Ты ужасно неразговорчивая, Цири, неожиданно заметил он.
Я? изобразила она удивление. Ничего подобного! Просто внимательно тебя слушаю. Знаешь, ты рассказываешь очень интересно. Я как раз хотела тебя спросить
О чем?
А далеко отсюда до до города Аретузы?
Совсем близко. Только Аретуза вовсе не город. Поднимемся на стену, покажу.
Стена была высокая, с крутыми ступенями. Фабио вспотел и задыхался, и неудивительно: он не закрывал рта, сообщил Цири, что стена, окружающая Горс Велен, построена недавно, она гораздо моложе самого города, возведенного еще эльфами, сказал, что в ней тридцать пять футов высоты и что это так называемая казематная кладка, сложенная из тесаного камня и необожженного кирпича, то есть материала, лучше других выдерживающего удары таранов.
Стена была высокая, с крутыми ступенями. Фабио вспотел и задыхался, и неудивительно: он не закрывал рта, сообщил Цири, что стена, окружающая Горс Велен, построена недавно, она гораздо моложе самого города, возведенного еще эльфами, сказал, что в ней тридцать пять футов высоты и что это так называемая казематная кладка, сложенная из тесаного камня и необожженного кирпича, то есть материала, лучше других выдерживающего удары таранов.
Наверху их охватил морской ветер. Цири с удовольствием вдыхала его после плотной и неподвижной духоты города. Она оперлась локтями о край стены, глядя сверху на расцвеченный парусами порт.
Что это, Фабио? Вон та гора?
Остров Танедд.
Остров, казалось, был совсем близко. И походил не на остров, а на вколоченный в морское дно гигантский каменный столб, огромный зиккурат, спеленутый змеящимся серпантином дороги, террасами и зигзагами лестниц. На террасах зеленели рощицы и сады, а из зелени проглядывали прилепившиеся к скалам, будто ласточкины гнезда, белые островерхие башни и изящные купола, венчающие группы окруженных галереями зданий, которые, похоже, были возведены не хитроумными строителями, а вырезаны в склонах горы, вздымающейся из морской пучины.
Все это создали эльфы, пояснил Фабио. Говорят, с помощью эльфьей магии. Однако уже с незапамятных времен Танедд принадлежит чародеям. Ближе к вершине, там, где видишь? блестят на солнце купола, расположен дворец Гарштанг. В нем через несколько дней откроется Большой Сбор магиков. А вон там, смотри, уже на самой вершине, высокая одинокая башня с зубцами. Это Тор Лара, Башня Чайки.
Туда можно попасть по суше? Это же близко.
Можно. Есть мост, он соединяет берег залива с островом. Его отсюда не видно, деревья заслоняют. А видишь красные крыши у подножия горы? Это дворец Локсия. Туда-то и ведет мост. Только через Локсию можно пройти к дороге, ведущей на верхние террасы.
А туда, где вон те миленькие галерейки и мостики? И сады? Как они держатся на камнях и не падают? Что это за дворец?
Это и есть Аретуза, которая тебя интересовала. Знаменитая школа для юных чародеек.
Ах, Цири облизнула губы, так это там Слушай, Фабио
Слушаю.
Ты хоть иногда встречаешь молодых чародеек, которые учатся в школе? Ну, в Аретузе?
Мальчик удивленно взглянул на нее.
Что ты! Никогда! С ними никто не встречается! Им запрещено покидать остров и выходить в город. А на территорию школы никого вообще не пропускают. Даже бургграфа и судебного исполнителя. Если у них возникает какое-то дело к чародейкам, они могут пройти только в Локсию. На самый нижний уровень.
Так я и думала, покачала головой Цири, не отрывая глаз от горящих золотом крыш Аретузы. Прям не школа, а тюрьма какая-то! На острове, на скале, да еще и над пропастью. Тюрьма и вся недолга.
Вообще-то да, согласился Фабио, немного подумав. Оттуда довольно трудно выйти Только там не как в тюрьме. Просто ученицы молодые девушки. Их надо охранять
От чего?
