Заоблачный полёт. Избранные стихи - Надежда Игнатьева 2 стр.

Стихи не вспыхнут сами, как гирлянда,
Их не испечь, как сладкое печенье 
То вдохновение есть, но нет таланта,
То есть талант, но нету вдохновения.

Я тебя на себя ранним утром примерю:
Ты вернешься, как будто случайно зашел 
Помня речь: «Извини, закрываю я двери»,
Я скажу: «Извини, но твой поезд ушел!»

«Отец, возьми вот, как-нибудь прочти», 
Листочки со стихами протянула, 
«А если что неправильно, прости.
Бывает, что для образа «загнула»»

Через каких-то пару-тройку  дней:
«Ну что, читал?»
«Читал, всплакнул немного.
В стихах вся жизнь и ярче, и грустней.
Но в целом у тебя талант от Бога!»

«Не скучно? Впечатляюще? Свежо?» 
Я по привычке в дебри ломану'ла.
«Отстань уже! Сказал же, хорошо!», 
И вновь в глазах слезинка промелькнула.

Отцовская скупая похвала,
Как будто драгоценная награда 
Два новых, вдохновляющих крыла
И ничего другого мне не надо.

Я  яблоня, растущая на склоне,
А надо мной красивый, пышный сад.
И в том саду могучие деревья
Стройней, сильней и выше  себя мнят.

А я кажусь слабей, и крона уже,
И почва под ногами много хуже,
И ростом я не вышла, и кривее,
И оттого карабкаться больнее

И на отшибе я расту,
И до небес еще далеко,
И потому мне очень одиноко

Но вы, счастливцы, не кичитесь красотою,
Могуществом прямых ветвей своих.
Людской топор  искусственный отбор 
Он выбирает именно таких.

Прошла зима. Воспрянула природа.
Настала долгожданная весна.
Вас многих нет, надменных и красивых,
А я все вверх тянусь. Кому же я нужна?

Ну почему так странно и нелепо
Устроен непонятный этот мир?
Влечёт людей какая сила в небо
И шепчет: «Только руки распрями»?
Мы созданы совсем не для полёта,
Но всем, без исключения, близка
Лазурь и синь небесной позолоты,
Тот взгляд, несущий душу в облака?
И высоты, порою, опасаясь,
Ведь мы же люди, а не боги всё ж,
Мечтаем о каком-то сладком рае,
Который только в небе и найдёшь.
Восторг необъяснимого блаженства
(Знакомый разве только детям в снах,
Наполненных волшебным совершенством)
Идёт по жизни рядом с словом «СТРАХ».
Боимся, но мечтаем о полётах 
И не во сне, отнюдь, а наяву.
И грезим о шарах и самолётах,
Подняв глаза в густую синеву
Ну почему всё странно и нелепо:
Вдруг высотою сильно заболев,
Володя-друг мой, так стремится в небо?
А птица отдыхает на земле.

Не подрезай ты крылья у души,
Хоть строчки кривы, всё же не спеши
Критиковать и умничать, дерзни 
Садись и сам хоть что-то сочини.

Мой отец мне в детстве пел про Костю,
Из Одессы Костю-моряка,
Что шаланды, полные кефали
Приводил он в порт издалека.
Детство вдаль умчалось, словно мячик,
Но мотив той песенки простой
Как и сам рыбак весёлый Костя
По пятам, как тень, идёт за мной.
И когда мой разум склонен к злости,
И когда на сердце вдруг тоска,
Вспоминаю песенку про Костю,
Из Одессы Костю моряка.
И напев тот, словно провидение,
Шёл за мной по жизни, как мечта.
И каштаном  сказочным виденьем
Ивы куст казался неспроста.
Лодки, как рыбацкие шаланды
Режут килем волны на пруду
Взрослой жизни пела серенады,
А теперь из детства не уйду.

Библиотекари  последние святые
На богами отвергнутой Руси,
И в мир наш, где господствует насилье
Им разум предначертано нести.
Средь моря книг плывут легко и просто-
Толстой и Пушкин, Паустовский, Фет
Маршрут знаком, а цель ребром и остро 
Родной культуры не погаснет свет.
И как бы нынче книгу не теснили
Кино, TV, компьютер, Интернет,
Живёт язык, а вместе с ним Россия
И будет так ещё немало лет.
Бесспорно веря в книжные святыни,
Несут добро и вечных знаний свет
Библиотекари  последние святые;
«Блажен, кто верует!»  мудрей не
 скажешь, нет!

Учили раньше скромности меня,
Но лучше было, если б не учили:
Воспитывая, хая и браня,
Вы что-то там в душе моей убили

Спасибо вам за всё, учителя 
Науки преподносите прекрасно-
Я помню, кто такой Эмиль Золя
И физику учила не напрасно.

Со школьной формы с кружевом вверху,
С большой любви к великому Уралу,
Пошло моё влечение ко стиху,
К поэзии, не много и не мало.

Писать пишу, но взять и прочитать
Мне кажется каким-то преступленьем.
И не блистать, а только бормотать
Могу с неподдающимся томленьем.

Закралась робость, сердце леденя 
Давно свободу в клетку заточили 
Учили раньше скромности меня,
Но лучше было, если б не учили.

Стихам названия звучные давать
Лишь Бог имеет право, не поэты.
Работа это трудная, видать,
Поэтам не под силу как-то это.

И если вижу «Леночке»  вот честь!
(да нет, название, в общем-то, отличное)
Я даже не решусь его прочесть,
А вдруг там что-то очень-очень личное.

