И то был пароль. Незнакомец сразу же открыто улыбнулся, жестом пригласил меня в аллею старых лип и как-то сразу, слово за слово, фраза за фразой, завязался меж нами диалог, перетекая от Тютчева к другим поэтам, а потом и к художникам, о которых говорил со знанием терминологии, стилей, направлений. «Наверное, художник» подумалось, но, постеснявшись, не спросила, а лишь слушала, иногда поддерживая его монологи своими скромными познаниями.
А потом из аллеи старых лип стали мы переходить улицу, чтобы перейти в сквер, и тут перед пятиэтажкой, прямо на тротуаре, под ногами и замелькали те самые надписи: «Я люблю тебя!», «Я хочу быть с тобой» и он, вдруг остановившись, замолчал на полуфразе, прочитал одну из них: «Ты моё всё».
Как же мало надо этому написавшему, пошутила, чтобы почувствовать всю полноту жизни!
На что незнакомец, коротко и отстранённо взглянув на меня, ничего не ответил, а через несколько шагов снова остановился и, торопливо попрощавшись, зашагал прочь.
Вечером всё думалось: ну вот, своей неосторожной шуткой огорчила безымянного симпатичного собеседника, но, в то же время Ведь есть, есть в этой шутке доля моей правды, с которой мог бы просто поспорить, но нельзя же вот так сразу «перечеркивать» человека!
И было любопытно: а подойдет ли завтра?
И на следующий день встретил меня словно ждал! когда от рощи старых лип шла через переулок к скверу, и почти тут же услышала:
Вот эти слова, разбросанные на асфальте, сказал тихо, словно только для себя, перешагивая через ставшие еще более яркими после дождя надписи: «Я люблю тебя!», «Ты моё всё» как-то сразу зацепили меня, поэтому и взглянул, извиняясь: Простите уж, что вчера вот так ушёл вдруг, и улыбнулся так искренне, что и я расплылась в улыбке. Эти юношеские иероглифы подтолкнули меня к вопросу: а говорил ли подобное женщинам, которых любил?
Остановился, постоял какое-то время не поднимая глаз, а потом, пригласив жестом свернуть в аллею молодых лип, зашагал чуть впереди. И я послушно пошла за ним, боясь неуместным вопросом опять спугнуть его наметившийся монолог А, впрочем, наверное, он и не ждал от меня каких-то слов, ибо почувствовал, что могу и хочу слушать, а не говорить.
Этот совсем молодой сквер просто предназначен для раздумий. Казалось бы, ему, треугольником распростёртому меж шмыгающих машин, никогда не удастся сохранить тишину. Ан нет, плотненько, плечо к плечу сомкнувшиеся молодые липки словно оберегают не только тишину, но и огромный Земной шар с трещиной до самой Антарктиды*. И не только оберегают, но и создают ауру для задумчивости с трепещущей в ней подсказкой: а так ли живём?.. Но отвлеклась я.
Мой незнакомец идёт рядом и пока молчит. Молчу и я, любуясь резким контрастом черных стволов лип и ярко-желтой листвы, но когда оборачиваюсь, чтобы взглянуть на аллею, уже оставшуюся позади и с которой сейчас свернём в следующую, слышу:
Так вот А говорил ли я женщинам хотя бы раз: «Я люблю тебя! Ты моё всё.»
И мой собеседник смотрит на меня, словно этот вопрос мне. Улыбаюсь:
Но ведь предполагая, что надо утешить его, пытаюсь найти нужные слова: Но ведь если Вы любили искренне и глубоко, то не обязательно говорить
Но он прерывает:
Нет, нет! Теперь-то знаю, что надо, надо было говорить! И обязательно! Ведь сказанное слово имеет некую магию сказанное слово
Он замолкает и вдруг так же, как и вчера, машет рукой, торопливо прощается и ссутулившись уходит по аллее, черно-желтыми контрастами которой я только что любовалась.
И всё же чудаковатый мужчина Опять ушел неожиданно. И придёт ли снова?
Но на следующий день с утра подул стылый ветерок, топорща на дорожках опавшие листья, а потом всё накрыл мелкий въедливый дождик, окрашивая и без того темные стволы лип в черный цвет. Но мне такая погода по душе, не мельтешит в ветвях солнце, что-то обещая и куда-то зовя, и теперь, соткав свой собственный подзонтовый приют, можно бродить и вслушиваться в многообразие обертонов тяжелых капель, вдруг разбивающихся над головой о тугую ткань тента, а при подсветке проезжающих машин, любоваться игрой световых оттенков в каплях, сползающих с ветвей.
Интересно, если и встречу моего новоявленного знакомца, то продолжит ли «тему», неожиданно подсказанную ему незамысловатыми граффити? Казалось бы, мало ли их теперь, разных и всяких не только на асфальте, но и на стенах домов, заборах, но вот пробудили же в его душе взволновавшую ассоциацию. Странный человек.
Но к вечеру дождь утихомирился. «странный» снова встретил меня в сквере молодых лип и было похоже, что забыл о предыдущем разговоре. Но когда переходили улицу, направляясь к аллее старых лип, и я уже начала жалеть, что развития «темы» не будет, то он
Он вдруг остановился над знакомыми иероглифами, прочитал вслух «Я хотел сказать, что» и, непонятно усмехнувшись, взглянул на меня:
Так вот Я хотел сказать, что слова обладают магией, несут в себе нечто гипнотизирующее, поэтому нельзя произносить их бездумно или Сделал несколько шагов, остановился над «Я хочу всегда быть с тобой» и даже, как мне показалось, чуть вздрогнул: Или вот так распластывать их на асфальте.
