А дело, было, помнится, в Берлине, на одной из «штрассе» ихней.
Старик вспоминал: В апреле как сейчас помню, дело то было. Скоро войне конец, а тут вон, как назло, немочки красавицы Уй!.. И весна стаяла, такая, ажно дух захватывало, мать честная!..
А дивизия где служил воевал старик, была рассредоточена, как то так получилось, по всему Берлину. Шли уличные бои, фрицы сражались за каждый дом, каждый уголок города, зубами цеплялись!.. А он, только, только выписавшийся из госпиталя, возвращался в родную дивизию, и тут на тебе, наскочил, выражаясь его языком на, те самые, злополучные танки!
Спрятавшись сразу в укрытие, молодой ещё тогда боец Михеев, выцеливал на глазок, что тут можно предпринять, сделать то? Ну, имелось у него кое чего из гранат, пару «лимонок», ППШ конечно тоже наличествовал.
Спрятавшись сразу в укрытие, молодой ещё тогда боец Михеев, выцеливал на глазок, что тут можно предпринять, сделать то? Ну, имелось у него кое чего из гранат, пару «лимонок», ППШ конечно тоже наличествовал.
Колонна немецкая шла медленно, осторожно, опасаясь каждого шороха
Боец не долго думая, подорвал вначале головную машину, затем увёртываясь от пуль противника, замыкающую, а на последок среднюю. Затем вновь контузия, беспамятство, и снова госпиталь, лечение. И вот, приезд маршала Рокоссовского в гости в госпиталь, ну, и вручение наград!..
Да, кстати, попутно замечу, что орденов и медалей было у Михеева не малое количество как говорится, целый иконостас!
Старик не любил рассказывать о войне, да и ордена свои надевал только раз в году, на день победы, 9 мая.
Дед Михеев любил очень по субботам баньку протопить, да попариться от души. Смыть грехи тяжкие, да раны свои обмыть, прогреть, как следует.
А банька у старика была знатная, рубленная собственными руками, потому как для себя ставил, старался, под свой рост не малый!..
И вот как то к вечеру поближе, зовёт он к себе соседа, дружка своего фронтового Кузьму Козлова, попариться, да потолковать про жизнь их нелёгкую.
Э, хе, хе, здорова, буйна голова!.. И чё говоришь, не обманули енти то которые из городу то, а? Чё, привезли, чё ли, чё обещали то? протирая слезящиеся глазки, пропел гнусаво Кузя.
Ак чё, вона, в избе, цельный ящик, язви тя похохатывал довольно Михей, Так что, паря, зря мы на молодёжь то врём, зря Ну, что плохие они у нас, внуки то наши, правнуки Не, братец, раз слово держать могут, стало быть и остальное при них. толковал Михеев, подкладывая дровишек в топку печки. Не вся она у нас пивом, да ентой заразой наркотной порченная, храни их Господь Бог! А значится и землю есть на кого оставить, кормилицу то нашу русскую! заключил старик.
Ха ха, эк чё хватил!? посматривал озорно Кузя, Как замполит прим таки Егоров наш, перед боем!.. Ну, да, да, ладно Прав ты, прав конечно Михей, я ж и не спорю. Ты вот чё лучше, слышь ты, таши кА ентого своего фрицевского, чё жмёшься то, таши давай. Вспомним какая она на скус то была, а то забыли уж, поди потом и обмоемся, ась?
Ну, понятное дело, сообразили старики, тюкнули по маленькой, пока банька то протапливалась, перекурили малёхо, и всё это, знаете ли как то так втихомолочку. Крякнули, повторили, покурили
Ну, и чё, то чи не то покосился на дружка своего дед Михей.
Дык чё то пробрало ни пробрало чё то не понял покедова. Не до понял ишо. прошлёпал морщинистыми губами Кузя.
Дык и у меня тоже как то это не захорошело пока. согласился Михеев. Короче, одним словом, усугубили старики мои, поллитровку минут за пятнадцать двадцать. И только потом заулыбались довольно.
