Олеся!!! Фуууу!!! Юра сморщил гримасу, указывая на злобного усатого пришельца. Девочка от ужаса оцепенела на секунду-другую, а потом закричала. Дети засмеялись. Урок был сорван.
Старицкая, что это ты в школу принесла?! Завопила Татьяна Ивановна.
Но Олеся не смогла ответить, ее била истерика. Юра взял свои вещи, демонстративно отряхнул их, словно опасаясь запачкаться, и пересел на другой ряд к Леньке Мохову.
Гена Жукоцкий подскочил к парте и принялся ногами давить насекомых. А после перенес свои вещи на место, где только что сидел Юра, рядом с Олесей. Но, проходя мимо, исподтишка заехал кулаком Юре под ребра. Сильно и очень больно.
Бок ныл несколько дней. И все это время Юра думал, как отомстить обидчику. Но решил не торопиться. Генка был крепче и выше.
А к седьмому ноября от матери пришла посылка. Там среди больших оранжевых апельсинов и конфет, среди палок сухой колбасы лежали несколько пачечек жвачки «Вригли», тоненькие, желтенькие, с красной надписью на белом фоне. Юра тогда не знал, что означает слово «валюта», но быстро понял, что предпримет.
В тот же день ближе к вечеру приехал отец. Всей семьей они сидели в большой комнате, зале, как говорила бабушка, и ели праздничный ужин. Отец с дедом пили коньяк, присланный матерью, и говорили о войне. Вернее, дед говорил, а отец слушал. Бабушка тихо сидела на диване, и Юрка, примостившись к ней боком, гонял жвачку по рту. Он собирался выдуть большой пузырь, но побоялся, что взрослые заметят и заставят выплюнуть.
Откуда ты взял эту гадость? Не выдержал отец.
Любаня передала! тут же наябедничала бабушка.
Ну, конечно, с сарказмом произнес отец, о чем я спрашиваю? Любаня! Ладно, она передала, а вы-то куда смотрите?!
Да, пока поняли, что это, он ее уже дел куда-то, стал оправдываться дед.
Отец начал выяснять, сколько всего было запретного продукта, но в дверь, не постучавшись, ввалилась «эта».
Генку хулиганы избили! Руку сломали! Говорят, «Тоськин внук» подговорил! Воспитали выродка!
Отец быстро подскочил к женщине.
Оксана! Успокойся сейчас же! Какую руку? Причем здесь Юра?
Он натянул пальто и снова обратился к голосившей Оксане.
Пошли, посмотрю, что с мальчиком!
Когда за ними закрылась дверь, бабушка возмущенно произнесла:
Никак не пойму, откуда Сергей наш «эту» знает?
Ну, мать, ты даешь, изумился дед. Витька с «этой» встречался, а Серый и Любаня пожениться думали.
Только не надумали! Зло сказала бабушка, и в сердцах добавила. Может, и туда влезла эта змея подколодная! С нее станется.
Отец вернулся поздно, когда Юру уже отправили спать. И он из своей комнаты слышал, как тот рассказывал деду, что Генку сильно избил Колька Горохов, так сильно, что сломал ключицу. Пришлось вправлять и давать обезболивающее. Ездили даже в город делать рентген, но вроде больше переломов нет.
Юра хотел уже отвернуться к стене и заснуть, как дед спросил:
А чего «эта» орала, будто Юра наш виноват?
Вроде, он подговорил Горохова, медленно сказал отец.
Да, ну Серега, брось! Пробурчал дед. Ты Горохова видел? Ему лет четырнадцать! Здоровый такой детина. В детской комнате милиции на учете стоит. И его Юрка нанял этого пацана избить?! Глупости какие!
Ну, не знаю, Дмитрий Васильевич, сказал отец, но вы разберитесь, пожалуйста!
Ага! Фыркнул дед и едко добавил. Разберусь и доложу! Обязательно!
Да я и сам могу, спокойно сказал отец, даже не обидевшись на дедов ехидный тон.
