«Вверху» же об этом тоже знают, но как-то неконкретно и смутно. Чиновники живут своими интересами карьерными; академики своими (тоже карьерными и научно-теоретическими). Их никто не беспокоит, не требует: немедленно создайте такие программы и методики по орфографии, чтобы выучивать большинство учеников средних школ грамотному письму! Никто не устраивает пикетов перед Академией Образования и Министерством Образования. Все тихо. Значит, все хорошо.
Они ведь живут по принципу «Нам хорошо все хорошо!». А им хорошо. Значит, все в порядке.
Практики же, как правило, не в состоянии разработать собственные программы: эта зубодробительная работа для солидных академических институтов, а не для наших перезагруженных разобщенных учителей.
Вот почему однажды допущенная довольно-таки элементарная и очевидная ошибка не исправляется годами и десятилетиями. И, поверьте, не будет исправлена в ближайшие годы пока вы работаете в школе.
Но вернемся к причинам орфографической безграмотности.
Надеюсь, вам уже понятно, что первая из них принятое в нашей массовой школе изучение орфографии в связи с морфологией, в результате чего каждая реально существующая орфографическая задача (орфограмма) дробится на множество кусочков и изучаются эти кусочки. Но ТАК научиться грамотно писать НЕВОЗМОЖНО! Так же невозможно, как невозможно научиться водить автомобиль, имея дело лишь по отдельности с колесами, мотором, кузовом и т.д., но не с автомобилем целиком.
Здесь я хочу обратить ваше внимание еще только на одно но очень любопытное следствие такого оригинального метода изучения орфографии: в школьных учебниках у нас более 60 орфограмм. В действительности же их более чем в 2 раза меньше. Получается, что в каком-то отношении школа искусственно упрощает задачу ученика, а в каком-то другом искусственно же ее усложняет.
Вторая причина орфографической безграмотности удивительно проста и банальна наши школьники очень много пишут. Не только на уроках русского языка, разумеется: вообще в школе (и дома выполняя домашние задания).
В школах США, Канады, Австралии, всех стран Западной Европы ничего подобного нет. Ученик читает параграф или (и) слушает объяснение учителя. Затем дается задание с вариантами ответа на него: нужно поставить «птичку» напротив правильного ответа. Поставить прямо в учебнике. Правда, эти учебники, мягко говоря, потолще наших но писать почти ничего не надо. Пишут они, в основном, творческие работы: тексты, которые сами сочиняют, и о том, что интересно им самим. Так что процесс письма не вызывает у них отрицательных эмоций.
У нас же школьники постоянно пишут причем, то, что им неинтересно, что очень скучно. Много механического переписывания. Упражнения по русскому языку, например, выполняются не прямо в учебниках (вставив пропущенные буквы и раскрыв скобки), а в тетрадях, для чего все упражнение приходится переписывать. Примерно таким же образом организована работа и на многих других уроках.
В результате от механического скучного писания наши школьники страшно устают и само это занятие тихо ненавидят. Да и как может быть иначе?
Но одним из результатов является как раз орфографическая безграмотность.
Дело в том, что грамотно писать может только внимательный и сосредоточенный на процессе письма человек. Нашим же школьникам, в массе своей, этот самый процесс настолько надоел, настолько опротивел, что пишут они крайне несобранно, расхлябанно, лишь бы отделаться и лепят ошибку на ошибке.
Третья причина орфографической безграмотности на уроках русского языка нет систематического тренинга орфографической зоркости. Т.е. мы не учим видеть ошибкоопасные места в слове.
Представьте себе, что ваши ученики пишут диктант и им встретилось такое предложение: «В течение многих дней неподвижно держится на речонке лед». В котором, между прочим, 56 печатных знаков (т.е. букв и пробелов между словами), при этом пробелов 8, значит букв 48. Почти 50 букв! Какие же из них проверять?
Если ученик не в состоянии мгновенно именно так! увидеть именно те места в предложении, где можно ошибиться не столько вообще можно ошибиться, всякий человек может ошибиться, а где именно он может ошибиться то он никогда не будет писать грамотно (если только он уже не пишет идеально, но о таких людях нам беспокоиться нечего).
Вообще-то здесь 5 орфограмм, 5 ошибкоопасных мест («В течение» что с «е» на конце и что с предлогом «в» раздельно; «неподвижно» слитно с НЕ; «держится» без Ь; «на речонке» с «о» после «ч» и с «е» на конце, а это две разные орфограммы). Но фактически всякий не совсем безнадежный ученик, хоть и пишет неважно, а кое-что все-таки знает, и некоторые из этих орфограмм именно для него не орфограммы («орфограммой» по определению является то, что вызывает затруднение). Например, у него нет сомнений, что «на речонке», а не «на речонки» («на речонки» это значит «на много речонок»: это множественное число), и это ему проверять не надо; и он прекрасно понимает просто слышит что «держится» без «ь», потому что с «ь» было бы «держаться».
Сколько же у нас осталось ошибкоопасных мест? Три! Всего три! А печатных знаков 56, букв 48. И нужно сразу увидеть вот эти три опасных места, а не увидишь не проверишь и значит можешь сделать ошибку.
