Больше всего на свете. Философские размышления - Терентiй Травнiкъ 2 стр.

Значит гений и злодейство вещи совместные? Так, стоп! Кто сказал, что умный, даже пусть и очень, гениальный? Конечно же, нет. Это неверно. Да и для того, чтобы юлить и ловкачить особого ума, собственно, и не надо.

Тогда становится понятнее. Вопрос только в том, как позволило окружение, скорее всего, далеко не глупое, такому уму занять тот самый пост, с которого и можно развязать безнаказанно войну? Напрашивается один старый подзабытый закон жизни: Когда все умные уверены, что чего-то просто не может быть, то создаются наилучшие условия и обстоятельства, чтоб это самое «не может быть» произошло, и оно происходит. Так было в 1917-м году, когда российская высшая интеллектуальная среда была уверена, что такого не может быть, а оно случилось. Так было и в 1941-м, когда власть до последнего была уверена, что такого не может быть, а оно опять же произошло. Неужели этот самый пароль «не может быть» и позволяет всякому пороку пролезть туда, куда он стремится и там начать делать свои делишки? Видимо, так оно и есть. Что тут ещё сказать? Всякое «не может быть», как раз и бывает.

Мой старый друг

Мне кажется, что гитара  это, давно уже, не просто музыкальный инструмент, а это настоящая пятая раса человечества. Она оживлена людьми и навсегда стала членом их семей. Одной только ей, из всех известных инструментов, удалось стать подлинным другом человека, довериться ему, и он ей поверил. В неё влюбляются девчонки и мальчишки всех стран, без нее не обходятся ни мужчины, ни женщины. Её берут с собой в дальние походы, в плавание, в горы, в окопы сражений, в больничные палаты, на театральные и студенческие вечера, даже на орбиту. С нею не расстаются поэты и художники, артисты и, конечно же, музыканты, с нею не расстается никто, кто хоть раз с нею побывал. В чем же тайна такого успеха? Думаю, что у каждого свой ответ, и знаю точно, что нет на земле человека, которому бы гитара не приглянулась своим звучанием. Я бы сказал, что она молитвенна в музыке и музыка молитвенна с ней. Она настолько камерная и личная, что её арпеджио действительно звучат, как молитвенное пение.

Она может звучать-говорить сольно, может аккомпанировать, она широкодиапазонна и может гармонизировать любой голос, а может просто присутствовать и молчать. Давно замечено, что если в доме есть гитара, любая, будь то семиструнка, либо переделанная в шестиструнку шиховская, старая, потертая, с бантом на грифе, или гитара-испанка, ленинградка, двенадцатиструнка есть гитара, то дом этот иной, он живой. Значит, есть в доме кто-то, кто умеет говорить на языке музыки.

Она может звучать-говорить сольно, может аккомпанировать, она широкодиапазонна и может гармонизировать любой голос, а может просто присутствовать и молчать. Давно замечено, что если в доме есть гитара, любая, будь то семиструнка, либо переделанная в шестиструнку шиховская, старая, потертая, с бантом на грифе, или гитара-испанка, ленинградка, двенадцатиструнка есть гитара, то дом этот иной, он живой. Значит, есть в доме кто-то, кто умеет говорить на языке музыки.

Со мною гитара с юности. Разные были у меня друзья, это и Кремона, и Орфей, и Резоната Есть у меня, даже не подруга, а друг, гитара Классик, инструмент, который со мной прошел, проехал, пролетел тысячи и тысячи километров по родной стране. Была она и в горах, и в море, в пустыне и в таежных лесах, в селах, городах и деревнях, даже в храмах иногда она звучала с благословения настоятелей.

Она висит у меня на кожаном ремешке в комнате-кабинете, на стене. Случается, вечерами я немного музицирую для себя, для близких. Но бывает так, что просто снимешь ее со стены, повернешь обратной стороной кузова, прижмешься щекой и слушаешь, слушаешь и слышишь, как бьется её сердце. Не знаю, как у других, а у моей оно бьется нотой «си» большой октавы с темпом сорок девять ударов в минуту в спокойном состоянии.

Внимание! Не сорить и не ссориться. Идет жизнь

Не стоит думать, что всякий конфликт хаотичен. Отнюдь это не так, а если и присутствует хаос, то распространяется он непосредственно только на участников, находящихся в контактной зоне. Для тех же, кто за ним наблюдает на расстоянии, он не только не беспорядочен, но и управляем, было бы желание. Как это не странно, но конфликт, зачастую, многим удобен и выгоден. Причем не столь важны его сила, степень втянутости, мотивы ссоры, сколько его постоянное присутствие, даже в латентной форме. В серьезный конфликт вполне может перерасти обыкновенная бытовая ссора, а не только затянувшаяся межрегиональная, межгосударственная напряженность. Всё это может обернуться серьезной беды, вплоть до войны.

Список дивидендов для присутствующих в зоне конфликта, но не участвующих в нем непосредственно, весьма и весьма велик. Если речь идет о межрегиональном конфликте, то в область интересов попадает всякое законное, полузаконное и, конечно же, незаконное обогащение за счет дерущихся. Война, как говорится, спишет все, вот и стараются взвалить на неё то, что никак не удавалось разрешить ранее. На войне всегда есть враги, вот они-то и виноваты, причем во всем. Ничто так не отвлекает внимание людей от своих бед, как угроза извне. Можно сказать, что там где воюют, там не справляются со своими личными проблемами. Продолжу список выгод от конфликта. Это и политический пиар для тех, кто не в зоне ссоры, и их же самоутверждение на фоне чужой беды, и вознесение на словах себя и своих положительных качеств до ранее невозможных высот, а здесь и хвастовство, и умничание, и назидательность, и морализаторство, и ложное благородство, и лицемерное сострадание. Всё идет в ход при выпавшем шансе  чьем-то конфликте  для того, чтобы на этом фоне устроить свою жизнь.

