Десять и десять, ответил я.
Я ничего не понимаю в этой игре. Вольдемар, то есть Альберт, посмотри, сколько у меня.
Нельзя, нельзя! вспомнила правила Галя. Нет, а иначе играть будет не интересно.
Конечно, нельзя, выдохнул дым Мальборо Толя.
Ладно, мне сколько надо ставить? Двадцать? Хорошо, я ставлю двадцать. У меня здесь она выложила карты на стол, двадцать, правильно?
Мей би, и правильно, сказал я. но ты не имеешь права вскрываться.
А кто может?
Только я! воскликнула Галя.
Не всегда, сказал Анатолий, и разлил всем по пятьдесят граммов финского брусничного ликера.
Спаиваешь? спросила Нат, она подняла стакан и посмотрела на свет.
Вы им отдали деньги, и они сразу отстали? спросил он.
Нет, они хотели меня трахнуть, но я сказала, что до вечера больше никому не дам.
Почему ты так сказала?
Должна же я была поддержать реноме Альберта, она ласково посмотрела на меня.
Что значит, реноме? не понял Анатолий.
Это значит только то, что значит, сказала Нат. Это я ее научила. Форма благодарности буква ё и три точки то есть трахальщику. Что, мол, было хорошо, я очень довольна. Даже не довольна, а:
Благодарю вас!
Я не знал, сказал Анатолий. И добавил: Двадцать и еще двадцать.
Мне уже сорок надо? Естественно, сама же себе ответила Галя, и поставила сотню.
Я не знал, сказал Анатолий. И добавил: Двадцать и еще двадцать.
Мне уже сорок надо? Естественно, сама же себе ответила Галя, и поставила сотню.
Ты все ставишь? спросил я.
Естественно.
Ладно, ставлю восемьдесят, ибо двадцать я же поставил в первый раз.
Я добавляю шестьдесят, и еще сто, сказал завсклад.
Ты решил раздеть нас за один раз? спросила Галя. Между прочим, сегодня, я не буду раздеваться сама. Ты понял мой намек, ковбой.
Я тебе не верю, ответил То, как его только что кратко охарактеризовала Нат:
То, я пока поищу в коробках миндальный финский ликер? На что получила его молчаливое мотание головой.
Это по-русски, или по-болгарски? спросила Нат, и добавила: Я считаю, что это знаком согласия. Анатолий сам запутался, и махнул рукой.
Галя поставила все остававшиеся у нее деньги.
Мне сколько надо? спросил я.
Нат вернулась с пыльной бутылкой миндального ликера, и посоветовала:
Ставь все. Денег было у всех поровну.
Логично, и я двинул все в центр стола. Это был не настоящий стол, а только крышка от стола, размещенная на ящике, который качнулся, наклонился и встал на попа. Все деньги полетели на пол.
О-о, протянула Галя, теперь долго собирать придется.
Шарап! закричала Нат, и упав на колени вместе со стаканом, начала одной рукой собирать деньги. Но ее никто не поддержал.
Так не годится, сказал То, надо все собрать и положить опять на стол.
Хотя бы за сбор денег, я могу взять себе часть? спросила Нат.
Не надо, я так дам тебе три рубля.
Ладно, она опять встала и сразу выпила весь ликер из стакана.
Ты не все собрала, сказала Галя.
Да ну вас, собирайте сами.
Наконец, игра продолжилась. Анатолий дал еще триста рублей дальше.
Так у нас нет больше денег? запищала Галя. Я бросать не буду. У меня много.
Сколько? спросил Анатолий.
Не скажу. Или я могу официально открыть карты?
Нет, но я могу дать тебе взаймы еще триста рублей.
Давай.
Мне тоже, сказал я.
Когда мы выложили карты на стол, оказалось, что: у Анатолия тридцать, у Гали тоже тридцать, а у меня тридцать одно.
Фантастика, только и сказала Нат сверху.
