Матери.
Что она? Плакала?
Плакала.
Он при тебе? Дай-ка я прочту.
Плакала.
Он при тебе? Дай-ка я прочту.
Голомазов читал, читал Затем начал медленно рвать бумагу на всё более мелкие клочки. Киреев сидел спокойно.
Для тебя стараюсь.
Я понимаю, Владислав Юрьевич.
Веришь, что мы выйдем в премьер-лигу?
Нет.
А зачем остаешься?
А я не остаюсь, Владислав Юрьевич. Это вы ксерокс порвали.
Голомазов помолчал.
Я ведь действительно тебя не возьму, Петр.
Я знаю. Мы бы с вами все равно разругались. Лучше раньше. Я же, Владислав Юрьевич, не очень футбол люблю, не то, что вы. Это для меня денежная работа, и всё. И я дальше первой лиги не собираюсь. Мне мое здоровье дороже.
Ну, тогда давай. Двигай. Вон там выход. Руки не подам.
20
Голомазов уезжал тем же поездом, что и приехал год назад. Так же зеленели сосны на том берегу, так же
Так же вокзал был мерзл и гулок. Так же
А! Что там говорить
Щебенка
Что-о? с удивлением и угрозой сказал Буцало, начальник района.
Как? Да вы с ума сошли!
Он бросил трубку и побежал на причал.
Приемосдатчица практикантка Ухова стояла у горы гранитного щебня, напоминая то ли сюрреалистическую картину, то ли поговорку о горе, родившей мышь. Мышка была в джинсах, сзади торчал хвостик рыжих волос, а спереди две задорные дульки.
Буцало остановился рядом с ней, посмотрел на гору и почесал затылок.
Сколько здесь заговорил он сам с собой.
Пятьдесят тысяч тонн, с готовностью ответила Ухова.
Ты откуда знаешь?
Ну, приблизительно.
Приблизительно Всё взяли, до последней машины?
Всё.
Ну, ладно, сказал Буцало, помолчав. Пошли к тебе документы проверять.
Начали проверять документы.
Ухова поставила чай и, посмотрев на толстую шею Буцало, вздохнула. Что-то она последнее время начала замечать за собой нехорошие мысли при виде мужчин. Видимо, здесь грузчики были виноваты с их вольными разговорами.
Ну и дьявольщина, сказал Буцало, закуривая. Нич-чего не пойму.
Я, Иван Соломоныч, всё, как вы сказали, делала, привычно испугалась Ухова.
Да при чем тут ты По бумажкам всё окей Куда мне его девать?
вдруг взорвался Буцало. Днепрогэс строить, что ли, на даче?
Списать нерешительно посоветовала Ухова.
Ты на каком курсе учишься?
На третьем. Чаю хотите?
Вот. Окончить институт не успела, а уже в курсе. Налей.
Буцало пил чай и мрачно листал накладные.
Так ведь лишнее это хорошо. Если б не хватало сказала Ухова, пытаясь представить себя руководителем производства.
Лишнее? Хорошо, да? А ты планирование изучала?
Изучала.
Так вот лишнего быть не должно. Если есть лишнее, то плохо поставлен учет. А за это мылят шею Куда же мне ее девать, щебёнку чертову?..
Но как же так, спросила Ухова, мучаясь вместе с Буцало, откуда лишнее?
Откуда!.. А вот оттуда лишнее, что идет недогруз везде! Пишут тыщу тонн грузят восемьсот, везут восемьсот выгружают шестьсот, на машины грузят четыреста. А по бумагам тыща И вот какой-то сукин сын начинает выдрючиваться! Пишет тыщу и грузит тыщу, тыщу выгружает, а я должен вертеться, как как блоха! Если один такой попадает в производство, то производство летит в трубу! Поняла?
Нет.
Ты по философии рубишь хоть немного?
Рублю.
Так вот Ты знаешь, что человеческое существование абсурдно по самому большому счету?
Ухова представила с одной стороны свои тайные мысли, а с другой дела, которыми она вынуждена была заниматься в действительности хотя бы эту гору щебёнки, и твердо ответила:
Знаю.
Буцало удивленно покосился на нее и уже серьезно продолжал:
А если существование абсурдно, то здравый смысл это не что иное, как камуфляж, поняла? Это чтобы такие, как ты, не тронулись рассудком. Вот ты смотришь на эту щебёнку, и тебе кажется, что ты одна во всем мире умная, а остальные идиоты. Так?
Так, ответила Ухова, решившись быть абсолютно откровенной.
Вот. И тебе начинает казаться, что ты самое важное лицо в мире Хотя все твои мысли у тебя в глазах нарисованы.
Да что вы говорите? высокомерно сказала Ухова. И о чем я думаю сейчас, по-вашему?
Иван Соломоныч совсем уже пристально посмотрел ей в глаза и ответил:
А ты думаешь что это у него шея такая толстая? Какой он, думаешь, уже старый, но еще крепкий Так? Дальше не надо?
Ухова так покраснела, что мочки ушей, казалось, вот-вот брызнут рубином.
Иван Соломоныч с едва заметной усмешкой некоторое время смотрел на полыхающую Ухову, находя в этом грустное удовольствие, и закончил так:
Как тебя зовут-то?
Марина
У тебя деньги есть свободные?
Деньги?.. Есть немного.
На тебе еще вот двадцать пять рублей, и мигом в парикмахерскую! Что это у тебя на голове? А ногти у тебя какие? Чтоб я тебя видел только о-о! Чтоб пришла а докеры легли штабелем! Поняла?