Дожди осенние
Любовь несчастная
Глаза печальные
Пора ненастная

Сердечко ёкает
Душа волнуется
Я одинокая
На темной улице

Ни зги не видимо
Бегу с оглядкою
Тащу обиды все
Мостками шаткими

Мне б скинуть в воду их 
Прилипли намертво
А болью слов твоих
Я вся изранена

Искровоточена
Перекалечена
Как червоточина
Внутри картечина

Тоска бескрылая
Печалью гложется
Парить бы с силою
Но уж не можется

«Я раньше очень скромным был,
Молчал и не болтал напрасно,
С плеча ни разу не рубил,
И чувствовал себя прекрасно.
Теперь, что вижу  говорю,
Не церемонясь, поругаю.
Любому, даже бунтарю
Великодушно «навтыкаю».
И хоть давление вверх ползёт,
И кости ломит к непогоде,
Но смелость города берёт,
А правда ценится в народе!».
Вояка наш и правдолюб 
Шустрее Роспотребнадзора 
Надёрнул старенький тулуп
Дедуле восемьдесят скоро.

«Я раньше очень скромным был,
Молчал и не болтал напрасно,
С плеча ни разу не рубил,
И чувствовал себя прекрасно.
Теперь, что вижу  говорю,
Не церемонясь, поругаю.
Любому, даже бунтарю
Великодушно «навтыкаю».
И хоть давление вверх ползёт,
И кости ломит к непогоде,
Но смелость города берёт,
А правда ценится в народе!».
Вояка наш и правдолюб 
Шустрее Роспотребнадзора 
Надёрнул старенький тулуп
Дедуле восемьдесят скоро.

Я не мошка, мотылек или букашка,
Но порою стать мне хочется жучком
И забиться неприметным таракашкой
В щель за плинтус и сидеть там день за днем.
Ни закатов, ни восходов  лишь бы тихо,
Мне бы только, чтобы тихо и темно.
Нет, я вовсе не какая-то трусиха.
Просто отдыха мне хочется давно.
Отсидеться, отлежаться, отваляться,
Отдохнуть от бренной этой суеты,
А потом почистить крылья и ворваться
В эту жизнь с полета или с высоты.
Камнем с неба, пусть мне больно  я живая!!!
Силы столько, что чуть-чуть и я взорвусь.
Я смогу, я все смогу, я не сломаюсь.
Дайте срок, я только в щелке отсижусь.

Хочу, чтоб написали мне письмо,
Простое, на линованном листочке.
Чтоб в ящике оно нашлось само 
В нём маминой рукой округлый почерк.

Знакомый каждой буквы завиток,
А между строк  тревожусь и скучаю.
Ты, мама, подожди еще чуток,
Приеду скоро, сессию кончаю.

А из конверта домом опахнёт:
Родной до боли, несравненный запах.
Он сердце так тихонечко сожмёт,
Мне б силы, чтоб, чуть-чуть, и не заплакать

Посланье то хочу держать в руках.
Всё помню! Но таков закон природы,
Что письма на линованных листках
Не так давно совсем ушли из моды.

Хотя прошло всего-то ничего
Каких-то тридцать быстротечных вёсен.
У вечности нет слов ни одного
И мамы больше нет и дом заброшен.

АМЗ распилили на металл. ВСМЗ на очереди?

Все то, что было создано народом,
Тянувшим лямку не единый век,
ПрадЕдов наших детища  заводы,
Решил порушить «богочеловек».
Сравнять с землёй труд целых поколений,
Династий гордость на куски порвать
А всё из-за своей глубокой лени:
Ломать не строить, строить  не ломать
Заложники, каких-то там, амбиций,
Иваны, не почтившие родства,
Чьи дети дом заводят за границей,
Чья вера в Русь и Родину мертва,
Вы росчерком пера самовлюблённым
Прикончили грядущие года:
По всем канонам, логики законам
Без фабрик вымирают города
За злым бесчинством стройной вереницей
Пошли банкротства, распри, дележи
Железо будем брать мы за границей
И дальше жить в забвении и лжи.

Далёкий сорок первый,
Чуть отцвела весна,
И лето долгожданное настало.
Июньским ранним утром
Скончалась тишина,
И по земле разруха зашагала.
А люди уповали,
Что это не всерьёз,
Что день-другой
И выгоним врага мы.
Ведь Левитан (ты слышал?)
Сегодня произнёс,
Что все равно Победа будет с нами!
Да он и не ошибся 
Мы выстояли вновь,
Но длилась та война
Четыре года,
Оставив пепелища
От наших городов
Да  след кровавый павшего народа.
И двадцать миллионов,
Отдавших жизнь за нас
Сейчас следят из вечности сурово:
«Неужто умирали
Мы в тех боях за вас,
Чтоб вы могли в войну
Ввязаться снова?»
Коварный враг не дремлет,
Россия для него
Как лакомый кусочек для Иуды.
Взывают души павших
И просят одного:
Нам Третьей мировой
Не надо, люди!

Дайте словоблудию под дых 
Строчки с километрами не пара!
Ни один гигантский чей-то стих,
Каюсь, до конца не дочитала.
Видя безразмерный их объём,
Представляю дутого атланта.
Мы слова напрасно не жуём:
В краткости изюминка таланта!

C фотографии прошлого века
Смотрит мною неузнанный дед.

C фотографии прошлого века
Смотрит мною неузнанный дед.