Первая бригада школьников вышла в первую же ночь (мы с подругой и еще восемь десятиклассников). Нас посадили на ящики в холодном помещении вокруг большого таза, наполненного солидолом (такая густая клейкая мазь грязно-зелено-коричневого цвета, неприятная, трудно смывающаяся). Оттирая на каждой банке ржавчину наждачной бумагой, не пропуская ни одного коричневого пятнышка, мы тщательно смазывали ее этой мазью для предохранения. С энтузиазмом и большим старанием мы принялись за работу Хватило нас на четыре часа, и сделали мы значительно меньше, чем хотелось. Но лиха беда начало!
В последующем разбились на бригады по классам, по желанию, по семейным возможностям. Уставали предельно, болели руки, едкая мазь проникала под кожу, даже возникали язвочки (перчаток не было!), уставала до боли спина, нередко замерзали (неотапливаемое помещение склад, морозильников не было), но не простуживались (в войну такого заболевания, как правило, не наблюдалось!). Некоторые ребята время от времени выбывали, но большинство держалось всю зиму! Выходили по две бригады (каждая по 810 человек) в течение ночи по очереди. И получалось каждый работал по четыре часа через ночь.
Конечно, было нелегко: одна смена с десяти вечера до двух ночи, другая с двух до шести утра, когда организм, тем более молодой, требует сна. Были и пропуски, и опоздания, поэтому и обсуждали, и прощали. А нам с подругой приходилось работать намного чаще мы ответственные за всех! Но работа шла каждую ночь с ноября до марта. Втянулись! И каждый раз очищали и смазывали все больше банок! Сначала казалось, что не будет конца Но все больше становилось ящиков, готовых к отправке на фронт! Потом к нам еще присоединились жители поселка домохозяйки. И некоторые рабочие задерживались на часок-другой понимали, как все это значимо!
Самым трудным было для нас, ребят, борьба со сном! Некоторые даже сваливались со своего ящика, двое, помню, даже попали в таз с мазью и смех и грех, все вмиг проснулись и бодро трудились до утра! Но отмываться дома было очень нелегко: с мылом и горячей водой было ох как трудно! Поэтому было спецзадание каждому (поочередно) готовиться, чтобы всем петь любимые песни, рассказывать что-то веселое, повторять вслух уроки, помогало!
Во время уроков в школе после ночной работы ужасно хотелось спать, глаза закрывались сами. А в перемены (10 мин) мы не резвились, а спали на своей парте. Даже не слышали звонка на урок и прихода учителя! И так продолжалось каждый день и всю зиму. Учителя страдали не меньше нас: учить полусонных детей почти бесполезно, но и запретить им помогать заводу и фронту невозможно! И получалось так, что сердились мы друг на друга. И переживали тоже взаимно Дни и ночи пролетали, ржавые банки все заметнее убывали, и к концу зимы мы победили!
На торжественном сборе по этому случаю парторг завода сообщил, что благодаря комсомольцам и пионерам не менее 80% спасенных консервов отправляются на Западный фронт! Как же нас благодарили! Как нам аплодировали и на заводе, и в школе, и дома. А руководство завода распорядилось наградить каждого двумя банками консервов, которые уже не очистить (они годятся для еды, но не для сохранения на несколько дней), и по буханке хлеба! Это были очень ценные подарки дома мы накормили свою семью!
А в конце учебного года мы успешно сдали экзамены (раньше их сдавали в школе каждый год), чем удивили и обрадовали учителей».
Эту историю мама описала в своих воспоминаниях отдельным рассказом, предназначенным для внуков и правнуков. Родителям этих детей (то есть нам, маминым детям и взрослым внукам) предписывалось прочитать им этот рассказ и задать вопросы-задания: 1) придумать название; 2) было ли интересно и почему; 3) какие появились вопросы к бабушке. Мама хотя и пенсионер, но продолжает стойко нести звание преподавателя и психолога. Она ничего не рассказывает просто так. Любой рассказ сопровождается заданиями или, на худой конец, вопросами, призванными проверить, насколько внимательным был слушатель и что он усвоил из услышанного. Я помню, однажды на свадьбе моей дочери Ани мама произносила тост, который начался словами: «Я бабушка невесты, меня зовут Анна Михайловна», и дальше была, как всегда это бывает у мамы, интересная и содержательная речь, включавшая, в том числе, и раздел, посвященный трем коням, который в последнее время стал практически обязательным для изучения внуками и правнуками, я потом, может быть, расскажу. Так вот, завершила свой тост мама не словами типа «Горько!» или «Выпьем за здоровье молодых!», а своей коронной фразой: «А теперь вопрос»
Так что после прочтения рассказа о маминой работе в тылу войны дети должны были ответить на поставленные вопросы. Мамин правнук Давид (шесть лет, сын моего старшего сына Максима) выполнил задание, присвоив рассказу название «Война, школа, консервы и рыба», а также сообщил, что ему было интересно и что он бы послушал еще раз, а вопросов у него нет. Мой средний сын Марк (шестнадцать лет) назвал рассказ «Консервная банка», сказал, что ему было интересно, потому что подробно и много деталей, и что вопросов у него тоже нет. А мой младший сын Павлик (тринадцать лет), которому рассказ понравился тем, что это реальные события, задался вопросом: «Почему все девочки хотели на фронт, если знали, что их могут убить?» Про мальчиков у него такого вопроса не возникло. Не знаю, какой из этого можно сделать вывод, по крайней мере, дети что-то узнали о войне из первых рук.
Тогда же, во время войны, мама, как комсорг школы, организовала работы по спасению нефти: в заливе Японского моря, недалеко от поселка, разбилась баржа с нефтью. Жителей призвали по просьбе военных на спасение ветер гнал нефть к берегу. Мамина комсомольская организация в полном составе вместе со взрослыми черпала ведрами нефть несколько дней! Удалось спасти основную часть от военного командования были получены благодарность и подарки школьникам.