Это точно, поддержала ее Галя. И добавила: Теперь мне надо дать, что ли, ему, она ткнула пальцем в То, чтобы расплатиться.
Нельзя, констатировал завсклад, это деньги Базы.
Какой еще Базы? спросила Нат.
А мы где находимся? спросил То. И разъяснил: Это База.
Он почесал голову, и сказал:
Продолжим?
Да, хорошо, ответил я, все еще собирая со доски выигрыш. И никто не задал мне вопроса:
Кто сдавал?
Дамы легли спать на самодельную кровать Анатолия, а мы продолжили игру. Но прежде они ответили на пару его вопросов. Пока пили на сон грядущий. А именно:
Так вас так и не трахнули в Парке?
Мы бы не дали, ответила Нат.
Глава 8
Тебе-то можно было дать, ответила Галя. И знаешь почему? Я не могла, потому что Альберт меня затрахал почти до смерти. Ну, не до смерти, но до упаду это точно!
Нет, все были не против.
Волчок испугался, резюмировал То. За изнасилование можно получить много, а потом на зоне еще и петухом закукарекать. Хотя, я должен сказать, что не все там становятся пидорами за это дело.
Почему?
Я сам до сих пор не могу понять, почему так происходит. Скорее всего, потому, что это вообще вранье. В том смысле, что если кому-то дают возможность объяснить, почему он кого-то изнасиловал, всё ему ничего не будет. Он уважаемый блатной, а ему всё можно. Сидит за изнасилование, а бреется в парикмахерской с горячим компрессом. Анатолий налил еще:
По писят, и мы продолжили.
Далее объяснение, почему существуют блатные никто не хочет работать. Это объясняет Галя, так ей рассказал отец, когда она еще с ним:
Разговаривала. Из-за чего они разругались? Дала его другу? Или что-нибудь другое?
Мне отец рассказал причину подобного отношения к людям, сказала Галя.
Спи лучше, сказала Нат, что ты можешь знать о Зоне.
Пожалуйста, сказала Галя: Никто не хочет работать! Это главный аргумент моего отца. Не хотят работать даже капитаны и лейтенанты, не говоря уже о полковниках. Все хотят только инспектировать и контролировать. Поэтому капитаны и лейтенанты назначают блатных зеков, чтобы они следили за простыми рабочими зеками. Но не сами! Тоже назначают бригадиров. Работает мало людей, добавила Галя. А в списке все!
В каком списке, машинально спросил То.
В списке на получение зарплаты, ответила Нат за Галю.
А я работаю?
Да, если игра в карты это работа.
К наступлению темноты То проиграл мне три тысячи.
Играть было нетрудно: периодически подъезжали машины, и он их отпускал. Имеется в виду, битком набитыми ликероводочной продукцией. Хотя, кажется, это было воскресенье.
Пошли, сказал я.
Куда? спросила Галя.
На кладбище.
А там не страшно?
Я трахалась на кладбище, сказала Нат, после того, как прокашлялась.
Мы не за этим туда пойдем.
А зачем?
Я скоро уеду.
Сейчас принято прощаться на кладбище?
Я хочу, чтобы вы больше не занимались проституцией.
Нам это нравится, сказала Нат.
Дело в том, что ты Впрочем: ну хорошо, ты можешь нам предложить что-нибудь получше?
Лично я ничего не умею делать.
А чему тебя учили? спросил я.
А я помню?
Впрочем, действительно, это не важно.
Более того, сказала Галя, когда мы уже зашли на кладбище, ты слушал, что я говорила про любовь людей к работе?
Да, я хорошо запомнил:
Никто не хочет работать.
Правильно. И в связи с этим, что ты еще теперь можешь еще сказать?
Неужели вы не хотите работать?! удивился я.
Нет.
Нет.
Почему?
Неужели ты не слушал, что я говорила? Потому что никто не хочет работать. Даже руководить не хотят. Хотят просто чисто:
Получать бабло.
Я почесал затылок.
Не знаю, что и делать тогда.
