Ты что-нибудь натворил? с надеждой спросила меня мама.
Нет! ответил я.
Худо дело, расстроилась она.
С тяжёлыми предчувствиями родители отправились на эту встречу. Тёмно-красное кирпичное здание школы безразлично проглотило их и громко щёлкнуло зубом-дверью в те давние времена принято было привязывать двери к домам злыми толстыми пружинами. Директор ждал в кабинете.
Тут вот какое дело, пригласив присесть, сообщил он. Стало известно, кто картофель на вашем участке выкопал.
И кто же? осторожно спросил мой отчим.
Понимаете замялся директор, прохаживаясь перед родителями по кабинету. В общем, физрук это наш, имя-отчество вы знаете. Собственно говоря, его личной вины нет: поручил ухаживать за картошкой сыновьям, а они раз не пошли, два не пошли так ни разу за лето на поле не были. Он их копать посылает, а там картошки-то на участке не видно сами знаете. Пацаны, чтоб ремня не получить, взяли и первый приглянувшийся участок выкопали.
Директор остановился напротив родителей и изучающе посмотрел на их лица.
Что делать-то будем? спросил он.
Да чего тут делать? отмахнулся отчим. Всяко в жизни бывает, мы же понимаем.
Мы претензий не имеем, присоединилась мама. Мальчишкам уже, наверное, и попало за это дело. Какой урожай-то хоть был?
Да проволочник почти всё погрыз, как и у остальных директор снова отправился в путешествие по кабинету, давая тем самым понять, что не всё ещё сказал. Странная это была манера разговора, но, говорят, у каждого она своя. Как отпечатки пальцев. На обратном пути от дальней стены, на которой висела карта СССР, к собственному столу и стульям для посетителей, он продолжил:
Дело-то не в том, что у вас нет претензий! Физрук наш, имя-отчество вы знаете, требует, чтобы вы вернули урожай с его участка!
И медленно добавил, глядя на вытянувшиеся лица родителей:
А он вам ваш вернёт
ТОЛЬКО ДО «САДА МИЧУРИНЦЕВ»!
Только до «Сада Мичуринцев»! простуженным голосом кричала кондуктор. Идём только до «Сада Мичуринцев»!
Рыжая толстушка маленького роста, в своей «дутой» куртке-пуховике она напоминала закатившийся в трамвай шар из кегельбана.
На перекрёстке с Карлой Либнехтой авария! Только до кольца! выкрикивала она.
Город постепенно съедает моё детство. На старом трамвайном кольце уже не работает диспетчерская, и вагоновожатые теперь не отмечаются здесь, разминая ноги и выкуривая по дороге сигарету, а над Диким сквериком у студенческой общаги нависла красномордая кирпичная многоэтажка. Но в центре кольца под невысоким и тонким сибирским клёном по-прежнему стоит крошечная будка. Ранним зимним утром её окна светятся в темноте в детстве она казалась мне жилищем лесного эльфа, оставшегося охранять последнее дерево вырубленного людьми леса. Повзрослев, я узнал, что там обитает обходчик трамвайного кольца. Впрочем, и теперь, несмотря на свой без малого полтинник, я нет-нет да засомневаюсь: а вдруг это эльф притворяется путевым обходчиком?
Весной прошлого года между кольцом и автодорогой появилась баня для машин квадратный ангар автомойки. Напротив будки обходчика летом выставляется треугольная металлическая конструкция, а через неё перекидывается огромный яркий ковёр. Рядом поставлен деревянный стул с высокой спинкой, на котором время от времени сидит пожилой смуглый узбек скорее всего, хозяин автомойки. Он пьёт из пиалы горячий чай и смотрит на текущий мимо поток машин. Поначалу я думал, что ковёр вывешивают сушиться, но это повторялось изо дня в день, и я понял. Конструкция с ковром имитирует стену родного дома! Деталь привычного пейзажа, без которого хозяину одиноко и тоскливо в чужой северной стране. Разве мир может быть без ковра? Да и вовсе не узбек это, а восточный джинн, поселившийся рядом с эльфом.
Минувшей осенью один из киосков, прилепившихся к трамвайной остановке у кольца, заняла и вовсе необычная женщина. Возвращаясь затемно с работы, можно было увидеть за ярко освещенным окном полногрудую восточную женщину со швейной машинкой, предлагающую услуги швеи. Те, кто помнит предводительницу разбойников из мультфильма «Бременские музыканты», могут представить себе эту красавицу как наяву. Жаль, но очень скоро женщина-джинн исчезла. То ли люди предпочитали шить сами, то ли обращались в ателье, а может, с детства были напуганы мультиком. Подростком я обязательно бы придумал, что это колдунья: её магическая швейная машинка строчит знаки-заклинания на принесенных брюках и юбках, и их хозяева превращаются в послушных свинок, как в той истории про Одиссея и Цирцею.
Чего абсолютно не жаль, так это утраченной сказочности Дикого скверика. Ещё лет пятнадцать назад там водились настоящие лесные разбойники, грабившие идущих от остановки людей. Одна моя знакомая рассказывала, как у неё вырывали из рук сумочку. Это случилось зимой, и перетягивая сумочку, словно спортсмены канат, девушка и разбойник рядышком шлёпнулись на скользкую дорожку. Сумочка раскрылась, из неё высыпалось всё содержимое, в том числе и кошелёк, подаренный давним воздыхателем.
Можешь взять все деньги! заявила девушка. Только кошелёк оставь, это подарок!
Хорошо! ответил благородный разбойник и оставил ей кошелек. И ещё (как истинный джентльмен) подал руку и помог подняться. «Если бы он поменьше грабил прохожих, мечтательно вздохнула моя знакомая, я бы вышла за него замуж!» В тот самый момент она случайно была не замужем.
Трамвай довёз меня и остальных пассажиров до кольца и остановился. Из кабины показалась вагоновожатая с увесистой монтировкой и направилась переводить стрелки. Вслед за ней на улицу повалили пассажиры. Дорога впереди была свободна, и я направился «за три остановки» по заметенным снегом трамвайным рельсам. Может быть, сказочное настроение, навеянное воспоминаниями, было тому причиной, но я решил, что просто обязан предупредить по пути всех ожидающих трамвая.
На перекрёстке с Карлом Либкнехтом авария! громко оповестил я, подойдя к первой остановке. Трамваи не ходят!
Вздыхая, люди стали расходиться, и часть из них увязалась за мной.
Трамваи не ходят из-за столкновения! прокричал я на второй остановке. Не ждите, авария!
И ещё одна часть людей увязалась за мной. Так мы и шли по рельсам: впереди бодро шагал я, а позади ковыляло человек пятнадцать стариков, пенсионеров и инвалидов, которым некуда больше податься: в маршрутку или автобус в час пик влезть сложно. На какое-то время я почувствовал себя предводителем санкюлотов, что идут штурмовать высокие каменные стены Бастилии. Старики за спиной скрипели клюками о снег и громко ругали короля.
Трамваи не ходят! сообщил я ожидавшим на третьей остановке. Расходитесь, товарищи, расходитесь!
Как это не ходят? возмутился кто-то из них. А это что?
Я обернулся и с ужасом увидел, как перед догоняющим меня трамваем разбегаются в сторону старики, пенсионеры и инвалиды. Тротуара там не было, и, делая шаг в сторону, они утопали в глубоком сугробе кто по колено, а кто по пояс. Не дожидаясь их праведного гнева, я свернул к перекрёстку и грубо нарушил правила дорожного движения, перебежав дорогу на красный свет.