Курт полубезумным взглядом обвел свою спальню. Он как будто бы очнулся от кошмарного сна, его тотчас затошнило. Бремер вскочил на ноги и, зажав рот тыльной стороной ладони, бросился из комнаты вниз. Едва успев выскочить из каминного зала на улицу, художник скорчился в рвотных судорогах перед небольшой ямой за кустами. Его выворачивало наизнанку, и он несколько минут не мог остановить это ужасное извержение организма.
Отдышавшись, Курт медленно отошел в сторону и припал на коленях перед аккуратным прудиком с чистой водой. Он протянул вперед руки, чтобы зачерпнуть из него и умыться, как вдруг в зеркальной глади перед ним возникло его отражение. Ночная луна светила настолько сильно, что Бремер явственно увидел свое осунувшееся лицо, растрепанные волосы, глаза, пугающе незнакомые, ставшие как будто больше и темнее обычного. Внезапно где-то неподалеку раздался знакомый Курту ужасный вой. Даже в воде было заметно, как мгновенно побледнело лицо художника. Бремер вскочил на ноги и побежал обратно в замок. Он отчетливо слышал сзади треск деревьев и стремительно приближающееся завывание. Страх накрывал спину Курта липкой пеленой пота, ему казалось, что вот вот, еще секунда и страшные клыки зверя, чем-то похожего на волка, вопьются ему в спину. Молодой человек прыжками долетел до заветной двери и быстро скользнул внутрь.
Обернувшись, он резко задвинул железный засов и, тяжело дыша, с облегчением прислонился к спасительной преграде.
Это уже было слишком для впечатлительной натуры художника. Курт с трудом добрел до винного подвала и, вытащив из стройного ряда дедовых запасов большую бутылку крепкого бургундского, за несколько минут осушил её содержимое. Страх немного отступил за мягкую, приятную стену ощущения веселой расслабленности. Курт сидел за столом и с пьяной улыбкой смотрел в одну точку.
Обернувшись, он резко задвинул железный засов и, тяжело дыша, с облегчением прислонился к спасительной преграде.
Это уже было слишком для впечатлительной натуры художника. Курт с трудом добрел до винного подвала и, вытащив из стройного ряда дедовых запасов большую бутылку крепкого бургундского, за несколько минут осушил её содержимое. Страх немного отступил за мягкую, приятную стену ощущения веселой расслабленности. Курт сидел за столом и с пьяной улыбкой смотрел в одну точку.
Ну и что произошло страшного!? воскликнул он с тем неповторимым пафосом, который свойственен людям в средней стадии опьянения. Да ничего! Крыса убита это раз! Бремер загнул большой палец левой руки. Картина спасена это два! указательный палец. От волка мы убежали! Курт задвинул средний палец вниз и внезапно остановился, открыв рот.
Спустя секунду он с силой ударил себя по лбу.
Ах! Вот дурак же я! Перстень! Перстень!! Когда я его одел на средний палец, точь-в-точь как у гроссфатера на картине, все страхи перед этой серой гадиной пропали, я ее уничтожил за полминуты! Вот она разгадка тайны: «Отпечаток в темноте дает»! Ах какой я болван! Отпечаток это средний палец левой руки деда! Тот самый, на котором перстень был спрятан»
Значит он как будто талисман?? последние слова Курт произнес громким шепотом и оглянулся по сторонам, словно боясь, что его кто-то услышит. Но в каминном зале висела мертвая тишина. Художник обхватил руками голову и задумался.
«Но почему же у меня было столь сильное желание уничтожить свою любимую картину? Как наваждение, какое! И я бы порвал в клочья Руку Марии, не поскользнись на останках крысы».
Курт поморщился, вспомнив ужасный вид своей спальни.