Да ничего не надо делать! рявкнула Галя. А если уж очень хочется: поедем в Круиз вокруг света на водном лайнере.
А ты, что хотел нам предложить? все-таки заинтересовалась Нат.
Мы присели у могилы моих родственников.
Это твоя бабушка? спросила Галя.
Похожа?
Я просто так спросила.
Пока дамы ходили в туалет в стороне, я успел отрыть с небольшой глубины два пакета с деньгами, и положил их в новую сумку, которая была тоже зарыта здесь завернутая в два пакета.
Ты хочешь предложить нам работу на рынке? спросила Нат после того, как налила всем миндального ликера
Чё так мало? спросила Галя. Здесь сколько?
Двадцать пять грамм, ответила Нат. Ты знаешь, сколько двойная?
Теперь поняла: пятьдесят.
Пей пока двадцать пять.
Не буду.
Почему?
Я не умею лизать языком, как лиса. Пить-то там нечего.
Налей ей побольше, сказал я.
Не налью! Мы начинаем работать. А тем, кто работает пить нельзя. По крайней мере нельзя пить много.
Я прошу только пятьдесят. Разве это много? Галя опять посмотрела в рюмку.
Нельзя, тем более закусывать нечем.
Я взял у него в холодильнике батончик колбаски, сказал я.
Сервилат? Точнее:
Сервелат?
Финский.
Да сейчас везде финский. Где только его делают? Будешь, бабуля?
Не надо шутить с покойниками, сказала Галя.
А то что?
А то придут в гости, как к Пушкину.
К нему, разве ходили покойники?
К его другу, этому, как его? Адрияну Прохорову.
А, к нему точно ходили.
Думаю, нам лучше отсюда уйти, сказал я.
Почему? Здесь хорошо-о.
Растут деревья. Это березы?
Рядом со мной маленькая рябина, сказала Нат.
С той стороны я вижу шиповник, сказала Галя.
Это не шиповник.
А что это?
Не знаю. Но не шиповник.
Лучше бы это был шиповник.
Чем лучше-то?
Из него можно сделать заварку.
На кладбище? Хорошо, давайте не будем о грустном. Куда пойдем? В кабак? Пойдем в Элит.
Он до скольки работает? спросила Галя.
Сегодня какой день, понедельник? Сегодня он может вообще не работать.
Мне кажется, сегодня воскресенье, сказала Галя.
Ладно, не будем рисковать, сказал я, пойдем ко мне домой.
У тебя здесь есть дом?
Вот видишь бабушка умерла, а дом остался.
Я думаю, нам стоит пойти туда, чем сидеть здесь, сказала Галя.
Мы попрощались с покойниками и пошли ловить такси, ибо, как сказала Нат:
Без такси, я никуда не пойду.
Я тоже лучше останусь здесь, сказала Галя. Здесь хорошо, тихо. Впрочем, я люблю шум.
Да уж не надо врать, сказала Нат. Где ты видела шум?
Нигде.
Это точно.
Потому что его нельзя увидеть.
Без такси, я никуда не пойду.
Я тоже лучше останусь здесь, сказала Галя. Здесь хорошо, тихо. Впрочем, я люблю шум.
Да уж не надо врать, сказала Нат. Где ты видела шум?
Нигде.
Это точно.
Потому что его нельзя увидеть.
Тебя трахают-то обычно где?
Меня? Нигде. Я завтра пойду на рынок шмотки продавать. Да, Вольдемар? Альберт, то есть.
С чего-то надо начинать, ответил я.
А кроме рынка для простого народа здесь больше ничего нет, сказала Нат. Да и то, говорят, что все места там заняты уже. Надо вставать в очередь на место. У тебя есть знакомые в Администрации? Если есть можно дать на лапу.
А разве Администрация раздает эти места на рынке?
Да.
Да бросьте вы, если надо я найду на этом рынке хоть десять мест. И знаете почему? Директор этого рынка является одновременно и сыном директора завода.