Ну замялся мальчик. Ты же знаешь
Не знаю.
Хм Я думаю Ох, Цири, никто же их не запирает в школе. Они сами хотят
Ну конечно. Цири шельмовски улыбнулась. Хотят вот и сидят в своей тюрьме. Не хотели б, так не дали бы себя запереть. Все так просто надо только вовремя сбежать. Еще до того, как туда попадешь, потому как потом может быть труднее
Как это сбежать? А куда им
Им, прервала Цири, вероятно, некуда, бедняжкам. Фабио? А где город Хирунд?
Мальчик удивленно глянул на нее.
Хирунд не город. Это ферма. Большая ферма. Там есть сады и огороды, поставляющие овощи и фрукты всем городам в округе. Есть пруды, в которых разводят карпов и других рыб
И далеко до этого Хирунда? В какую сторону? Покажи.
Зачем тебе?
Покажи, прошу тебя.
Видишь дорогу, ведущую на запад? Там, где телеги? По ней как раз и едут в Хирунд. Верст пятнадцать, все время лесами.
Пятнадцать верст, повторила Цири. Недалеко, если конь хороший Спасибо, Фабио.
За что?
Не важно. Теперь проводи меня на рынок. Ты обещал.
Пошли.
Такой толчеи, суеты, сутолоки и гомона, какие встретили их на рынке Горс Велена, Цири еще видеть не доводилось. Шумный рыбный базар, через который они недавно проходили, по сравнению с рынком показался бы тихим храмом. Площадь была огромной, и все-таки Цири казалось, что пройти на территорию ярмарки невозможно. Оставалось лишь взглянуть издалека. Однако Фабио смело врезался в спрессованную толпу, волоча девочку за собой. У Цири сразу же закружилась голова.
Продавцы вопили, покупатели орали еще громче, затерявшиеся в толкотне дети выли и стенали. Мычали коровы, блеяли овцы, кудахтали куры и гоготали гуси. Ремесленники-краснолюды яростно колотили молотками по каким-то железякам, а когда прерывали свое занятие, чтобы напиться, начинали жутко ругаться. В нескольких точках площади надрывались пищалки, гусли и цимбалы, видимо, там давали концерты ваганты и музыканты. Вдобавок ко всему кто-то невидимый в этом бедламе, но наверняка не музыкант, без устали дул в латунную трубу.
Цири отскочила от трусившей прямо на нее, пронзительно визжащей свиньи и налетела на клетку с курами. Ее толкнули, она наступила на что-то мягкое и мяукающее. Шарахнулась, чуть не угодив под копыта огромной, вонючей, отвратной и ужасающе странной скотины, расталкивающей людей косматыми боками.
Что это было? ойкнула она, пытаясь удержаться на ногах. А, Фабио?
Верблюд. Не бойся!
А я и не боюсь! Тоже мне! Подумаешь, вербульд!!!
Она с любопытством оглядывалась. Понаблюдала за работой низушков, на глазах у всех изготовлявших изящные бурдюки из козьей шкуры, повосхищалась прелестными куклами, которых предлагали на своем прилавке две полуэльфки. Долго рассматривала изделия из малахита и яшмы, выставленные на продажу угрюмым и все время бурчащим гномом. С интересом и знанием дела осмотрела мечи в мастерской оружейника. Остановилась около девушек, плетущих корзинки из ивы, и пришла к выводу, что нет ничего хуже такой работы.
«Трубодуй» перестал надрываться. Вероятнее всего, его прикончили.
Чем так вкусно пахнет?
Пончиками. Фабио пощупал кошелек. Хочешь попробовать один?
Хочу попробовать два.
Продавец подал три пончика, принял пятак и сдал четыре медяка, один из которых переломил пополам. Цири, уже немного освоившаяся, с интересом наблюдала за операцией продавца, жадно поглощая первый пончик.
Не отсюда ли, спросила она, принимаясь за второй, пошла поговорка «ломаного гроша не стоит»?