Для того, чтобы еще лучше разобраться во всей многослойности конфликта, приведу такой пример. Посмотрите на бой, точнее на спарринг, боксеров на ринге, и на многочисленных, окружающих их в это время, болельщиков, которые, надрываясь и надсадно крича, постоянно учат дерущихся тому, как тем поступать. Не находите ничего общего с неумолкающими нынешними телевизионными ток шоу вокруг всякой ссоры? Если нет, то присмотритесь получше, призадумайтесь.

Тем не менее продолжу. Случается, что в боксе такой активный болельщик становится в известной степени авторитетным человеком в своем кругу, выбивается в лидеры за счет неких собственных убеждений и знаний в этом виде спорта. Он даже организует вокруг себя компанию, где явно руководит. Будет ли таковой заинтересован в прекращении соревнований или закрытия этого вида спорта? Думаю, что нет. Это становится его питательной средой. Есть еще более удаленная аудитория, которая оказывает не меньшее влияние на дерущихся, чем болельщики, а то и большее. Им и на сражении не обязательно появляться. Они финансируют шоу. Оплатят  будет бой, не оплатят  не будет. Такова физиология любого конфликта. Масса людей вокруг конфликтующих сторон суетится, что-то делает, проявляя, пусть маленькое, но свое личное участие. Обсуждает, советует с самым серьезным видом, со стороны оно, вроде, как и виднее, а вот только кости себе ломают и увечья получают не они, а те двое, те, на ком и завязан весь конфликт. Так и во время всякой войны происходит, только там вместо двоих с ринга дерутся десятки тысяч таких же бойцов с каждой стороны, подогреваемые и финансируемые заинтересованными, а таких заинтересованных, понятно, далеко не единицы.

Тем не менее продолжу. Случается, что в боксе такой активный болельщик становится в известной степени авторитетным человеком в своем кругу, выбивается в лидеры за счет неких собственных убеждений и знаний в этом виде спорта. Он даже организует вокруг себя компанию, где явно руководит. Будет ли таковой заинтересован в прекращении соревнований или закрытия этого вида спорта? Думаю, что нет. Это становится его питательной средой. Есть еще более удаленная аудитория, которая оказывает не меньшее влияние на дерущихся, чем болельщики, а то и большее. Им и на сражении не обязательно появляться. Они финансируют шоу. Оплатят  будет бой, не оплатят  не будет. Такова физиология любого конфликта. Масса людей вокруг конфликтующих сторон суетится, что-то делает, проявляя, пусть маленькое, но свое личное участие. Обсуждает, советует с самым серьезным видом, со стороны оно, вроде, как и виднее, а вот только кости себе ломают и увечья получают не они, а те двое, те, на ком и завязан весь конфликт. Так и во время всякой войны происходит, только там вместо двоих с ринга дерутся десятки тысяч таких же бойцов с каждой стороны, подогреваемые и финансируемые заинтересованными, а таких заинтересованных, понятно, далеко не единицы.

Смысл один, но все же большие войны совсем не кухонные ссоры, и ведутся они либо до полной победы, либо до окончания боеприпасов, а по сему до них лучше не доводить, ибо известно, что почти невозможно, чтобы воюющие народы сами по себе прервали бы распри и помирились, для этого многим чем надо обладать душе нации. Видимо и воюют оттого веками, что не имеют этого много, а имели бы, так и не начинали бы. Вот и вспоминают обиды друг на друга с допотопных времен, словно на рожон заново лезут. Мир, действительно, тяжело хранить, слишком много участников споров и агрессивных диалогов вокруг мира ведется, где-нибудь, но обязательно тряханет. Поэтому Спаситель, говоря о блаженстве, особо выделял и миротворцев, вещуя о них, как о сынах Божиих.

И все-таки, что ни говори, но ссоры начинаются с семьи, с кухни нашей личной жизни. На кухне обычно двое присутствуют, а это немного, глядишь, худо-бедно, да и договорятся до мира. Вот он и совет: сор из кухни лучше не выносить, да и ссоры тоже.

Девять строк февраля

 Учись формировать свое мнение, ибо чужое может быть не только неверным для тебя, но, что ещё хуже, сознательно неверным.

 Чем больше спорщиками вспоминаются примеры из ошибок прошлого, дабы ими укорить друг друга, тем безысходнее их ситуация.

 Бог взыщет с нас за то, о чем болит наша совесть. Укоры совести и есть суд Божий.

 Не надо напряженно вспоминать за что могут быть, якобы незаслуженные удары судьбы. Надо просто начать жить благом. Очень часто мы страдаем именно за то, что никак не живем доброделанием, а не за ошибки прошлого, как нам думается.

 Иногда плохое в будущем и совпадает с нашим предчувствием, но на удивление, оказывается много мягче, чем те мытарства, которым мы себя подвергли, думая об этом.

 Если мы не займемся жизнью, то она сама займется нами и не стоит думать, что мы совпадем с нею во взглядах.

 Было бы хорошо, если бы мы мирились не только тогда, когда благодушествуем. А поскольку это почти невозможно  мириться, будучи не в тонусе, тогда тормозить надо прямо с самого начала ссоры. Глядишь, и не занесёт. Просто без мира  ну, никак.