То самое, она родимая!.. посмеивались старики друг другу.
Сон я ныне, Кузя видал. невесело как то заговорил Михей. Про эту про паразитку то нашу окаянную.
Будто, слышь, вижу светёлку свою. Ну, в хате то. Я то сам, понятное дело, сплю, но, вот подишь ты, вижу как то, и всё тут. скручивая козью ножку, говорил Михей.
Ну, вот, стало быть И значится, будто вижу, говорю, самого себя спящего, со стороны. А на супротив меня, кто б ты думаешь, сидит? чиркнув спичкой, спрашивает рассказчик.
А кто его знает, не ведаю глупо хихикнув, поёжился, однако, передёрнув плечами Кузьма.
Сестрица наша милосердия Тамарушка. покуривая говорил неторопливо старик.
Ну, и чё ж лежишь, не встречаешь? хрипло молвит она, не раскрывая рта. А я, слышь ты, руками ногами пошевелить то не могу, поледенели все!.. А она дальше сказывает, мол, вот значится, каким ты стал, боец Михеев!? Ай яй яй яй яй!.. Постарел, а постарел А я всё такая жа, молодая да красивая, и слышь ты смеётся!..
И наклоняясь к уху друга, Михеев выдохнул: Слышь, ты, да только не Тамарка это была, не, не она тараща глаза, закусил верхнюю губу Михей.
А кто ж? утробно как то спросил Кузя, отшатываясь от рассказчика.
Кто, кто!?. Избавительница моя смертушка!
Да тьфу на тебя! Что б ты скиснул окаянный! Дурень ты бессердечный! Что ж ты каркаешь, что ж ты кличешь то её ненасытную? взметнулся мотыльком старичок Козлов. И как у тебя язык то поворачивается!? А? Дурак ты старый дурак, злыдень ты рассыпчатой!.. Чё ж ты людёв то пугашь, бесстыдная твоя морденция!.. А ишо кувьяки, вишь, распивашь!.. распалялся всё больше и больше Кузя.
А Михеев вдруг неожиданно залился смехом, точно колокольчиком, а потом, хлопнув себя по колену, резко оборвав смех, задумчиво произнёс: Шутка юмора такая, банная. Ты не серчай, братишка. махал рукою он. Было темненько уже, но, когда Михеев делал очередную свою затяжку козьей ножки, то от света его самокрутки, Кузьма отчётливо увидел слёзы на глазах друга. Вот чё!.. Ты чё, Михеюшка? враз, обмякнув, участливо спрашивает Кузя.
А, чё? А это то? А От смеха это, брат, от смеха. Жизнь она у нас какая? Смешная ажно до слёз, язви тя!.. А что касаемо подлюги этой, с косой то, так мы не раз глядели ей в ненасытные, пустые глазницы. Приучены, войной ишо. Не боись, паря, прорвёмся!.. Айда замочим грехи наши тяжкие, банька вона, заждалась
Парились старики довольно долго. Долго Как говорят со смаком, с наслаждением даже, с упоением Кряхтели, пофыркивали, похохатывали, постанывали Но, вот воцарилось затишье, и отворилась банная дверь и в клубах пара нарисовалась голая, мощная фигура Михеева. Даже не верилось, что этот вот, самый атлет и есть почтенный старик, фронтовик, раненный весь перераненный, места живого нет. А следом нарисовался и Кузя маленький, щупленький старичок сморчок, но, с такой внутренней силой оптимизма, что тут, же забываешь об его внешнем виде, остаётся лишь в памяти восхищение светом его души, чистой, доброй, не озлобленной.
Уставшие, нагие, уселись друзья товарищи подле баньки на скамеечку, подставляя вечернему ветерку распаренные тела свои, пусть, мол, подсушит как следует. Так и сидели они, размякшие, улыбающиеся, долно быть счастливые хоть в этот миг.
