Женщина присела на услужливо подставленный стул, брезгливо поморщилась, глядя на распластавшегося молодого парня и, заголив на нём майку, начала щупать живот.
Константин в это время слабым голосом принялся рассказывать.
Я занялся голоданием, да ещё взялся стоять на голове. У меня, наверное, остатки пищи из кишечника в желудок попали, так как доктор не обращала на его слова никакого внимания, последние слова, он произнёс громче. Сильнодействующие лекарства мне сейчас нельзя!
Молодой человек. Вы может, меня учить будете? строго произнесла врач.
Костя услышал в наступившей тишине звонкие хлопки вскрываемых ампул.
Дайте свою руку, стоя над ним с большим шприцем, проговорила медсестра.
Он неохотно подчинился.
После укола у него резко потемнело в глазах, и он потерял сознание. Когда очнулся, почувствовал сильные хлопки по своим щекам и увидел медсестру, целившуюся в него новым шприцем. Костя собрался с последними силами и резко ударил её по руке, шприц упал на пол, издавая характерный звук бьющегося стекла.
Врач схватила его за руки и навалилась на грудь. С шипением она выдавила из себя:
Вызывай бригаду! Люся.
Ослабить стальные тиски медицинского работника было уже не под силу, слабо подёргавшись руками и ногами напоминая рыбу, выброшенную опытным рыбаком на каменистый берег, Костя вновь потерял сознание.
Очнувшись, сквозь туманную дымку он увидел возле себя троих здоровущих мужиков с засученными по локоть рукавами.
К ним испуганно обращалась мать:
Что вы собираетесь с ним делать?!
Мужики, одетые в халаты далеко не первой свежести, с видневшимися концами волосатых рук похожие больше на мясников, недоуменно покосились на неё. Один из них, по-видимому, старший, отвел Марию Ильиничну в угол:
Тише, мамаша, вы, что не видите у него припадок.
Они сомкнулись в тесный кружок и принялись обсуждать сложившуюся ситуацию, изредка бросая красноречивые взгляды в сторону Кости.
Медсестра во время совещания увела мать на её половину отпаивать успокоительными.
«Острый шизофренический эпизод. Параноидная форма. Госпитализация». Сквозь помутневший рассудок долетали до Кости обрывки фраз.
Двое здоровяков подхватили его под руки и через порог в распахнутые настежь двери поволокли ко второй машине скорой помощи, стоявшей у низкого заборчика перед домом. Они поднатужились и бросили изголодавшееся тело внутрь на носилки из плотного серо-зеленого брезента, наглухо пристегнув к ним ремнями. Машина недовольно фыркнула, будто плюнула в дом, возле которого стояла, подождала, пока медбратья рассядутся, и, ворча, тронулась с места.
Двое здоровяков подхватили его под руки и через порог в распахнутые настежь двери поволокли ко второй машине скорой помощи, стоявшей у низкого заборчика перед домом. Они поднатужились и бросили изголодавшееся тело внутрь на носилки из плотного серо-зеленого брезента, наглухо пристегнув к ним ремнями. Машина недовольно фыркнула, будто плюнула в дом, возле которого стояла, подождала, пока медбратья рассядутся, и, ворча, тронулась с места.
Он приподнял голову, пытаясь насколько возможно в своём положении сориентироваться, в каком же направлении они поедут? Один из здоровяков, заметив движение Кости, строго прикрикнул:
Лежи! А то щас укол сделаем.
Костя обессиленно опустил голову на носилки.
Через полчаса поездки машину сильно затрясло. Она закачалась на ухабах, готовая вот-вот опрокинуться. В этот момент ему удалось, в слегка отдёрнутую занавеску на окошке автомобиля, увидеть, как они медленно въезжают через перекошенные металлические ворота в просторный двор. Машина скорой помощи проследовала мимо лысого человечка, стоявшего на постаменте в каменном пиджаке нараспашку, с вытянутой рукой в сторону приземистых строений, словно указывая единственно правильное направление движения.
Они остановилась у мрачного, сложенного из тёмно-бордового, а местами даже чёрного кирпича длинного, уходившего далеко вглубь территории, здания. Крепкие мужчины подхватили Костю под руки и вывели из машины. К этому времени он уже мог самостоятельно держаться на ногах. Через сумрачный коридор его завели в просторное светлое помещение прямоугольной формы и уложили на жесткую кровать. Подскочила женщина на длинных тонких ножках будто срисованная с кузнечика и больно ужалила шприцем.
В себя он пришёл утром. Костя удивлённо огляделся по сторонам. Взору предстала больничная палата: стояли два ряда кроватей с железными спинками неопределенного цвета, на них лежали люди с одинаковыми бледными, слегка опухшими лицами.
Состояние было такое, как будто всё происходит не с ним, а в жутком кошмарном сне, и скоро должно закончиться. У него раньше случались сны, очнувшись после них он радовался, что это не происходит на самом деле.
На этот раз сон явно затянулся. Он поднялся с жесткой кровати и босиком вышел в уже знакомый сумрачный коридор. Пошатываясь, дошёл до первой распахнутой настежь двери без ручки и попал в комнату для умывания. Согнувшись над одной из раковин, открутил кран и с жадностью припал к холодной, отдававшей ржавчиною струе воды. Зачерпнул пригоршню и плеснул себе на грудь. От холодного прикосновения стало легче.
Костя вернулся в палату и прилёг на кровать. Тут же заметил устремленный на него взгляд походившего на призрак человечка с тёмными кругами вокруг огромных ввалившихся глаз на заостренном худеньком личике.
