Избранное III - Валерий Александрович Дудаков 2 стр.

Была королём ты,
Была ты тузом и валетом,
Бесстрашно сражаясь
Зимою, весною, и в осень и в лето,
Мальтийские рыцари чести
Построили крепость,
Не грабила чтобы сей город
Пиратская нечисть.
На камнях священных твоих
Грозно выросли башни дозоров,
Сигналили всем кораблям
О свидании скором,
Приютные гавани
Сколько спасли кораблей
Из дальних и ближних
Коварных и бурных морей.
И пенились пивом игристым
Свинцовые кружки,
Когда заходили в твой порт
Каравеллы-старушки,
Галантно спускались
По трапам к тебе кавалеры,
Но дамским угодникам быть
Не для рыцаря-госпитальера.
Мальтийские звёзды светили,
Сияя окрест,
По красному фону кровавому
Белый прочерчен был крест,
И пусть из Амальфи на Мальту
Он был принесён,
Но символом веры Христовой
В веках возрождён.
А годы текли, превращая
Столетья в песок,
Властитель французский
Покой потревожить ваш смог,
И рыцарей доблестных
Час помраченья настал,
Капитул магистром
Безумного первого Павла призвал.
Но Павел российский
Апостолу был не чета,
Без счета чудил он,
Но путь без чудес свой закончил,
Помянем его,
Обнажив свои головы молча,
По древним обычаям,
Мир будет праху безумца сего,
История вспять не идёт,
Не его одного
Так хроники Мальты во тьму погружают,
Как волны прибрежных портов,
Но в веках возрождают
Безумцев с мальтийским крестом,
Что свет веры и правды несли,
И светом и правдой святого
Служила им вера,
Так славьтесь в веках
Благородные рыцари-госпитальеры,
Вы крестники в Мальте явленного
Города-света,
Да славится чудо
               рожденное вами Валетта.

Волной встречал Пирей, в огнях и мгле,
Дробился всплеск мелодией сиртаки,
С Олимпа боги посылали знаки:
О вечном мире молят на Земле.

И просыпалась Греция, восстав
Из добрых снов о прошлом, о победах,
И все свои сегодняшние беды
За сон дурной безвременья приняв.

А на дорожной вьющейся тропе
Яснее всё обозначались дали,
И храму, мы давно который знали,
Попутный ветер сладко гимны пел.

Звенел рассвет, вершины золотя,
Фронтон омыв, триглифы и метопы,
И, кажется, что надо всей Европой
С крестом простым флаг Греции взвился.

К нему из дальних шли окрестных мест,
Являлся храм как чудо из чудес,
Он виделся во снах, далеком детстве,
К нему стремилась юность всей душой,
В сей храм, в веках от солнца золотой,
В сей век, где гимны Аполлону пели,
Качались в нашей общей колыбели
Народы всех столетий, всех времён,
И тем, кто был Европою рождён
В подлунных иль подсолнечных державах,
Основой стал столь важной из основ,
Сказавшись на культуре, общих нравах.
Он близким нам является, домашним,
И, будучи историей вчерашней,
В сегодняшние дни он погружён,
И сколько круг земной не колеси,
Какие б страны не были на свете,
Мы, Греция, твои навечно дети,
Когда б ты нас об этом ни спроси.

Нож, часто резавший горло Европы,
                                           заржавлен,
Старый мулла с минарета о мире взывал,
Что же, Стамбул,
              Константинополем кто тебя знал,
Те успокоились в лоне истории славной.

Рог твоей бухты не Зевса надломленный рог,
Греции земли твои янычары терзали,
Но Ататюрка указы уже означали:
Славному прошлому Турции кончился срок.

Злые мамлюки от скуки рабынь завозили,
Нехристи. Да и славяне гнобили Царьград,
Веры одной с Византией разбоями жили,
Русь окрещённая, кайся и кайся стократ.

Чудится вам, что в потёмках
                                     Потёмкины рыщут,
Там славянизм утверждая, отрезав вам Крым,
Всё мы тягаемся, кто есть богатый,
                                            кто нищий,
Видно не время прийти
                            к отношеньям простым.

С Портой турецкой славяне
                                    боролись за порты,
Нет самодержцев и Турция знай свой шесток,
Ныне красотки турецкие ходят эскортом,
Чтоб олигарх из России развлечься бы мог.

Вам голубая мечта с Голубою мечетью,
Нам ваххабиты, Ирака шальной беспредел.
Выбрать пора с кем вы будете, всё же заметьте,
Иль вас Европа оставит совсем не у дел.

Для устрашения нате вам НАТО,
                                      оно только радо,
Только одно вам, однако, понять не дано,
Что же с Россией тягаться, и это вам надо?
Ваши победы возможны лишь только в кино.

Мы дружелюбны,
                но с мыслью в душе не смирились,
Станут враги мол вчерашние
                                        вечно в друзьях,
Верно, «неверные», с кем мы столетия бились,
Не воспылают любовью к нам,
                                 в это поверить нельзя.

Пусть же сияет «София», наш путь единенья,
Плещутся волны Босфора,
                            мосты не пытаюсь лизнуть,
Дай же нам Бог навсегда
                                   доброты и терпенья,
Бог же один и не ведом нам Господа путь.

Вместил Измир весь мир,
Но стоит лучших мест Эфес,
В веках заснувший город между гор,
Чудно́е поселенье в мире,
Пять пальцев где равно «двадцать четыре».
Четырежды в местах иных, хоть близких,
Вновь город Артемиды возникал,
Трудолюбивых «пчёл», сбиравших мёд
Античности, сей город единял,
Они ж его по крохам создавали,
Чтоб каждый о его величье знал.
Здесь море в прятки бегало от суши,
Здесь можно было столько слухов слушать,
Что эллинов мир веком не слыхал.
Не слухами гудел театр античный,
В нём несколько десятков тысяч мест
Сбирали зрителей из Азии окрест.
И ныне ширина эфесских улиц
В колоннах строгих многим фору даст.
А что же римский Форум? Был не раз
Для славы он, боёв и развлечений.
Но Артемиды сын, чрез Зевса гений,
Эфес в трудах и волею создался,
Здесь каждый с каждым от рожденья зна́лся.
Домициан, Траян и Адриан
К нему рабов согнали разных стран,
Дарили вольность для его синклита,
И многогрудая Кибелла-Артемида
Кормила город в зависть всем врагам.
Да, не один в нём возвышался храм,
И посвящённый всем богам Олимпа,
И мелким и тщеславным настроеньям,
Снедающим имперский жадный Рим,
Каким деянья Зевса не указ,
Кто жил и ел, и пил, и наслаждался
Как будто в первый и последний раз.
Но портики библейские Эфеса
К другим раздумьям мысли направляли.
Не перечесть те книги все во век,
Покой хранилищ кои освящали,
Тяжёлых переплётов фолиантов,
В футлярах свитков, тонкой кожи грамот,
А сколько многочисленных талантов
Истрачено для арок и фонтанов,
Что украшали вдоль крутые склоны,
Где в статуях на площадях колонны,
Фигура «Славы», словно гений Рюда,
Слетевшая неведомо откуда.
Напротив, за фонтаном был при том,
Для ласковых гетер покойный дом,
Где указатель контур белой «лапы»,
Лишь тот, кто «мерой» совпадал с Приапом,
Могли переступить его порог.
А, впрочем, отпечатки многих ног
Отшлифовали мраморные плиты,
И в праздники от шествия всей свиты
В долине горной мерный гул витал
От славословий, гимнов, лестных здравиц,
И Аполлон сзывал гетер-красавиц,
Достойнейшей лишь яблоко вручал.
Здесь Крез сбирал немерянную дань,
Хоть ныне пахнут креозотом шпалы,
Но ровный путь прохожим создают.
Домов Эфеса дружеский уют
Ещё на горных склонах не раскрылся,
Но славы отзвук над долиной взвился:
Он конкурентом может стать Помпей.
А сколько неожиданных затей,
Находок, статуй, редкостных открытий
Наукой рождены иль по наитью.
Из странствий возвращаясь с этих мест,
Глаза закроешь снова зришь Эфес.

Собрала букеты осень
Золотых кленовых листьев
И червонных звёзд от дуба,
Заплетая свой узор,
То в сырой земле оттиснет,
То отдарит по заслугам
Ветер нам в лицо горстями
Летней жизни пёстрый сор.

Не впервой крадётся холод,
Вечера в туманах гаснут,
Утром солнце робко глянет
Через тусклое гало,
Сразу осени не сладить,
Коль согреет бабье лето
И махнёт платком цветастым
В запотевшее стекло.

А потом в тиши позёмки
Позабудут пестрорядье,
Затаит покров соцветья
Белым саваном простым.
Вновь мороз к стеклу седому
Прикоснётся лёгкой гладью,
Колким солнечным узором
С переливом золотым.

Сколь верёвочке не виться,
Снова осень возвратится,
И в галдящий круг вороны
Тень затянут облаков,
Но сегодня побежалость
В луг пришла, какая жалость,
Что под зимними ветрами
Сникнет золото садов.

