Полигонов и я, конечно, не отрывались ни на минуту от главного героя, и только мне с моей современной камерой было строго-настрого запрещено попадаться в кадр киношной съемочной группы. Дмитрий же, наоборот, был у него под самым боком, и в течение этого постановочного боя «оставался жив» до самого конца.
Однако произошло неожиданное. Немецкому Тигру оставалось до нашего блиндажа около ста метров, когда Полигонов выглянул из окопа. Такого лица с выражением, скорее животного, чем человеческого страха, я никогда не видел. Я даже немного опешил, но, вспомнив, что картина все-таки постановочная и пули тут холостые, выглянул из укрытия.
Тигр остановился, а из командирской башенки вылез и упорно смотрел на наш блиндаж с такими же дикими глазами, как и Полигонов, тенор России и актер-любитель Александр Васков. Через несколько секунд он скрылся в танке, и неожиданно башня завертелась в нашу сторону. Прозвучал выстрел.
Ебалайтунг! завизжал Дима, но потом понял, что выстрел был холостой и радостно заорал «Хандэ хох»
Из-за непрекращающейся стрельбы это услышал только Вужев и я, чему никто не придал значения. Когда танк понял, что снарядом нас не взять, он повернулся и напрямую попер к блиндажу. Вужев же в этот момент уже отлично вошел в роль и в очередной раз поднимал остатки батальона в контратаку, чтобы оттеснить противника.
За Родину! За Сталина! Вперед! Ни одна фашисткая свинья не пройдет этот рубеж! кричал «комиссар», но он тогда не знал, как глубоко заблуждается.
Через минуту Тигр с командиром Васковым попросту наехал на деревянный сарай, называемый нами блиндажом, и раздавил в мелкие щепки. Как будто и не было сарая, а только гора мусора. За секунду до «трагедии» Полигонов за шкирку вытащил из укрытия тезку, вошедшего в раж в пылу сражения, а следом выскочил и я. Режиссер уже орал на всю Ивановскую, чтобы съемки остановились. Но танк лишь медленно повернулся и поехал по окопу, разгоняя всех оставшихся в живых, и заставляя подняться кровавые «тела» павших смертью храбрых солдат из массовки и бежать рядом с живыми.
То, что я потом увидел на своей камере после окончания съемок, заставило меня и моих коллег содрогнуться. Под взрывами и стрельбой рядом справа от меня бежал боец с оторванной бутафорской рукой и в кровавой каске с дыркой. Слева «воскрес» и побежал сержант с «оторванными ногами», а спереди из окопа нас прикрывали холостыми патронами и откидывались от стального монстра взрывпакетами другие «трупы» солдат, как русские, так и немецкие. В общем-то, произошел настоящий зомби-апокалипсис, и Васков из злого немецкого полковника на танке в один миг стал «спасителем мира» от ходячих мертвецов. Режиссер от такого поворота событий онемел, сел и с дикими глазами, напоминающие два бильярдных шара, наблюдал, что же будет дальше.
Однако вдруг из толпы отступающих «зомби» раздался крик.
Идиоты! Скатывайте с насыпи в окоп противотанковые ежи! орал еще живой по сюжету первого фильма «комиссар» Вужев своим «зомби-бойцам».
Режиссер вновь онемел и упал под свой стул, однако «бессмертным бойцам» в этот момент было не до него, и слова Вужева на них подействовали. Ежи покатились в окоп. Через минуту стая «зомби» во главе со своим «живым» предводителем пробежала мимо них, а еще через двадцать секунд Тигр «спасителя Васкова» напоролся на стальную раскоряку и забуксовал. «Зомби» под командованием живого «злого комиссара» бросились в контратаку выбивали люки и вытаскивали «Героя войны с ходячими мертвецами» из танка и дружно били его в лицо, размазывая по нему бутафорские «кишки и кровь» из их уже давно павших по сюжету тел. К «погибшим» бойцам присоединился и сам «комиссар».