В сгустившихся сумерках, из далёкой соседней деревни Савёловки, донеслись до их слуха проникающие в самое сердце звуки колокольного перезвона. К вечерне, наверное.
3
Спустя некоторое время друзья товарищи уже сидели за столиком, под яблонькой, здесь же, в Михеевской ограде. Как водится, переодетые в чистое бельё, подтянутые, помолодевшие, будто приготовились к какому то торжеству. Сидели напротив друг друга, молча, сидели, слушали всё ещё звучащий колокольный перезвон.
Хорошо блаженно улыбался Михей.
Ага отозвался Кузьма.
Ну вот наконец отзвучала музыка перезвона, и воцарилась полная тишина, какая бывает только после грозы.
Эти два человека были больше чем друзья, они жизни спасали друг другу на фронте. А потому понимали всё без лишних слов.
Субботний банный день для стариков, это целый ритуал, отшлифованный годами, каждый знал свои действия в следующую минуту, и потому вскоре на столе появилась нехитрая закуска и, само собой их родная самогоночка, но, не коньяк.
Михей приговаривал: Не, Кузечка, не, лучше твоей горилки, нет ничегошеньки во всём белом свете!
Правильно, паря, правильно! откликался живо Кузя. И закусону, тоже, нетути, лучше чем нашенская, а не ентого, городского, нынешнего. На вид то оно вроде и скусно, а съешь, как ошпаришься. посмеивался Кузьма, потирая руки.
Так говорили старички тихонечко так, неторопливо, смакуя каждое слово, с пониманием дела.
Чё то на душе моей не покойно ноне, скребёт её голубушку чё то выпустил клуб едкого дыма самосада Михей.
Да вижу. вздохнул понимающе Кузя. Вижу, вижу, паря, вижу.
Помирать ноне я буду, Кузечка, наверное Время чую пришло буднично как то проговорил Михей.
Будя, солдат, будя за упокой то!.. Ой Все когда то помрём, все! А помрём так схоронят. А покуда живи коль живётся. Богу значится так угодно, коли, живы ишо!.. хрипло укладывал слова в строчку Кузьма. Ты вот что, наливай давай, наливай, да тащи эту свою, певунью то ободряюще смеясь, не давал киснуть Михею дружок.
Да давай, слышь кА, споём что ли нашу, эту окопную, а?
И конечно вскоре в могучих руках Михея, точно детская игрушка, возникла гармонь, всхлипнув вздохнув, она пропела проигрыш и полилась песня, тихая, не громкая, сердце теребящая
Осколочки лютуют, пули свистят.
Но, есть приказ Ни шагу, ни шагу назад!..
Там за спиной Родина мать!
Её защитит собою солдат
Письма треугольники летят домой,
Шлют родным, любимым привет фронтовой.
Если Бог даст повезёт, вернётся солдат,
Туда где цветёт яблоневый сад
А покуда наливай, друг мой, коньяку,
Солдату товарищу, земляку!..
Выпьем за победу, за отчий дом!..
Мы с тобой, дружок солдат, всё переживём!
Текст песни уж давно закончился, а гармошка всё пела и пела, никак не решаясь оборвать эту ниточку памяти с тем их прошлым. И стопочки то полные заждались давно, и стол как то по приуныл, поскучнел, а мужики были где то там, далеко далеко, на той их войне.
Текст песни уж давно закончился, а гармошка всё пела и пела, никак не решаясь оборвать эту ниточку памяти с тем их прошлым. И стопочки то полные заждались давно, и стол как то по приуныл, поскучнел, а мужики были где то там, далеко далеко, на той их войне.
А утром следующего дня прикатила автолавка! Редчайшее надо сказать явление для деревушки. Да и прибыла как то нежданно негаданно.
Никто, вроде и не ждал Только стадо коров проводили, только, хлопнув бичом скрылся в облаке пыли пастух, и на тебе праздник прибыл, автолавка!