Отсюда. Фабио прикончил свой пончик. Ведь монет меньше гроша не существует. А там, откуда ты родом, полугроши не в ходу?
Нет. Цири облизнула пальцы. Там, откуда я родом, в ходу золотые дукаты. Кроме того, все это ломанье было бессмысленным и ненужным.
Почему?
Потому что я хочу съесть третий пончик.
Заполненные сливовым повидлом пончики подействовали как самый волшебный эликсир. У Цири поднялось настроение, и бурлящая народом площадь перестала ее пугать, изумлять и даже начала нравиться. Она больше не позволяла Фабио тащить себя, а сама потянула его в самую гущу, к тому месту, с которого кто-то произносил речь, забравшись на импровизированную трибуну из бочек. Оратором оказался престарелый толстяк. По бритой голове и коричневому балахону Цири признала в нем бродячего жреца. Ей уже встречались такие, время от времени они навещали храм Мелитэле в Элландере. Мать Нэннеке никогда не называла их иначе как «эти дурные фанатики».
Един на свете закон! рычал толстый жрец. Божий закон! Вся природа подчинена этому закону, вся земля и все, что на сей земле произрастает! А чары и магия противны сему закону. Проклятие чародеям, близок уже день гнева, когда огонь небес поразит их богомерзкий остров! Рухнут стены Локсии, Аретузы и Гарштанга, за коими собираются ныне эти безбожники, плетущие козни! Рухнут эти стены
И придется, мать их перемать, все заново возводить, буркнул стоящий рядом с Цири подмастерье в одежде, умаруханной известью.
Увещеваю вас, люди добрые и благочестивые, не унимался жрец, не верьте чародеям, не обращайтесь к ним за советами и с просьбами. Не позволяйте им соблазнять себя ни видом роскошным, ни речью гладкой, ибо истину говорю вам, чародеи оные есть аки гробы повапленные, снаружи прекрасные, изнутри же гнили и истлевших костей полные!
Гляньте на него, проговорила молодая женщина с корзинкой, полной моркови, вот треплется! На магиков, вишь ты, лает, потому как завидует, вот и все.
Точно, поддакнул каменщик, у самого, ишь, башка словно яйцо лысая, а брюхо аж до колен. А чародеи вона какие красивые, не плешивеют, не брюхатят А чародейки, ого, сама красотища
Ибо твои раскрасавицы души дьяволу запродали! крикнул невысокий типчик с сапожным молотком за поясом.
Глуп ты, подошва гнилая. Если б не добрые тетки с Аретузы, ты б давно с сумой по миру пошел! Им скажи спасибо, что есть чего жрать.
Ибо твои раскрасавицы души дьяволу запродали! крикнул невысокий типчик с сапожным молотком за поясом.
Глуп ты, подошва гнилая. Если б не добрые тетки с Аретузы, ты б давно с сумой по миру пошел! Им скажи спасибо, что есть чего жрать.
Фабио потянул Цири за рукав, и они снова нырнули в толпу, которая понесла их к центру площади. Послышался грохот бубна и громкие крики, призывающие к тишине. Толпа и не думала замолкать, но глашатаю с деревянного помоста это вовсе не мешало. У него был зычный, хорошо поставленный голос, и он умел им пользоваться.
Возвещаю, заорал он, развернув рулон пергамента, что Гуго Ансбах, низушек по рождению, объявлен вне закона, ибо злоумышленникам-эльфам, кои «белками» именуются, в доме своем ночлег и приют доставил. То же самое Юстин Ингвар, кузнец, краснолюд по рождению, коий негодникам оным наконечники для стрел ковал. Сим на обоих поименованных бургграф поиск оглашает и ловить их наказывает. Кто их схватит, тому награда пятьдесят крон наличными. А ежели кто даст им пропитание альбо укрытие, их сообщником почитаться будет и одинаковая кара ему, какая и им назначена. А ежели в ополье либо в селении схвачены будут, все ополье либо все селение расплачиваться будут