Лазутчик-октябрь с первоснежьем сырым,
Чтоб золото осени все заграбастать,
И с первым покровом несмелого наста
Развеять мечту многоцветия в дым.
Весёлый сентябрь пестрорядный и щедрый,
Ты дал утешенье, цветные одежды,
И к утренним снам золотой маскарад:
Рядятся рябины в гранатных серёжках,
Колючие сосны добреют немножко,
Берёз льнёт заплаканный ряд,
И твёрдостью хвои листву утешают,
Что в ветра порывах слетает, слетает,
Нескромно стволы обнажит.
Но глянет сквозь щёлку запрятанный лучик,
И осень сияет, что может быть лучше?
Ну, что ж, что недолго, на миг.
Лазутчик-октябрь с первоснежьем сырым,
Ты лисом крадёшься, но мы тебе рады,
И сменятся осени щедрой награды,
Снега заметут по равнинам седым.

Рыщут ветры лихие,
Склоняя деревья прогнутся,
Затаился рассвет,
Словно кто-то его запугал,
Вот сентябрь пролетел,
Не успеешь порой обернуться,
Как грядущий за ним
Листопад шквальный вихрь сорвал.

И кружит и кружит,
В ноги листья горстями бросая,
В темноте рассыпая
Доро́гой скопленья казны,
Цену щедрости редкой, бесценной,
Наверно, он знает,
Полномочия осени в этом
Бессменно даны.
А рассвет золотит

Заалевшие вихри лесные,
Тихо шепчет деревьям:
Смиритесь до новых весенних судеб,
Дорогие одежды
По осени ве́трами снимет,
Чтобы зимними стужами
Тешить вас снами надежд.

Не впервой обновляться,
Горючими слёзами тешась,
Коли горечь утрат
Есть расплата за бремя побед,
Но блеснёт горизонт,
Уходящий чуть высветив месяц,
Чтоб сулить избавленье
От хладов грядущих и бед.

Отливы листьев мерною волной
Спадают, обнажая остов кроны,
Среди вершин, пока ещё зелёных,
Унынье воцарится и покой.

И посылает ветвь дрожащий лист,
Что с дерева в кружении слетает,
Вдогонку вестью, осень твёрдо знает,
Ноябрь скуп и видом неказист.

Ведь щедрость без расчёта октября
За лето есть осенняя расплата,
И тратится без меры листьев злато
В уплату за избыток сентября.

За ярость изобилия садов,
Боярышника всплеск, огонь рябины,
Волшебных яблок, самых сладких, зимних,
Морозом чуть прихваченных сортов.

Затяжные дожди точат редкие листья берёз,
Над притихшей рекой
               стонет ветер притвора, обманщик,
Это хляби небес
                  развернулись в захлёбе от слёз,
Всё стучит по стеклу
                    отставной от козы барабанщик.

И мерцает фонарь,
                     словно наживо ниткой пришит,
В этой тьме
          горевать в одиночестве будет доколе,
Ты прислушайся,
                    это не осень печально скорбит,
То ветра отпевают весёлого лета застолье.

И бормочет потоком ручей
                                   то ли явь, то ли бред,
Захлебнулся от влаги хмельной,
                                    по-осеннему пьяной,
Растопырили вётлы
                          разжатые пальцы в рассвет,
Ловят отблеск зари,
                          коль рассеются утра туманы.

Вновь вернулась пора
                        по отцветшей земле горевать,
Где ответ на вопрос,
              сколько ценностей верных и мнимых,
Только осень кончается,
                                   скоро придётся узнать,
Как снега тяжелы,
                      что покровом застелют долины.

Рыщут ветры лихие,
Склоняя деревья прогнутся,
Затаился рассвет,
Словно кто-то его запугал,
Вот сентябрь пролетел,
Не успеешь порой обернуться,
Как грядущий за ним
Листопад шквальный вихрь сорвал.

И кружит и кружит,
В ноги листья горстями бросая,
В темноте рассыпая
Доро́гой скопленья казны,
Цену щедрости редкой, бесценной,
Наверно, он знает,
Полномочия осени в этом
Бессменно даны.
А рассвет золотит

Заалевшие вихри лесные,
Тихо шепчет деревьям:
Смиритесь до новых весенних судеб,
Дорогие одежды
По осени ве́трами снимет,
Чтобы зимними стужами
Тешить вас снами надежд.

Не впервой обновляться,
Горючими слёзами тешась,
Коли горечь утрат
Есть расплата за бремя побед,
Но блеснёт горизонт,
Уходящий чуть высветив месяц,
Чтоб сулить избавленье
От хладов грядущих и бед.

Отливы листьев мерною волной
Спадают, обнажая остов кроны,
Среди вершин, пока ещё зелёных,
Унынье воцарится и покой.

И посылает ветвь дрожащий лист,
Что с дерева в кружении слетает,
Вдогонку вестью, осень твёрдо знает,
Ноябрь скуп и видом неказист.