание у меня перехватило.
Калуга, сказала Марина, вытирая рукавом вспотевшее лицо.
Отсюда, с возвышенности, город казался пирогом, разрезанным на две части широкой рекой. Виднелись припорошенные снегом развалины домов, большие ямы с зеленой водой, поставленные на дыбы машины.
Пошли, бросила Марина, поправляя на плече лямку автомата. Может, к ночи дойдем.
Она двинулась вперед, стуча подметками по шпалам. Я остался на месте: город внушил мне, нет, не страх, а некоторую нерешительность. Чем-то грозным веяло из долины.
Ты идешь?
Я догнал девушку.
Слушай, может, нам не стоит туда соваться?
Почему? Ночлега нам не найти, а спать на дереве ну совсем неохота.
Марина улыбнулась, сверкнув мокрыми зубами.
Глядя на нее, я решился: Калуга так Калуга.
Мы вошли в город, когда сумерки вонзили в воздух морозную хрусткость. На улицах ни души. Пустые глазницы окон.
Красивый, наверное, был город, сказала Марина. Посмотри, какое интересное здание.
Я взглянул на каменных ангелов, целящихся в нас из луков. Огляделся настороженно.
Э-ге-гей!
Что ты творишь? накинулся я на девушку.
Да не бойся, беззаботно отозвалась она. Здесь никого нет. Ого, посмотри, троллейбус!
Марина исчезла в разинутой гармошке дверей, и через секунду из чрева машины послышался ее испуганный вскрик. Сдернув с плеча автомат, я поспешил к ней.
Марина, бледная, стояла посреди салона. Прямо перед ней, оскалив золотые зубы, сидел одетый в кожаную куртку скелет.
Еще с десяток пассажиров мертво таращились на нас из глубины салона.
Я выругался, опуская автомат.
Извини, Андрей.
Марина, к чему эта глупость?
Я же сказала, извини.
Она прошлась по троллейбусу, держась за поручень. Приблизилась к одному из пассажиров:
Ваш билет?
Скелет щелкнул зубами и предпочел ехать зайцем. Марина засмеялась. Я не выдержал и улыбнулся.
Андрей, не хочешь одолжить вон у того кожанку?
Мне своя куртка нравится.
Я думаю, тебе бы подошла кожа. Ты был бы похож на комиссара.
На кого?
Потом расскажу.
Мы вышли из троллейбусa.
Б-ррр! Холодно-то как. Лед, кругом лед. А на небе звезды, эти странные, маленькие огоньки.
Марина больше не веселилась, задумалась и погрустнела.
Чутьем, вероятно, оставшимся во мне от бывших, я понял причину этой перемены. Там, в троллейбусе, среди прочих пассажиров, ехал в никуда скелет ребенка, и девушка, должно быть, представила ту силу, что смела и этого ребенка, и троллейбус, и людей в нем, и этот город, и еще тысячи городов. Но что поделать, никто не виноват
Среди развалин дул колючий ветер, какого не бывает в Джунглях.
Мы вышли на площадь. Здесь возвышался каменный человек с лысиной и бородкой. Он протянул к нам руку, словно просил чего-то.
Ленин, едва слышно сказала Марина.
Что?
Это памятник Ленину. Был такой человек.
Но зачем памятник?
Я тебе расскажу потом, Марина поежилась. Давай найдем ночлег, мне холодно.
Ленин смотрел на полуразрушенный дом из красного кирпича с множеством окон. Над широким проемом входа позеленевшая табличка.
«Администрация города Калуги», прочла Марина.
Мы вошли.
Мне не приходилось бывать в таких местах, и я замер в изумлении.
Просторный зал распадался на несколько коридоров. С высоченного, украшенного лепниной, потолка, свешивались спутанные провода. Наверх вела широкая каменная лестница, укрытая полуистлевшим ковром.
По ковру пробежала крыса.
Мы поднялись по лестнице до самого верха. Здесь тоже бесконечная паутина коридоров.
Андрей, давай сюда.
И правда, отличная комната для ночлега! Письменный стол, черный и трухлявый, это дрова. Из стен торчат разноцветные провода, под потолком разбитая люстра.
За столом на вертящемся кресле сидел хозяин кабинета, брат-близнец пассажиров троллейбуса.
Вы по какому вопросу?
Это сказала Марина. Засмеялась.
Наверное, среди бывших он был большим начальником, она кивнула в сторону скелета, положив на пол рюкзак.
Я подошел к окну. Над площадью кружился снег, несколько острых снежинок впилось в щеки. Каменный человек насмешливо смотрел на меня.
Марина распаковала концентрат и, поморщившись, съела щепотку.
Погоди, я сейчас поймаю крысу.
Не надо, испугалась она.
Ясно пока не готова. Но рано или поздно придется заставить себя есть все, что посылают Джунгли.
Я не настаивал, тем более, что сильно устал и гоняться за крысами мне не хотелось. Но без костра нам будет тяжело подмораживает. Подойдя к скелету, я отодвинул его в сторону вместе со стулом. Скелет застучал костями и уронил голову, сердито клацнув челюстями.
Разломать трухлявый стол не составило труда, а вот соорудить костер из его обломков оказалось сложнее.
Клубы сизого дыма устремлялись к потолку, зависали, словно в раздумье, нехотя подтягивались к окну и исчезали где-то за крышей.
Наконец, вспыхнул огонь.
Я сел у костра, и, как и прошлой ночью, стал смотреть на склоненное красивое лицо Марины. Красивое? Никогда не употреблял это слово. Какая, к черту, в Джунглях красота? А вот Марина восхищалась заснеженным лесом Выходит, красота была и есть, но я не видел ее не умел видеть?
Марина?
Девушка подняла голову она заматывала тряпицей ногу.
Расскажи о Ленине.
Интересно? засмеялась. Погоди, закончу
Как мозоль?
Намного лучше.
Она обулась, протянула ноги к огню.
В книгах бывших не только про Ленина написано. Оказывается, у них было много разных героев, плохих или хороших Ленин, кстати, скорее плохой, я так поняла.
Почему же его вырезали из камня?
Не знаю, Марина кашлянула. Книг бывших осталось мало, да и то они все повреждены огнем и водой. Ты будешь слушать, не перебивая?
Буду. Рассказывай.
И она рассказала. Но не о Ленине. Замерев, я слушал, что когда-то на месте Джунглей была страна под названием Россия, в которой жили и трудились люди. Им было горько и радостно, холодно и тепло, они голодали и были сыты, воевали и мирились, занимались науками, литературой, искусством, сеяли хлеб и летали к звездам. Не знаю, так ли хорошо рассказывала Марина, или что-то от бывших осталось во мне, но я вдруг увидел Россию увидел ее всю величественную, холодную. Ее города, села, ее леса, озера и реки, ее фабрики и заводы. Ее народ.
Не дослушав до конца, я вскочил и подошел к окну. Марина умолкла. Снежные вихри носились над площадью, внизу хлопала сорванная с петель дверь.
Андрей?
Я скрипнул зубами.
Когда я узнала, мне тоже было тяжело
Украдкой стерши рукавом влажную полоску, появившуюся на щеке, я прилег у костра лицом к стене.
6. Полет над джунглями
Я проснулся в полутьме.
Замер, прислушиваясь. Ровное дыхание Марины, как шелест травы