Так немецкие и советские «зомби» выиграли свое первое сражение в этой уже совершенно другой войне, и, судя по всему, другой художественной картине.
Через десять минут режиссера откачали и отпоили водой. Он мог еле разговаривать, однако незамедлительно попросил подать ему Васкова и Вужева. Главные действующие лица явились в миг. И на вопросы о случившемся оба отвечали скомканно. Вужев вообще ничего не понимал, а вот «военнопленный немецкий полковник» Васков что-то знал и метал злобные взгляды на Полигонова, однако лепетал режиссеру об отказавшем от взрыва тормозе и системе управления.
Из-за случившегося все съемки перенесли на следующий день. Однако готовый материал и плюс небольшой «зомби-фильм» к нему у нас уже были, и мы с Полигоновым решили вернуться в Москву к вечеру, чтобы быстрее сдать репортаж.
Дима отправился к съемочной группе, чтобы поблагодарить за интересный опыт и за приглашение на съемки. Уже через пять минут он вернулся от режиссера со своей самой счастливой улыбкой на лице.
Перед нами долго извинялись за случившееся и попросили не публиковать эти немного странные моменты до выхода картины. Да и вообще лучше не публиковать. А в качестве компенсации за моральный и физический урон выдали несколько бутылок отличного игристого сладкого вина из личных режиссерских запасов, почти заорал он, подбежав ко мне с двумя пакетами.
В оставшуюся половину дня мы со многими другими актерами из массовки и членами съемочной команды отправились на речку, чтобы немного прийти в себя, освежиться после душной Москвы, а заодно насладиться прекрасным букетом игристого итальянского вина. Однако один вопрос не давал мне покоя, и я его прямо задал своему коллеге. Что же все-таки произошло, и почему Васков так взбеленился, когда увидел Полигонова, ведь до этого он ехал на танке по сценарию?
Полигонов опорожнил сразу полбутылки шампанского, хитро улыбнулся и сказал, что завтра расскажет мне одну старую историю, а в оставшиеся несколько часов нашего отдыха предложил просто молча позагорать, искупаться и порадоваться жизни. Ведь неизвестно, когда еще нам дадут шанс выехать из московской духоты на природу. И хотя любопытство меня мучило, но его идея мне понравилась. Уж слишком много случилось за это утро, и нужно было передохнуть. Вечером мы сели в электричку и благополучно добрались до столицы.
Странно, что они меня про Васкова вообще меня не предупредили! В списке не было. Ну да бог с ним! лишь озадаченно заключил Полигонов, когда мы с ним уже прощались в метро.
Зеленкин
Однако на следующий день нам было вовсе не до интересных историй. Редактор Анштейн как будто сорвался с цепи и требовал от нас как можно быстрее сдать материал о съемках картины о войне. Я провозился с Полигоновым за монтажом и озвучкой несколько часов, зато получился неплохой и очень увлекательный репортажик без упоминаний о «зомби-апокалипсисе» времен середины двадцатого века. Затем Дима отправился на планерку, и не вернулся. Больше в этот день мы не виделись. А на утро он позвонил.
Я тут заболел коварной и страшной болезнью, так что на работе меня не будет видно дня четыре, заявил он. Но тебе повезло. Завтра премьера, которую надо отработать, и у тебя появится возможность познакомиться с Леонидом Зеленкиным. Удачного репортажа!
Премьеры это одно из самых распространенных и скучных мероприятий с точки зрения прессы. Звездный показ проходит за несколько дней до официального проката картины, и в кино приходят звезды со своими друзьями, детьми и родственниками. Выглядит мероприятие следующим образом: от входа, на котором стоит охрана и металлоискатели, начинается ковровая дорожка на фоне прессвола (рекламный щит с киноафишей) и установлено ограждение. Обычные смертные, которые зашли в «Декабрь» посмотреть другие фильмы в других залах, проходят сбоку, звезды идут по дорожке, и фотографы с журналистами задают им интересующие вопросы. Никакого действия и эксклюзивов нет все чинно и жеманно. Затем все вип-гости поднимаются в главный зал, и в восемь вечера начинается представление картины съемочной группой и показ фильма. Фотографы и журналисты могли всегда остаться на премьере, если в зале были пустые места. Тем, кому мест не хватило, могли стоять в проходах или сесть на ступеньках.