И таких эпизодов самоотверженного тяжелого труда во время войны у мамы было много.
«Боль за Родину, стремление хоть как-то участвовать были неистощимы: делали для фронта вату из старых простыней (выдергивали нитки), вышивали носовые платочки, вязали носки и рукавицы, собираясь вместе у кого-нибудь дома, и одновременно изучали историю партии.
Каждое лето мы трудились в колхозе (прополка, окучивание картофеля, сбор помидор и огурцов), работали наравне со взрослыми выполняли и перевыполняли норму, за что уезжали домой с наградами: благодарностью в адрес школы и продуктами для своей семьи.
Рыли окопы готовились к возможному нападению Японии, тренировались быстро надевать противогазы». Также мама, ее сестра Наташа и подруга Тося организовали работу по оказанию помощи старым людям, сыновья и внуки которых ушли на фронт, и сами участвовали в ней. Они носили воду, дрова и уголь, мыли полы. «Ни одной семьи фронтовика не оставалось без помощи школьников-тимуровцев!»
Впоследствии маму и несколько других школьников наградили медалью «За доблестный труд в Великой Отечественной войне», а также ценными подарками: американскими сапогами, которые потом перешивались по размеру, и часть кожи оставалась для туфель шикарные вещи в то тяжкое время, и отрезом на пальто. Вообще-то, у мамы уже было пальто старое бабушкино пальто, которым, до того как оно стало маминым, накрывали бочки с капустой. Мама его почистила, подшила и носила до самого конца войны, благоухая воспоминаниями о капусте. Так что полученный отрез был отложен «на выход», который случился после войны в виде маминой поездки в Ленинград на учебу. Медаль маме тоже вручили уже в Ленинграде.
«Но мы, конечно, и весело отдыхали! 56 раз в году проводили школьные вечера, на них и концерт, и непременно танцы. Я, как правило, была заводилой: первой начинала и учила танцевать, особенно мальчишек (специально собирались в промежутках между вечерами), и песни разучивали под моим руководством».
Мамины страхи, думаю, никуда не исчезли. Просто бояться было некогда, и сил на это не было надо было помогать Родине. НАДО. Оно не только гнало маму вперед, но и заставляло забыть все страхи.
Ленинград город, определивший судьбу
Рассказывая о маминой жизни на Дальнем Востоке, я ни разу не упомянул ее друзей. Их было несколько, но самой близкой подругой была Тося. Все испытания от самых незначительных до самых тяжелых мама проходила вместе с ней.
Тося была на год старше мамы и поступила в Ленинградский государственный университет еще за год до окончания войны, в сорок четвертом. Она перепробовала три факультета и остановилась на философском там тогда начали преподавать психологию.
И мамин дальнейший выбор профессии, вуза, города и вообще всего дальнейшего пути определила ее подруга Тося. Очень жаль, что мне не довелось познакомиться с Тосей (Антониной Васильевной Пенской), ведь получается, что я и ей обязан своим рождением. Хотя мы, конечно, понимаем, что и Тосю кто-то поставил рядом с мамой. Не буду так сильно углубляться, слишком большая получается толпа причастных к моему рождению, ограничимся Тосей.
Они переписывались с мамой весь год, и к моменту окончания школы мама уже не сомневалась, куда идти дальше: Тося, как и большинство студентов, была очарована лекциями и личностью профессора Ананьева, преподававшего психологию в Ленинградском государственном университете, в своих письмах маме она в том числе приводила целые куски из его лекций. Так что мамин выбор был предрешен как этими лекциями, так и возможностью вновь соединить свою жизнь с любимой подругой.
«Я очень тосковала без Тоси, жила мечтой поехать учиться туда же. У меня был выбор: бабушка умоляла жить у нее, в Москве, и учиться в МГУ. Но я только в Ленинград!»
«Я очень тосковала без Тоси, жила мечтой поехать учиться туда же. У меня был выбор: бабушка умоляла жить у нее, в Москве, и учиться в МГУ. Но я только в Ленинград!»
Судя по Тосиным письмам, она тоже плохо переносила разлуку и тоже мечтала, чтобы мама приехала в Ленинград и чтобы они учились вместе. Так и произошло, и Ленинград стал городом, определившим всю дальнейшую жизнь мамы.
Прямо с вокзала с огромным деревянным чемоданом мама направилась в мраморный зал ЛГУ на лекцию профессора Ананьева. Тут вышла небольшая заминка в мраморный зал с чемоданом не пускали. Оставить чемодан в раздевалке тоже не разрешали. Вот что хочешь, то и делай. Эта способность администрации на любом уровне, вплоть до вахтера, ставить человека в безвыходную ситуацию отработана у нас давно. Сейчас бы любой сообразил, что надо просто «дать», и все разрешится, но тогда люди были честными, и вахтер искренне охранял изысканность мраморного зала от поругания периферийным чемоданом, видя в этом свою главную функцию и, возможно, вообще причину своего прихода в этот мир. Мама растерялась, но Тося, будучи уже опытной студенткой и вообще столичным жителем, быстро сумела уговорить цербера подержать чемодан в раздевалке. Мама была настолько уставшей после поезда, что все время засыпала, к тому же она мало что понимала в речи профессора. И все же он произвел на нее впечатление, рассеяв последние сомнения, если они и были. Из-за того что мама опоздала, ей надо было сдать четыре вступительных экзамена за два дня. Мама, конечно, справилась, а ее сочинение так понравилось, что ее стали уговаривать поступить на филологический факультет. Но мама была непреклонна только психология!