Где я, вырвалось у него.
В дугдоме, пгиятель, не выговаривая букву «р» обрадовано сообщил ему человечек, лежавший на кровати у противоположной стены. Он весело улыбнулся, поднимая тонкую, как соломинка, руку над своей постелью.
«Это, наверное, самоубийца» пронеслось у Кости в голове, и он прикрыл глаза, пытаясь снова заснуть. Неизвестно сколько продолжался тяжёлый полусон полуобморок, но проснулся он оттого, что кто-то бесцеремонно трясёт его за плечо.
Перед ним стояла немолодая женщина в нелепом поварском колпаке. Её глаза были холодными и бесстрастными, как ветряный зимний день.
Поднимайся. Пойдем к доктору, безапелляционно сказала она.
Он влез в неведомо как появившуюся на спинке кровати синюю униформу, состоявшую из широких штанин и пиджака, без каких бы то не было признаков карманов, сунул ноги в тапочки, валявшиеся у тумбочки, и побрел за ней.
В кабинете врача за дверью без ручки сидел мужчина с небольшими усиками, словно Гитлер сошедший с экрана фильма о Великой Отечественной войне. Он был, как и все работники лечебного учреждения в белом халате, застегнутом не из-за кокетства, а из-за выпиравшего круглого животика всего на одну пуговицу. Небольшое полукруглое, даже скорее круглое лицо выражало, полное удовольствие. Перед ним стоял заваленный бумагами стол. На нём он что-то быстро писал. Мужчина взглянул на Константина и кивнул, как старому знакомому.
Садитесь, врач указал на стул перед собой. Уткнувшись в бумаги и продолжая быстро писать, он спросил:
Как вы себя чувствуете, больной?
Костю покоробило от обращённого к нему слова «больной»:
Как может чувствовать себя человек ни за что ни про что угодивший в «психушку», съязвил он.
Не обращая внимания на прозвучавшую в словах пациента иронию, врач отложил в сторону ручку и посмотрел на Костю маленькими внимательными глазками:
Травмы головы, ушибы, контузии были?
Нет, коротко отрезал он.
Раньше припадки случались? не спуская пронзительного взгляда с читавшимся в нём недоверием, задал очередной вопрос доктор.
Да не было у меня никаких припадков! попытался возмутиться Костя. Я занимался лечебным голоданием, а в голодании, если вы об этом слышали самое важное даже не само голодание, а как правильно выходить из него. А мне тут начали делать уколы, вот и стало хуже. Я вообще не пойму, за что меня к вам привезли?
Мужчина усмехнулся:
Тут никто не понимает, за что попал сюда, даже я. Вы полежите, отдохнете, успокоитесь, наберётесь сил. Мы вас подлечим.
От чего лечить? Мне сейчас диета нужна, соки надо пить.
Лечить всегда есть отчего, были бы у пациента деньги, произнёс доктор и широко улыбнулся. Здоровых людей, как известно, не бывает. Есть не дообследованные, после последних слов лицо у него сделалось сосредоточенным и серьёзным. Соков у нас, конечно, нет, а диета замечательная, он постучал себя по круглому животику.
Послышался гулкий утробный звук.
Это сразу видно, Костя насмешливо усмехнулся, кивая на живот доктора.
Тот нахмурился.
Короче, больной. Пока полежите под наблюдением, а потом решим, что с тобой делать.
Ему удалось краем глаза прочитать пару строчек из лежавшей на столе перед врачом истории болезни:
«Агрессивное поведение, состояние навязчивости, бредовая идея о всесилии лечебного голодания».
Доктор постучал его по коленкам, поводил чёрным молоточком перед глазами, задал пару вопросов из детских считалок, почесал свой затылок:
Иди пока на место. Позже поговорим.
Он надавил кнопку у себя под столом. Раздался резкий неприятный звонок, и за спиной Кости выросла высокая крепко сложенная женщина в белом, доставившая его обратно в палату.
Потекли однообразные тоскливые дни, недели, месяцы. Все попытки прояснить свою участь у медицинского персонала успеха не приносили. На осмотр Костю больше не вызывали. Перед ним стояла стена полного равнодушия.
На прием к врачу пробилась мама. Доктор принял её в кабинете приёмного отделения, представившись сухим официальным тоном:
Я лечащий врач вашего сына моё полное имя, Вольдемар Борисович Лапицкий.
Мария Ильинична, представилась она, попытавшись открыть рот первой и заикнуться о том, когда, наконец, отпустят сына и почему его привезли не в больницу скорой медицинской помощи, как обещали, а в психбольницу, но опытный доктор опередил:
Мария Ильинична, не было ли у вас травм во время беременности?
Ей ничего не оставалось, как начать отвечать на поставленные вопросы.
Нет, не было.
Как проходили роды?
Да обычно, как у всех.
Не страдал ли сын снохождением? Энурезом?
Каким еще энурезом? удивилась она.
Не писался ли он по ночам?
Да вы что, Вольдемар Орестович?
Борисович, поправил её доктор.
Она посмотрела на врача умоляюще:
Орест Борисович, может, отпустите сына?
На своё новое имя доктор нахмурился ещё больше, но поправлять маму Кости больше не стал.
Пока об этом и речи быть не может. Надо хорошенько понаблюдать за ним. Я на себя ответственность брать не хочу. Мы недавно так выписали одного . Так он всех своих родственников съел, строго произнёс врач, выразительно смотря на женщину.