Ну что я могла ответить, видя, как он взволнован? Вот и шла рядом, молчала, но когда пауза слишком затянулась, то, чтобы «ослабить натянувшуюся струну», сказала:
Вы так серьёзно воспринимаете эти юношеские каракули, что
Но он решительно прервал:
Нет! Не надо так о них. Это не каракули, а слова. А вот эти И, возвратившись к тем, которые только что перешагнули, указал на «Я люблю тебя!», «Я хочу всегда быть с тобой» и опять же, словно только себе, сказал: Эти сыграли в моей жизни такую роль, что
И замолчал «Наверное, сомневается, мелькнуло, а стоит ли говорить о той самой роли? А жаль, хотелось бы» Но, чтобы приглушить своё нескромное желание и всё же отвлечь его от показавшихся мне сомнений, попыталась направить его последнюю фразу в более «широкое русло»:
Знаете, некогда мне запомнились вот такие слова: для кого-то мой голос может превратиться в звук, который он захочет услышать, шум ветра, шорох листьев, пение птиц, гул водопада Так, может, это не просто слова, а так и есть?
И он подхватил:
Да-да, именно так! И, остановившись на краю оврага, от которого аллея пугливо сворачивала вправо, обернулся ко мне и заговорил взволнованно: Еще с детства был я влюблён в одну девочку потом она обратилась в прекрасную девушку, а моя влюблённость в любовь И глаза его засветились, согреваемые давней любовью: Но я хотя потом и были с ней вместе, молчал о своей любви, будучи уверен, что если стану говорить, то она привыкнет к словам и покинет меня.
Замолчал, отвернулся к пылающему оранжево-красными всполохами противоположному краю оврага, постоял так с минуту, а когда обернулся ко мне, то в его глазах уже не было того света а я, хотя и поняла по его грустному взгляду, что услышу нечто другое, почему-то сказала:
Надеюсь, она не покинула Вас.
Замолчал, отвернулся к пылающему оранжево-красными всполохами противоположному краю оврага, постоял так с минуту, а когда обернулся ко мне, то в его глазах уже не было того света а я, хотя и поняла по его грустному взгляду, что услышу нечто другое, почему-то сказала:
Надеюсь, она не покинула Вас.
Увы, покинула. И покинула потому, что Помолчал, жестом пригласил войти в аллею и, пройдя несколько шагов, продолжил: И покинула потому, что я не говорил ей нет, не говорил тех самых слов, которые там на асфальте. Остановился, поднес руку к виску, опустил глаза: А надо было, надо!
Конечно, хотелось возразить ему, успокаивая, но, дабы ненароком не обронить бестактность, перевела разговор на яркую пестроту осенних красок, которые были так реальны не произнесенным словом, а своей данностью, и когда уже переходили дорогу, на которой распростёрлись белые граффити, то мой спутник остановился над «Извини, краски закончились» и, усмехнувшись, грустно взглянул на меня:
Извините, и мои «краски» тоже закончились. Завтра уезжаю. И едва ли увидимся еще раз. Прощайте.
Вскоре опавшие листья подёрнулись темно-охристым цветом тлена, потом их укрыл снег, мои подруги-собеседницы старые и молодые липы стали еще черней, а те самые граффити, так и не смытые осенними дождями, затаились под снегом.
Часто и теперь хожу в этот, ставший мне столь родным уголок города и, вспоминая так и не представившегося мне и похожего на поэта «героя» моих осенних прогулок, думаю о том, что, наверное, всё же была права, не бросившись утешать его, когда он открыл мне свою тайну. Ведь вполне возможно, что возлюбленная покинула его по какой-то другой причине, но для него вера в гипнотическую силу слова, которую я и до сих пор не могу принять полностью, стала не только отвлечённым смыслом, но и реальным щадящим утешением.
Нечаянный гид
Иногда память неожиданно подбрасывает давнишние события, явления, образы и не понять, почему именно теперь они всплывают, оживают? Так случилось со мною недавно, преследовало, волновало, пока не излилось в этом рассказе.
Я заметила его в первый же день моего приезда, когда, обустроившись в гостинице, отправилась пройтись по Старой Будве31. Он стоял напротив изъеденной временем стены цитадели, облокотившись на ограждение смотровой площадки и вот уже минут десять смотрел на море, горы «Наверное, художник» подумалось. А, может, просто романтик, эстет, ну как можно пройти мимо такой благолепной красоты, лишь окинув её взглядом?
Позже, когда косые лучи заходящего солнца удлинили тени, снова увидела его в узкой улочке городка: сидел за столиком кафе и смотрел на море, которое голубейшей полосой виднелось в узком проёме сероватых домов, увитых зеленью. Присела и я за соседний столик, заказала кофе. «Красивая картинка, подумалось, на первом плане симпатичный седоватый мужчина за столиком с белой скатертью, за ним спуск узкой улицы с бежевыми домами и тёмным фонарём, ниже голубая полоса залива и над ним в дымке красные крыши строений острова. Сделать снимок?.. И стала нащупывать в сумке фотоаппарат. Но не удалось, мужчина смотрел на меня и когда встретила его взгляд, он даже не отвернулся. «Однако мелькнуло, Что это он?» И снова взглянула, а он Он смотрел так же и даже что-то вроде улыбки промелькнуло на лице. Хочет познакомиться?.. Но мне это не надо, приехала сюда на несколько дней, чтобы побыть одной, посидеть у моря, побродить вот по таким тихим улочкам и не хотела бы Но мужчина уже садился за мой столик: