Получив деньги или хлеб, тройка, как и ждали, направлялась к кабаку, а Волкодав не то пел, не то выкрикивал: «Эх, пропадай ты, жизнь молодецкая!» А затем, обрываясь, орал:
Вали, вали-и!!
И тройка, и бежавшие за тележкой зрители весело подхватывали:
Вали, вали!
На обратном пути пьяные кони иногда вываливали хозяина, и много времени проходило, пока опять восстанавливался порядок.
Постой, говорил Андрей, надо все толком.
Правильно, Андрюшка, поощрял Волкодав, следя внимательно за действиями друга.
Андрей, сделав дело, вздыхал и снова впрягался в свои оглобли.
Не робь, не робь, Андрюшка, ободрял его Волкодав, погоди, пожалеет господь, оправлюсь: станем снова людьми с тобой.
Андрюшка понимал, что значит: «станем людьми», и говорил, посматривая вдаль и щурясь:
Только бы дал господь здоровье
Иногда под вечер заходил Андрей к больному другу и развлекал его.
Эх, знаю я, за что муку терплю, вздыхал Волкодав.
За что?
Волкодав мрачно обрывался.
А что, по-твоему, Аленка ведьма? вдруг опять спрашивал он.
А пес ее знает, отвечал равнодушно Андрей, кому ведьма, а кому и малина
Дьявол баба Ты как считаешь, грех православному с ней якшаться?
Нам то что, брат, грехи-то считать? Сочтут и без нас.
Ну, грех греху рознь
Все грех Линия уж наша такая.
Так-то так, тамо-то как будет
Что ж там? опять мы
Отчаянная ты, Андрюшка, душа
Ну, так чего? Там-то кто жив будет, тут бы поцарствовать. Я вот как-то угодил в церковь Ну, с непривычки обробел, купил это свечку и тычу ее в притвор к образу, что ль, а старушка глядит: «Ты что, бает, черту свечку ставишь?» Гляжу и вправду черт такой намалеван, а я прямо перед ним и налепил свечу.
Ну?
Ну, так чего ж? ничего не поделаешь, пусть и черту будет куда попадешь, не видно отсюда.
Наступало молчание.
Вставал бы уж вот на ноги ты И лошадки же добился Сурков
О-о?! Варламей?
Он.
Надо в воскресенье в Гнездино ехать, поглядеть А то сам бы ты
Нет, быстро отвечал Андрей.
Что? Огарок дам
Андрей мотал головой.
А вот этого хочешь? вынимал Волкодав из-под рубахи привязанный на тесемке какой-то амулет. С этим, братец мой, никакая пуля не тронет.
Нет, не хочу.
Эх, ноги бы оправились шевелить-то могу
Волкодав шевелил ногами, и оба внимательно смотрели на эти громадные ноги.
Только бы на ноги встать Вот они настоящие кормильцы где
Да-а, вздыхал Андрей, не поможет ли господь
Вот что, братец мой, пошлет господь здоровье в ту ж минуту в Киев: зарок дал. Перво все старые грехи очищу, а там, что будет.
Да-а, вздыхал Андрей, не поможет ли господь
Вот что, братец мой, пошлет господь здоровье в ту ж минуту в Киев: зарок дал. Перво все старые грехи очищу, а там, что будет.
Что больно далеко? Есть и поближе не хуже того святые места.
Нет, уж так положил, так и будет.
Действительно, как только оправился Волкодав, так и исполнил зарок. Напрасно приставал к нему Андрей.
Ну, хоть у Суркова сведем, заодно уж и помолишься.
Нет, так надумал, так и будет.
Через месяц уже вернулся с богомолья Волкодав. И обрадовался Андрей и глазам не верит: люди по полугоду ходят.
Что больно скоро? радостно приветствовал друга Андрей.
А что мне там делать? Отговелся и домой.
Да ты что, на крыльях летал?
На машине.
А деньги где взял?
Волкодав презрительно сплюнул.
С деньгами всякий дурак проедет.
А ты как?
А так пришел на машину, гляжу, где билеты продают, толпятся люди; стал и я: сколько до Киева? двадцать семь рублей. А у меня семь всего и туда и назад не хватит. Отошел и стою. Гляжу, кучка людей в стороне, билетов не берут. «Едете же?» спрашиваю. Нехотя так: «Едем». Мне сейчас и запало в голову: штука тут какая-нибудь. Стал я возле них и стою. Они туда-сюда, на площадку, а я все за ними. Тут уж к отходу дело. Кондуктор к ним: головой этак махнул, забрали они свои торбы, а я чем хуже? Поодиночке и впустили нас в вагон Гляжу, каждый ему рублевку сует. Думаю, подешевле попробую: вынул гривенник «Это что?» Дяденька, нет больше. «Нет, так и не поедешь». Врешь, думаю, пустишь, потому что все оглядываешься
Ну?
Пустил Этак за гривенник верст триста сразу и подвинулось дело. Там опять новое, опять, глядишь, верст пятьсот другой не примет, до другого дня ждешь До Киева за рубль двадцать копеек и приехал таким-то манером.
И назад?
Назад рубля два вышло И везде, братец мой, одно заведенье: на площадке, где машина уходит, почитай везде так в одном месте эти безбилетные и стоят. Станешь сзади и ждешь
И ничего?
Ничего.
Хорошо?
Хо-орошо. Сидишь себе барином с господами в окно глядишь: ни кнута, ни корму не надо, пошел Только вот как левизор, ну тут уж гонять начнут из вагона в вагон, а то и так, что на станции какой высадят: нельзя никак дальше И дошлый народ эти кондуктора, все одно, как вот в прятки: тот с завязанными глазами ловит их, а они вокруг него шныряют.
Прошла неделя другая, и все пошло своим чередом. И у Суркова лошадь приятели свели и с Аленкой у Волкодава по-старому наладилось. Только сильней стал пить Волкодав и как-то расстраиваться умом. Отрезвев, он говорил мрачно своему другу: