«Валера обозревает трудовую неделю и будто сам с собой говорит, да еще теребит и теребит чубчик, одергивает брюки, пиджак и кто-кто уже похохатывает над ним, а начальник Опять Афронов не выдерживает очередного его обзора, и уже слышу:
Ну, что ты, ей-богу всё бубнишь, шепчешь себе под нос? и разводит руками, обводя нас взглядом, ища поддержки: Конца-краю твоему обзору не дождешься!
А я, не отрывая глаз от Валеры, пытаюсь понять: ну, почему он такой? Может, Афронов его затуркал? Так ведь и есть за что: сценарии сдает «под завязку», на работу приходит часам к двенадцати, путано оправдываясь, а в эфире часто делает накладки».
Спросите, что за «фэйс» был у Валеры? Да весьма и весьма симпатичный. Не сказать, чтоб красив, но смазлив, не сказать, чтоб умён, но и не глуп, и рост в меру, и общий, так сказать, стройный абрис А с женщинами всегда был мягок, уступчив, угодлив! так что «девочки» от него просто тащились. Как-то пришел на работу с синяком на лбу, а я:
Валерочка, и кто ж тебя так
Попробовал укрыть метину чубчиком не получилось, и оказалось: поехал с журналистом радио в командировку, а там «девочки» попались. Ну, выпили, повеселились, потом разбрелись по комнатам потом Валера выходит от своей, а на нём другая повисла, не смог и ей отказать, так первая не стерпела, «вот и фингал». Так что, с «девочками» у него было всё в порядке, а вот с журналистикой Да нет, в наше постперестроечное время он не смог бы журналистом работать, надо протискиваться меж «собратьями по перу», поскорее хватать, приносить редактору то, что привлечёт рекламу, а тогда и такие могли. Ведь были-то рупорами партии, а рупоров встречали на предприятиях и в колхозах, как королей, и сопровождающего давали, который водил киносъёмочную группу по «объектам, заслуживающим внимания прессы», и закусочку после трудового дня устраивали такую, чего дома видеть не приходилось Но что-то за ассоциациями я устремилась, пожалуй, еще несколько штрихов, и мой «карандашный» набросок Поцелуйкина будет готов, но дойдёт ли дело до масляных красок?
Валерочка, и кто ж тебя так
Попробовал укрыть метину чубчиком не получилось, и оказалось: поехал с журналистом радио в командировку, а там «девочки» попались. Ну, выпили, повеселились, потом разбрелись по комнатам потом Валера выходит от своей, а на нём другая повисла, не смог и ей отказать, так первая не стерпела, «вот и фингал». Так что, с «девочками» у него было всё в порядке, а вот с журналистикой Да нет, в наше постперестроечное время он не смог бы журналистом работать, надо протискиваться меж «собратьями по перу», поскорее хватать, приносить редактору то, что привлечёт рекламу, а тогда и такие могли. Ведь были-то рупорами партии, а рупоров встречали на предприятиях и в колхозах, как королей, и сопровождающего давали, который водил киносъёмочную группу по «объектам, заслуживающим внимания прессы», и закусочку после трудового дня устраивали такую, чего дома видеть не приходилось Но что-то за ассоциациями я устремилась, пожалуй, еще несколько штрихов, и мой «карандашный» набросок Поцелуйкина будет готов, но дойдёт ли дело до масляных красок?
Если Валера начинал рассказывать анекдот, то конца было не видать. Поглаживая и поглаживая чубчик, вдруг начинал хохотать над тем, что только ему и ясно, а нахохотавшись, продолжал, тщательно подбирая слова и делая многозначительные паузы, заглядывая в глаза: ну, как, мол, разве не смешно? Вот и приходилось ухмыляться, хотя соль анекдота давно растворилась в его ужимках. А еще был он ну очень стеснительный. Мой любимый оператор Женя Сорокин рассказывал:
Прошу у Поцелуйкина десятку взаймы, а он мнется, оправдывается: да я, мол, завтра в Москву еду да мало, мол, гонорара получил. Ну, я ему и говорю: что ты оправдываешься-то? Нет, так нет.
Добрая, конечно, душа был Поцелуйкин, но как журналист да еще работающий в кадре, да еще в прямом эфире!.. Как-то вёл «прямую» «Панораму», всю информацию выложил минут на десять раньше и тогда схватил программу и стал делать анонс свой передачи «Агропром», но увлёкся Кричу оператору по тихой связи:
Саша, дай знак, чтобы кончал, а то придется срезать, что б ЦТ войти.
Сашка так и сделал, а Валера Валера, оставаясь в кадре, с вымученной улыбкой и растерянными глазами закивал головой, понял, мол! и тут же перешел на погоду:
Завтра ожидается температура воздуха три-пять метров в секунду.
На пульте все легли.
А во время другой «Панорамы» моя коллега дает его в кадре, а он молчит. Инна уходит на бланк, звукорежиссёр отключает микрофон, она по громкой связи кричит:
Валера, ты что?
И снова дает его в кадре, а он Ведь видел же, что на камере горит красная лампочка, а значит он в эфире, но жестами начинает объяснять что-то.
К чертовой матери! потом бесновался Афронов в холле: Пусть идет в многотиражку! Пусть идёт куда хочет! Надоело!
Но тогда санкций не последовало, и только потом
А «потом» началось с появления в Комитете новой журналистки. Красивая была! Глаза лазурь неба, и в этой лазури удивительная открытость со светлой наивностью, а меж лучезарных глазок носик чуть приподнятый, словно о чём-то вопрошающий, слева-справа розовые щечки на бледноватом, матовом лице, тёмные волосы узлом на макушке, а когда распускала!.. Неуёмной волной устремлялись те по плечам и тогда мои вышезарис вышенаписанные герои или two friends, как их потом называла Белла, совсем И самое главное, была она великолепно телегенична. А телегеничность странная и загадочная штука. Много мне пришлось просматривать претендентов на дикторов, но неразгаданное явление осталось: придёт некая красавица, сядет перед камерой и Ни света в ней, ни обаяния, ни красоты, куда всё девалось-то? А другая Ну, зачем пришла, на что надеялась? Но вдруг!.. Вот-вот, её-то и надо брать.
Но снова я куда-то
Не трудно догадаться, что мои герои были сражены. Ах, как же вспыхивали их глаза, когда Белла входила в наш кабинет; ах, как же вроде бы и незаметно, но пристально следил каждый за её жестами, словами, движениями! Да и журналист она была Нет, дело не в стилистике, а в том, что стремилась «нести людям правду, и только правду» её слова! а правда эта ну, та сама гласность, как окрестили её в те предперестроечные годы, только еще пробивалась там, в Москве, а к нам тащилась ну уж очень лениво. Но Белла, равняясь на столицу, непременно хотела обнародовать ну такие безгласные и упрятанные от «широкой общественности» факты, что начальство понемногу начинало брать оторопь: что же делать с этой красавицей, постоянно находившей, писавшей и выкладывавшей им на стол только правду?
А вот такую: об арендаторах, которым власти ставят препоны, не разрешая сажать и продавать то, что хотят; о капусте, отравленной минеральными удобрениями, высыпанными осенью сугробами на поля и пролежавшими там до весенней пахоты, кода наконец-то трактора при вспашке стыдливо упрятали их; о работе комитета по реабилитации бывших политзаключенных, о которых в прессе «стеснялись» упоминать Скажете: «Ну и что в этом особенного, теперь в каждой газете, мол и по радио, и по телевизору об этом надоело!» Всё верно, вам надоело. А в те времена «руководящая и направляющая» берегла нас, «широкую общественность», от возбуждения, и нам не надо было знать даже о безобразных свалках мусора, ну, не было их в городе, а вернее, «образные» иногда упоминались, но безобразные!.. А Беллочка всё пыталась и пыталась известить и о них, и об очередях за стиральным порошком, «выброшенном» на прилавок какого-либо магазина И откуда в эту красавицу залетел и пророс ген (если такой есть) правды? Может, от отца, в котором мог уже и засохнуть, ибо тот был тоже журналистом, но давно «ставшим на ноги» и возглавлявшим местный партийный орган. Но снова отвлеклась
Вот и началось вскоре Афронов:
Ну, зачем об этом писать? Прибавится порошка стирального что ли? Да, конечно не прибавится, а Беллочка Ну, зачем о машинах, которые только для начальства? Было это и будет. А Белочка Да и о дачах обкомовских в Белобережской? Были они и Но Беллочка
И вспыхивали подобные диалоги с месяц, вспыхивали и с два, потом переметнулись на третий, пока, наконец-то её, менее правдивые и не беспокоящие народ материалы, Афронов не отдал в «Эстафету» Сане Жучкову. И тот взял, даже и не спросив Беллочку: как, мол, ты к этому?..