Это особый навык, который должен быть натренирован до степени полного автоматизма (писание на 99% автоматический процесс), так, чтобы все, что нужно проверить, проверялось по ходу записи, почти не замедляя ее, и ничего, что действительно необходимо проверить, не оказалось пропущено.
Излишне говорить, что такой работы а она должна вестись систематически, постоянно, почти на каждом уроке по орфографии, в течение не одного года, до тех пор, пока у всех учеников этот навык не выработается (кстати, для этого не нужно писать: достаточно слушать и смотреть) в наших школах на уроках русского языка нет.
Поэтому многие ученики опасных мест не видят, пропускают их, не проверяя, и делают ошибки, причем, нередко на правила, которые они знают.
Четвертая причина орфографической безграмотности отсутствие систематического тренинга орфографической памяти.
В русском языке масса написаний не регулируется правилами: их нужно просто запоминать. Но и те слова, которые пишутся по правилам и их можно проверить, тоже часто записываются по памяти, даже чаще всего, потому что слов с орфограммами в русском языке много, все не проверишь: большую часть приходится писать, не думая, по памяти.
Четвертая причина орфографической безграмотности отсутствие систематического тренинга орфографической памяти.
В русском языке масса написаний не регулируется правилами: их нужно просто запоминать. Но и те слова, которые пишутся по правилам и их можно проверить, тоже часто записываются по памяти, даже чаще всего, потому что слов с орфограммами в русском языке много, все не проверишь: большую часть приходится писать, не думая, по памяти.
Что такое хорошая орфографическая память? Это, чаще всего, совершенно бессознательная, склонность (еще точнее привычка), увидев новое слово, сразу запоминать, как оно пишется, причем, без всякого обдумывания (неизвестно, почему оно так пишется, но вот почему-то так).
Давайте проведем эксперимент. Прочитайте предложение просто прочитайте и затем, закрыв книгу, постарайтесь вспомнить его и то, как пишутся отдельные слова (не обязательно все: те, какие вам запомнились): лучше всего попробуйте себе их представить, как будто они перед вами написаны в воздухе или на стене, или попробуйте их записать. Обязательно постарайтесь заметить, уверены ли вы в их написании или пишете наугад. Потом проверьте себя.
Но не запоминайте специально слова: просто прочитайте! Быстро, как всегда читаете.
Если вы с большим трудом можете вспомнить написание многих слов а то и совсем не можете, то орфографическая память у вас развита слабо.
Итак, вот это предложение:
Коллежская асессорша Аделаида Дормидонтовна подала на стол раковый суп, расстегайчиков с кулебякой и паштет из гусиной печенки.
Возможно, у вас возникли сомнения в моей правоте: ведь учат же в школе словарные слова? Да. Но как это делается? Задается несколько слов на определенный урок ученики их специально заучивают к этому уроку (часто на перемене перед ним), пишут, после чего благополучно забывают.
А вы уже поняли: специально заучивать бесполезно. Орфографическая память это бессознательная привычка запоминать слова, запоминать, как они пишутся. Заучивание словарных слов работа, кстати, довольно редкая в наших школах появлению такой привычки не способствует. Нужно стремиться, чтобы появилась привычка запоминать все те слова, которые нам незнакомы в том смысле, что мы еще не знаем, как они пишутся. Все а не те, которые задал учитель. И запоминать раз и навсегда, а не до ближайшего урока.
Чуть-чуть приоткрою завесу над тем, как я это делаю. Перед каждым абсолютно каждым уроком по орфографии я записываю на доске, где-нибудь в углу, не очень крупно, предложение типа приведенного выше. Никакого специального времени на его запоминание не дается. Никто не сообщает классу, будем ли мы это писать, и если будем, то когда. Может быть, напишем через месяц-два. А, может, и нет. Бывает и так, что пишем одно и то же 23 раза. А что-то не пишем совсем.
Но это не для оценки а для тренировки. Правда, сначала некоторые особо неуверенные в себе люди все-таки пытаются специально все это запоминать, но им быстро надоедает. К тому же они видят: оценок за это не ставят (правда, «пятерки» я ставлю, но только «пятерки»). И они успокаиваются и просто читают. Потом это записывается, вспоминается. И так вырабатывается привычка. И это происходит годами.
Такой работы согласитесь с этим на уроках русского языка в наших школах не ведется. Поэтому, если и есть у нас школьники с хорошей орфографической памятью, то это, во-первых, не заслуга школы, а во-вторых, их очень мало. У большинства орфографическая память неважненькая, а то и просто никакая.
И такому человеку приходится чуть не каждое слово проверять а это физически невозможно: тогда надо записывать одно слово в минуту. В результате, задумавшись над нетрудным местом, ученик неизбежно пропускает более трудное, делает ошибку, другую и, в конце концов, перестает верить в свою способность хорошо писать диктанты, махнет на это дело рукой и скажет себе: «Нет, этого я никогда не смогу, не стоит и пытаться!»