Руками не трожь! раздался остерегающий окрик отчима. Ща я её окочурю, гадину.
Он надвигался от дома, от разъезжающихся в стороны дверей, словно японский самурай, только вместо меча в руках у него была лопата. Он был воином, бойцом, рыцарем, сражающимся за человечество. Где-то далеко, на окраине человеческой цивилизации, через два двора от этого, его ждала верная жена и слава, и почести, и пир во имя победы Он уже занёс свой «меч» над головой поверженного врага, когда странный мальчишка этот, предатель рода человеческого, подхватил в руки крысу и, сорвавшись с места, понёсся что есть духу со двора.
Стой!! неслось ему в спину Убью сволочь! Ну, ты вернёшься у меня домой, гнидёныш, ох, тля, вернёшься!
Прошло лето, сыгран был последний день августа на театральной сцене года и к земле полетел занавес из разноцветных листьев. «Война с крысами», сыгранная в первом акте, давно забылась, у мiра было достаточно более важных дел. Не забыли о ней только у богодулов. Локальное сражение естественного отбора обрело у матери Антона и её сожителя Фёдора характер эпопеи, третьей отечественной, важнейшей вехи семейной жизни. Жалкое и ущербное «На свои пью» сменилось уверенным и обвиняющим:
Как крыс травить, так мой Федя!
«Её Федя», словно ветеран войны, предавался теперь воспоминаниям о битве, украшая их всё новыми и новыми героическими подробностями. Число уничтоженных в бараке крыс стремительно приближалось к числу всех крыс города и вскоре грозило его превысить. И эпизод с «предательством» Антона органично вписался в нарождающийся миф война без предательства и не война вовсе, а так, пресная захудалая драка.
Прошло лето, сыгран был последний день августа на театральной сцене года и к земле полетел занавес из разноцветных листьев. «Война с крысами», сыгранная в первом акте, давно забылась, у мiра было достаточно более важных дел. Не забыли о ней только у богодулов. Локальное сражение естественного отбора обрело у матери Антона и её сожителя Фёдора характер эпопеи, третьей отечественной, важнейшей вехи семейной жизни. Жалкое и ущербное «На свои пью» сменилось уверенным и обвиняющим:
Как крыс травить, так мой Федя!
«Её Федя», словно ветеран войны, предавался теперь воспоминаниям о битве, украшая их всё новыми и новыми героическими подробностями. Число уничтоженных в бараке крыс стремительно приближалось к числу всех крыс города и вскоре грозило его превысить. И эпизод с «предательством» Антона органично вписался в нарождающийся миф война без предательства и не война вовсе, а так, пресная захудалая драка.
Ууу, Иуда, ласково говорил пасынку Фёдор и давал лёгкий отеческий подзатыльник. Дурак ты, и уши у тебя холодные. То ж крысы! От их вся зараза в городе. Или мы их, или они нас. Естественный отбор, понял?
Последние слова давались ему легко, словно он знал их всю жизнь, а не услышал пару месяцев назад от соседаучителя. Антон подзатыльники сносил легко, без обиды, как должное. Он даже согласен был с отчимом, что крысы враги человеческие. И не место им в ползущем в счастливое будущее отдельно взятом японском бараке. Всем, кроме одной.
Куда врага дел, Тонкий? допытывался Фёдор.
Тонкий это от Антонки, так звала обычно мать.
Выбросил, бурчал в ответ мальчишка.
И не добил? этот вопрос пьяный Фёдор вбивал словно гвоздь с размаху, одним выдохомударом молотка.
Нет.
От же дурень! Мать, а, мать, ты слыхала? Не добил!
Чего ты в мальчишку репьём вцепился? откликалась мать. Сплоховал он, со всяким бывает. В следующий раз пришибёт, правда, Антонка?
Ей было почти хорошо: мужгерой учил умуразуму сына, всё как в нормальной уважаемой семье. А Антон молча кивал, не обращая внимания на словамотыльки взрослых: в одно ухо влетели, в другое вылетели.
Тёплый разноцветный листопад сменился вскоре бесконечнонудным дождиком. Антон пошёл в шестой класс, мать в очередной раз уволили по статье, и есть в доме стало нечего. Спасал мiр и взрослая сестра одноклассника Володи. Когда дома гуляли особенно шумно, он оставался у них ночевать. Как-то раз ночью Володина сестра, девушка лет двадцати, вернулась за тетрадкой с лекциями в комнату, где устроились спать мальчишки, включила свет и Визг её был настолько громким, что весь барак от головы до хвоста вздрогнул и проснулся. Разъехались в стороны японские двери, на улицу выскочили мужчины, и Луна на небе перевернулась с боку на бок посмотреть, что же такого ужасного происходит внизу.
Огромная крыса, лежавшая на одеяле рядом с Антоном, нехотя спрыгнула с кровати и неторопливо направилась к печи, за которой обнаружилась недавно выгрызенная острыми зубами дыра.
Антон! побелевшими от испуга губами произнесла девушка. Она уже догадалась, что гигантский грызун появился в её квартире не просто так. Что всё это значит?!
Мальчишка виновато шмыгнул носом.
Неестественный отбор, вздохнул он.
И тут же добавил жалобно:
Ты только не ругайся, а? Она не такая как все остальные крысы. Она хорошая!