И разобрался. Между обедом и ужином. Он долго говорил с Генкой, пока не выяснил, кто его бил. Затем около речки разыскал Кольку Горохова и устроил допрос не хуже Анискина.
Значит, так, родственники дорогие! Сказал отец, когда ужин закончился. Ситуация ужасающая. Ваш внук нанял бандита, чтобы избить своего двоюродного брата! И заплатил ему! А чем ты, кстати, расплатился, Юра?
Никакой он ему не брат! Вынесла вердикт бабушка.
Но, отец, словно, не слушал ее.
Что ты пообещал взамен? Спросил он, посмотрев прямо в глаза сыну. Это очень опасно, понимаешь? Иметь дело с такими людьми нельзя. Они предадут тебя, что Горохов сразу же и сделал!
Ничего я ему не обещал! Я ему жвачку отдал! Выкрикнул Юра, не сразу осознав, что выдал себя. Горох давно говорил, что за жвачку что угодно сделает!
За жвачку?!! Изумился отец и потер лицо руками. За жвачку?
Бабушка всплеснула руками и запричитала:
Юрочка, зачем? Он что, обидел тебя, этот Гена?
А дед тихо ругнулся:
Стратег хренов!
Ладно, иди спать, Макиавелли! Сказал отец, когда страсти улеглись.
Юра не знал, кто такие Мак и Авелли, но заснул со спокойным сердцем, решив, что все обойдется.
Не обошлось.
Утром за завтраком отец объявил, что теперь жить Юра будет с ним в городе и учиться в очень хорошей школе, где нет и быть не может всяких Гороховых.
Иди собирай вещи, сказал отец.
Юра увидел заплаканные бабушкины глаза и сердитое лицо деда. Бабушка силилась что-то сказать, но дед строго посмотрел на нее и прошипел:
Тося!
Если до этого момента Юрина жизнь называлась «Все лучшее детям», то теперь больше подходил девиз «Быстрее, выше, сильнее!»
Оказалось, что отец женат. И его жена Надежда взялась за Юрино воспитание. Кроме школы, английской, кстати, были еще плавание и шахматы. И постоянные напутствия:
Ты должен быть лучшим! Мы должны гордиться тобой!
Надежда ходила с ним в бассейн, учила плавать, лихо объясняла теоремы по геометрии и даже подружилась с бабушкой Тосей, которая после смерти матери и деда продала дом и переехала к ним поближе. Дом в Никольинке выбирали все вместе. Поселок, утопающий в зелени, а рядом рукотворное озеро с собственным пляжем. Настоящая дача. Он любил бывать здесь. В тишине думалось и дышалось легче, свежий воздух прочищал мозги и наполнял грудь чистыми незамутненными эмоциями.
Машина неслась по трассе, впереди показалась знакомая развилка. Юра затормозил и повернул к поселку, и словно очнулся от воспоминаний. На пригорке показались темные деревянные кресты и оградки, выкрашенные голубой краской.
Надо бы на кладбище к старикам съездить, подумал Брун. Да и к матери тоже.
Юрий Сергеевич посмотрел в зеркало заднего вида на своих пассажиров. Девочка возилась в планшете, а женщина напряженно смотрела в окно.
Межевая улица, это третья от поворота? Спросил Юра.
Женщина кивнула. И все-таки, она была очень похожа на Олесю. Он это заметил скорей всего с самого начала поездки, потому и ударился в воспоминания.
Простите, а вы случайно не Олеся Старицкая? Спросил он на всякий случай.
Нет, вы ошиблись! Женщина поджала губы.
Внучка внимательно посмотрела на нее, собираясь что-то сказать, но промолчала.
Около больших кованых ворот стоял мужчина. Настя выскочила из машины и бросилась к нему. Женщина расплатилась и вышла следом.
Около больших кованых ворот стоял мужчина. Настя выскочила из машины и бросилась к нему. Женщина расплатилась и вышла следом.
Машина отъехала.
Дедушка! Дедушка! закричала девочка. Я тебе что-то по секрету сказать хочу!