«Завтра придется все убирать там противно Переберусь лучше я в другую комнату, благо их здесь так много»
Усталость волнами накатывала на измученное переживаниями тело художника. Он вытянулся на длинной широкой скамье и через несколько минут сладко заснул. Сквозь сон до него смутными, зыбкими видениями долетали: то боль в голове через липкие от крови волосы, то отчаянный визг погибающей крысы, то зловещий вой неизвестного зверя. Как будто прошедшее возвращалось назад в своем желании унести душу спящего человека через неосязаемые барьеры пространства и времени
Глава 4
Утром Курт поднялся разбитый. Болела голова, и внутри как будто невидимые кошки острыми ногтями царапали желудок. Покосившись на огромную пустую бутылку, валявшуюся под столом, художник тяжело вздохнул.
Есть не хотелось. Курт снова побрел в винный погреб, повинуясь неосознанному желанию немного утопить страх в алкогольном полузабытьи. Там, выбрав бутылку поменьше, откупорил горлышко и, запрокинув голову, сделал несколько освежающих глотков. Сразу заметно полегчало. Курт вытер рукавом губы и прошел по коридору в хозяйственный блок. Здесь, на кухне, он набрал воды из большой бочки и умылся. Потом налил полное ведро, взял швабру, пустую корзину и уже было, хотел направиться в спальню, чтобы убрать останки вчерашнего побоища, как в дверь негромко постучали.
Курт быстро поставил все на пол и, тихо ступая по полу, подошел к двери. Он остановился перед ней и прислушался. Снаружи было тихо.
«Может, показалось?» подумал художник и повернулся, было назад, как стук повторился.
Кто там? выкрикнул Бремер через дверь.
Вы хотели продать замок? раздался с улицы шелестящий женский голос.
Курт резко дернул засов, открыл тяжелую дверь и замер в изумлении. Перед ним стояла молодая женщина. Сказать, что она была красива значит, ничего не сказать. Она была просто прекрасна.
Пышные каштановые волосы слегка теребил свежий ветер, и они развевались под элегантной черной шляпой. Огромные зеленые глаза с едва заметной усмешкой смотрели на растерявшегося художника. Тонкие черты лица, горделивая осанка, уверенный взгляд сразу свидетельствовали об аристократическом происхождении гостьи. Она была одета в дорогое платье черного цвета, подчеркивающее все прелести ее фигуры. В руках, которые до локтя покрывали длинные полупрозрачные темные перчатки из легкой ткани, женщина держала небольшую сумочку. Элегантный перстень с внушительного вида большим бриллиантом украшал указательный палец ее правой руки.
Ну, так молодой человек? женщина слегка улыбнулась. Что же вы молчите?
Да, да, быстро проговорил Курт, немного выходя из состояния столбняка, продаю, конечно!
Тогда, быть может, вы, наконец, пригласите меня внутрь, чтобы я смогла осмотреть замок?
Конечно, входите, будьте так добры простите мою неучтивость, но
Что, но? слегка приподняла бровь гостья.
Просто я хочу сказать, что никогда в жизни не видел такой красивой женщины, как вы фрау
Фроляйн Берта Раум, снисходительно усмехнулась красавица.
О! Простите меня! воскликнул Курт Бремер. Разрешите представиться!
Не надо, я знаю ваше имя, мягко ответила Берта.
Да? Откуда? недоуменно спросил художник.
Не задавайте лишних вопросов, Курт, мягко парировала фроляйн, и чуть помолчав, спросила:
Ну? Вы будете моим экскурсоводом по владениям?
Да, естественно, проходите! и Бремер посторонился, пропуская нежданную гостью внутрь.
Она вошла, шелестя дорогой тканью платья и обдав Курта запахом французского парфюма.
Художник заволновался. Он представил, какой великолепный портрет мог бы получится, согласись Берта позировать ему. Профессиональное чутье подсказывало Бремеру, что более идеального варианта для картины под названием «Красавица» подыскать было практически невозможно. Он шел рядом с гостьей, откровенно любуясь точеным профилем ее лица, иногда его взгляд украдкой опускался ниже, и тотчас невидимая жаркая волна проносилась по его груди.
Курт показывал Берте одну комнату за другой, она, не спеша, осматривала их, отпуская короткие комментарии, судя по которым можно было предположить, что замок ей нравился. Молодой человек уже прикидывал, какую сумму следовало бы объявить по окончании осмотра, как его размышления прервал странный звук, донесшийся из той части замка, где располагалась его спальня.