Я тут заболел коварной и страшной болезнью, так что на работе меня не будет видно дня четыре, заявил он. Но тебе повезло. Завтра премьера, которую надо отработать, и у тебя появится возможность познакомиться с Леонидом Зеленкиным. Удачного репортажа!
Премьеры это одно из самых распространенных и скучных мероприятий с точки зрения прессы. Звездный показ проходит за несколько дней до официального проката картины, и в кино приходят звезды со своими друзьями, детьми и родственниками. Выглядит мероприятие следующим образом: от входа, на котором стоит охрана и металлоискатели, начинается ковровая дорожка на фоне прессвола (рекламный щит с киноафишей) и установлено ограждение. Обычные смертные, которые зашли в «Декабрь» посмотреть другие фильмы в других залах, проходят сбоку, звезды идут по дорожке, и фотографы с журналистами задают им интересующие вопросы. Никакого действия и эксклюзивов нет все чинно и жеманно. Затем все вип-гости поднимаются в главный зал, и в восемь вечера начинается представление картины съемочной группой и показ фильма. Фотографы и журналисты могли всегда остаться на премьере, если в зале были пустые места. Тем, кому мест не хватило, могли стоять в проходах или сесть на ступеньках.
Полигонов терпеть не мог подобные мероприятия, и всегда старался от них избавиться любыми способами, если, конечно, он не хотел посмотреть фильм на халяву. Да и, честно сказать, нормальные и живые материалы из кинотеатра большей частью не получались. Обычно, когда все-таки Анштейн заставлял его, Дима по пути в кинотеатр разражался гневной тирадой о том, где он видел это кино, и на каком месте ему его надо прокрутить.
Опять премся в кинотеатр! Сейчас туда эти организаторы, кроме нормальных телеканалов и изданий, пригласили две тысячи блоггеров и прыщавых интернет-рецензоров. Они-то ни хрена не делают. Постоят, посмотрят, места в зале быстро займут и напишут какую-то лажу, типа «Нам нра». А серьезным людям и не поработать, так как эти сетевые придурки, именующие себя журналистами или корреспондентами, своими жопами весь проход к дорожке перегородили, сокрушался Дима. И пресса ничего снять не может нормально, пытаясь разогнать этих ослов. Только задашь вопрос по своей теме, сразу какой-нибудь дрищ сзади нарисуется, спросит хрень, обидит звезду, и та уходит. И материал, даже если и получается, то получается какое-то говно на фоне яркого и стильного прессвола, очень похожего на обертку от конфеты. А Анштейн нам что орет потом? «Где эксклюзив?!».
В общем-то, эта речь редко отличалась от премьеры к премьере. Видимо, и в этот раз, узнав на планерке о предстоящем походе, Полигонов резко заболел. Хотя насчет премьер я был с ним полностью солидарен. Лишь одна из десяти нравилась нашему начальнику, а оставшиеся девять больше злили. Зеленкин же, наоборот, как я понял, очень радостно воспринял поставленную главным редактором задачу, так как его редко куда-то выпускали и заставляли заниматься большей частью бумажной работой. Вообще, если быть честным, мы с ним проработали на одном канале полгода, но я видел его вблизи всего лишь дважды, и несколько раз издалека на еженедельной планерке. Он всегда сидел где-то в углу, и возможности познакомиться с ним у меня попросту не было. Однако теперь нам нужно было вместе идти работать, и шанс узнать этого человека был мне предоставлен.