Ну, ладно, не спросил, так не спросил, подумалось, может, некогда человеку было но надо б всё ж как-никак, нежные чувства он к ней
И теперь опять запись из моих дневников о том «событии»:
«Летучка. Когда после обозревающего началось обсуждение «недели», то слышу:
Сергей Филиппыч, заговорила Беллочка, чеканя каждое слово: я протестую против того, что Вы два моих сюжета отдали Жучкову без моего согласия. Это нарушение авторского права. В суд на Вас, конечно, не подам, но гонорар за них получать отказываюсь.
Тишина-а повисла!.. Интересно, а как поведут себя two friendsсы?
И Валера даже подхватился, вспыхнув своей красной рубахой»
Ну да, любил он почему-то именно красные, может, какая-то «девочка» сказала, что неотразим в таких?.. а, может, чтоб красным их привлекать?.. Но тогда летучка услышала:
« Журналист, конечно, имеет право протестовать и отказываться от гонорара, но я поправил чубчик, застегнул пиджак, будто прикрывая на этот раз ни к месту полыхнувшую рубаху. Но я хочу предложить отметить за две последних недели только два сюжета, обернулся к Белле, щеки вспыхнули и голос слегка дрогнул, два сюжета Беллы, которые хотя и прошли не в её «Эстафете», но
Браво Валера! Молодец! Не дал в обиду свою влюблённость! А что же Саня?
А Саня только заёрзал в кресле, что-то шепнул ассистентке рядом, кашлянул в кулачок»
Что, и всё? удивитесь вы. Ага, всё. А я тогда хотела сказать Жучкову: Ах ты мой сильный, бодрый и уверенный в себе коллега, ну, что ж ты?.. Но не сказала. И потому, что знала: он может вот так И в подтверждение этого еще одна запись, которая может несколько расшифровать такой «жест» Сани:
«Жучков вернулся из командировки по области и возмущался:
Вот безобразие! Механизаторы взяли в аренду сто гектаров земли, а местные партаппаратчики не дают им распоряжаться ею так, как они хотят.
Вот и сделайте об этом передачу, подхватила.
Нет, не сделал передачу, а написал информацию: «Решения партконференции в жизнь».
А пишет он штампами: «борясь и соревнуясь заступая над предсъездовскую вахту свой самоотверженный труд посвящают съезду партии» Перед репетицией «Новостей» читала подобное и чуть не рассмеялась:
Сань, ну какие же фразы ты пропускаешь! Послушай хотя бы вот эту: «Хорошую кормовую базу заложил в этом году совхоз Найтоповичский, и на заботу животноводов стадо ответило повышенными надоями молока».
А он вдруг и покраснел, как рак. С чего бы это? И тут взглянула на листок и увидела: ведь под информацией его подпись!»
Вот поэтому и знала, что спрятать в себе вдруг взволновавшую правду Жучков мог запросто, так почему бы и чувство?.. А ведь Белле он, всегда свеженький, уверенный и бодрый, нравился больше, нежели робкий Валера. Когда она заходила к нам в кабинет, то мимо стола Поцелуйкина проходила вроде бы его там и «не стояло», а вот рядом с двухтумбовым садилась, и тогда Саня откладывал ручку, выходил из-за стола и начинал прохаживаться по кабинету, демонстрируя все свои спортивные «достижения», через фразу делая ей комплименты. Нравилось ли ей это? Наверное. Но думаю, что забегала она подзарядиться энергией от этого бодрого и сильного с виду воздыхателя, так что, была, была у Сани перспектива, но