И потом Что за монах тебя провожал? Тебе что обычных мужиков мало? Давай лучше посмотрим, походим. Вдруг, Вадима твоего встретим?
Это и был Вадим, не оборачиваясь на подругу, всё так же неотрывно глядя в сторону острова, медленно произнесла Ангелина.
Что??!! Кто это был?!! ошарашенно переспросила Настя.
Вадим.
Настя от неожиданности присела на скамейку, стоящую у бортика, и присвистнула.
Вадим.
Настя от неожиданности присела на скамейку, стоящую у бортика, и присвистнула.
Вот это да! Ну что за жизнь!? она взмахнула рукой и с силой стукнула себя по коленке. Ну, блин, мужики! Козлы! Ну, все, блин, козлы! А как только встретишь порядочного Дык и тот монахом окажется! Что за свинство такое?!
Ангелина не обращала внимание на негодующие возгласы подруги. Она вдруг увидела на высоком берегу одинокую мужскую фигуру в чёрном. Чёрное одеяние трепетало на ветру. Монах стоял и смотрел вслед удаляющегося теплохода. Ангелина поняла это был Вадим.
Она взмахнула шёлковым платком и пронзительно закричала:
Вади-и-им! Я обязательно вернусь! Ты только жди ме-ня-я! Вади-и-им!..
Её голос потонул в звуках прощальной мелодии и шуме работающих двигателей теплохода.
Когда вечером Ангелина и Настя сидели на верхней палубе, укутавшись в тёплые пледы и смотрели, как караван теплоходов, сверкающих разноцветными огнями, словно инопланетные корабли, рассекает воды Ладоги, Ангелина мечтательно произнесла:
А знаешь, Насть Самое главное это найти путь к себе. И мне кажется, я его уже нашла. Она посмотрела на подругу влажными, сияющими каким-то неземным блеском, глазами.
Ох, Гелька, Гелька! Смешная ты, отозвалась подруга и, всматриваясь в морскую даль, кажущуюся бесконечной в ночи, укуталась плотнее пледом
2011 год, февральГолубь
Прогоните голубя, чуть слышно произнесла молоденькая девушка, лежащая на высокой кровати с поднятым изголовьем, в залитой солнечным светом палате интенсивной терапии.
Что, милая? обернулась на неё Тамара Ивановна, пожилая санитарка, ловко орудующая шваброй под соседней пустующей кроватью.
Голубь Пусть он улетит, снова, слабым голосом, повторила девушка.
Тамара Ивановна, прислонив швабру к стене, направилась к окну, где воркуя, переступая с лапки на лапку, и склоняя свою сизую головку то на один, то на другой бок, как китайский фарфоровый болванчик, заглядывал в палату голубь.
Кыш! Давай лети. Кыш! Тамара Ивановна махнула рукой, но голубь только чуть попятился назад, несколько раз шумно хлопнув крыльями.
Ишь, не хочет улетать! Тамара Ивановна улыбнулась. Ну и пусть сидит себе, заключила она и снова обернулась на девушку. Пусть сидит, повторила санитарка, что он мешает что ли?
Мешает, отозвалась девушка. Не хочу, чтобы он тут сидел и смотрел на меня.
Ну что ты? добродушно произнесла Тамара Ивановна, опять принимаясь за свою работу. Голубь птица хорошая. Птица мира. Он добро людям несёт.
Нет, упрямо возразила девушка. Голуби плохие птицы. Они души людей забирают. Он за мной, наверное, прилетел.
Тамара Ивановна опять прекратила уборку и удивлённо посмотрела на девушку:
Ну что ты, милая, такое говоришь? С чего это голубю этому душу твою забирать? Вот чего напридумывала! Ты ещё молодая совсем. Тебе ещё жить и жить! Вот скажет-то! и санитарка от негодования даже всплеснула руками. Сколько тебе годочков-то? А? Шестнадцать, поди? Иль меньше?
Восемнадцать, отозвалась девушка.
Ну вот! Восемнадцать! воскликнула санитарка. Это ж разве возраст? Девчонка ещё совсем! И такие мысли в голову берёшь! Тьфу! И кто тебе такую чушь-то сказал? Тамара Ивановна раздосадовано покачала головой.
Медсёстры так говорят. Я слышала, как они говорили. Как голубь прилетит на окно Так обязательно кто-то умрёт, пояснила девушка.
А ты не верь! Не верь, милая, никому! Чушь всё это! Ты сейчас должна сил набираться. И думать только о хорошем!
Тамара Ивановна опустила тряпку в ведро, прополоскала её хорошенько, а потом с силой отжав, снова намотала её на швабру и продолжила с какой-то, не понятно на кого злостью, протирать полы. Потом она резко прервала работу и подошла к окну, где сидела сизокрылая упрямая птица.
А ну, кыш, отсюда! с твёрдыми нотками в голосе произнесла санитарка и погрозила пернатому гостю пальцем.
Голубь, как показалось Тамаре Ивановне, удивлённо глянул на неё через окошко, и, расправив сизые крылья, полетел прочь.
Ну, вот и славно, облегчённо вздохнула санитарка.
Она подошла к кровати больной и поправила сползшее одеяло.
Спасибо, чуть слышно поблагодарила её девушка и улыбнулась.
Не за что, милая. Ты только в голову всякую ерунду не бери. А медсёстры Сами не знают, что болтают!
Не за что, милая. Ты только в голову всякую ерунду не бери. А медсёстры Сами не знают, что болтают!