И от бабушки тоже секрет, Настя?
Нет, она и так знает! отмахнулась девочка и громко прошептала:
Бабушка все время говорит, что обманывать нехорошо, а сама сейчас обманула водителя такси! Он спросил, вы Олеся Старицкая, а бабушка ответила, что нет! Представляешь?
Наверное, бабушка, так сказала в целях безопасности. Человек-то был незнакомый, ответила в свою защиту Олеся.
Кто это был? напрягся Гена.
Помнишь, с нами до второго класса учился Юрка Брун?
«Тоськин внук»? Помню, конечно!
Он нас сейчас подвозил. Я его сразу узнала, все так же морщит нос. Как вспомню, так мороз по коже.
Да помню я твои тараканьи бега, усмехнулся Гена. Слушай, Олесь, может, он тут и не причем? Может, зря я ему тогда по печени дал, а? Как он мог тебе этих тараканов подсунуть, если даже домой к тебе в тот день не заходил?
Не знаю, Олеся прижалась губами к щеке мужа. Столько времени прошло, что сейчас выяснять? Хотя, мать тогда перетрусила все мои учебники, и из переплетов сыпались какие-то желтые крошки.
Отъезжая, Юрий Сергеевич отлично разглядел мужика у ворот. В шортах и синей майке, облокотившись на открытую калитку, стоял Гена Жукоцкий собственной персоной. Он, чуть прихрамывая, завел жену и внучку во двор и закрыл массивную железную дверь.
Поздравляю вас, гражданочка, соврамши! не без ехидства подумал Юрий Сергеевич.
Весь вечер мысль о новых соседях не давала покоя. Столько лет прошло, а Олеся даже поздороваться не захотела. Противно. Что ж они в другом месте дом купить не могли?! Теперь нарушится спокойная жизнь.
Ранним утром его разбудил звонок мобильного. И сосед, хирург местной больницы, попросил:
Юрий Сергеевич! Выручай, сам не справлюсь! Тут у мужика одного открытый перелом голени и кость сильно раздроблена! Если кто другой репозицию сделает, инвалидом останется! Помоги, люди хорошие!
Чего стряслось-то? Спросил Юра сонным голосом, прекрасно понимая, что и в выходной придется работать.
В подвал свалился.
Районная больница встретила его пустыми гулкими коридорами и знакомым запахом антисептика, давно въевшимся под кожу. Юрий Сергеевич проскочил мимо медсестры на посту и какой-то женщины, пригорюнившейся на диване. Он не заметил, что женщина удивленно посмотрела вслед и подошла к посту.
А кто это приехал? Спросила она шепотом.
Так это и есть профессор, которого ждали. Удивилась медсестра, а потом добавила, желая успокоить. При такой травме лучше него никто кость вашему мужу не соберет! У Юрия Сергеевича руки золотые, голова светлая. К нему в госпиталь со всего Юга едут!
Женщина устало опустилась обратно на диван. Оставалось лишь надеяться, что медсестра говорит правду, но что-то не верилось. Именитый профессор не станет заниматься извозом.
Юрий Сергеевич толкнул дверь операционной и сразу увидел не естественно вывернутую ногу, разорванные ткани и торчащие кости, потом перевел взгляд на лицо пациента. Корчась от боли, на операционном столе лежал Гена Жукоцкий.
Доброе утро. Юра подошел к больному и стянул маску. Гена узнал его.
Ты? Голос сорвался от ненависти.
Нет, Папа Римский! Франциск! Ответил Юра.
Ты будешь меня оперировать?
Не хочешь, не буду. В любом случае, нужно твое согласие на операцию.
А если я не соглашусь? Морщась от боли, спросил Гена. Что тогда?
Тогда, Гена, тебя ждет гангрена! Ответил Брун. Видишь, даже стихи получились. Чем больше мы тут с тобой поговорим, тем вероятней тебе ее заполучить, а потом и ампутацию ноги. Счет уже идет на минуты. Хочешь еще поговорить?