Иван Соломоныч
Я спрашиваю поняла?
А щебёнка, Иван Соломоныч?
А вот когда ты на женщину станешь похожа, ты эту щебёнку в два счета определишь! Все ясно? Вперед!..
Чугунов
Детские годы Чугунова
В одной из школ Выборгского района Чугунов учился два года, в другой три, в третьей еще год. Больше его в Выборгском районе в школы не принимали, и он получил аттестат в заочной школе номер два на Благодатной улице в Московском районе.
Везде он спал.
На уроках засыпал сразу и до конца учебного дня. Когда его будили, это ему страшно не нравилось. А так как Чугунов вполне соответствовал своей фамилии, то даже преподаватели физкультуры смотрели сквозь пальцы на храп двенадцатилетнего Чугунова, раздающийся с гимнастических матов.
Сверстники Чугунова увлекались фарцовкой, футболом, филателией, некоторые поигрывали фомкой Чугунов спал.
В одиннадцатом классе соседка по лестничной клетке, двадцатилетняя жена моряка, совершила немыслимое привела Чугунова в ресторан «Невский» на третий этаж, к фонтану: так он ее потряс своим недетским взглядом в кабине лифта. Однако и здесь дело закончилось вполне тривиально. В ожидании официанта Чугунов уснул на стуле под грохот шлягера «Новый поворот, что он нам несет!..» Взбешенная жена моряка покинула его. Был вызван вышибала. Разбуженный Чугунов от огорчения выбросил вышибалу в фонтан, разогнал поп-музыкантов, его загнали на кухню, где он оторвал стальной поручень у плиты. В милиции были настолько поражены мотивами его поведения, что не стали составлять протокола, а только предложили поступить в высшую школу МВД.
Чугунов никуда поступать не собирался.
Юношеские годы Чугунова
Однажды Чугунов смотрел телевизор. Это было в апреле.
Эй! услышала мать. Эй! Глянь! Это что? Куда он пошел?!
Потрясенная мать вбежала в комнату. Чугунов, рыча, скакал по комнате и показывал пальцем на экран телевизора. Там в это время Горбачев совершал свой знаменитый марш-бросок от монумента на площади Восстания к аптеке на Невском, 83.
Больше никто и никогда в жизни не слышал, как Чугунов смеется. А так как мать знала Чугунова задолго до его рождения и тоже не предполагала у него способности к веселью, то на нее это подействовало неотразимо: она застыла в позе актрисы Ермоловой и впала в этой позе в летаргический сон.
Долгие годы после этого Чугунов возил ее по всему свету, везде она стояла как деталь интерьера, во всех пятизвездочных отелях, на Багамах, в Биарице, в Монте-Карло.
Получилось так, что сна отпущено было на семью Чугуновых определенное количество и в первые 20 лет жизни Чугунова этим занимался сам Чугунов, а после 85 года преимущество полностью перешло к его матери.
Царские склады
Водка пропала настолько, что Чугунов вспомнил свою школьную профессию следопыта и обнаружил под городом, на углу Толмачева и Невского (вход с подвала дома 26) царские склады с вином.
Надо ли говорить, что сам Чугунов вылез из этих складов через полмесяца дикий, небритый, ужравщийся из пыльных бутылок до хрустального звона.
Еще через неделю Чугунов стоял в подвале дома 26 выбритый, деловой, с билетной книжкой и впускал желающих под «шведский стол». Гражданин платил 25 рублей. Вечером его выносили.
Вскоре Чугунов открыл офис в Стокгольме и филиалы в Риме и Сан-Франциско. Предприятие называлось «Царские пыльные бутылки».
Талоны на жизнь
В газете «Вечерний Ленинград» однажды появилось объявление: «Посредническая фирма CHUGUNOV продает талоны на жизнь. Сбор в большом зале Дома Офицеров 12 сентября в 18.00».
Опытные люди пожимали плечами.
Неопытные собрались в громадном количестве. Чугунов сказал речь.
Мы здесь собрались, сказал он в частности, для того, чтобы жить. Мы верим в то, что можно жить до тех пор, пока действительны талоны. Конечно, возникает вопрос, а на какой срок они действительны? Я вам отвечаю: они действительны на весь срок вашей жизни. Разве какой-то врач или экстрасенс может вам гарантировать этот срок? Нет, никогда. Может быть, какая-то цыганка предскажет вам дату вашей смерти и вы передаете друг другу ее слова, как будто в них заключена какая-то мудрость. Нет никакой мудрости в предсказании смерти. Мы сами выбираем смерть в назначенное время, слушая цыганок и западноевропейских врачей. Я предлагаю вам не смерть, а жизнь. Покупая талоны, вы ставите перед собой задачу оправдать свои вложения и прожить как можно дольше. Когда у вас в кармане будет талон на жизнь от Чугунова, вы получите единственную гарантию максимально долгой жизни. Иначе вы потеряете уважение к своим деловым способностям. Талоны на жизнь это единственный документ, гарантирующий вам жизнь. Все остальные бумаги приближают к смерти. Чугунов один думает о том, чтобы вы прожили дольше. Он один заинтересован в этом, потому что честь его фирмы, его доброе имя поставлены на карту. Чем дольше вы будете жить, тем больше талонов будет продано. Один талон стоит десять долларов. Вы скажете, что жизнь ценится слишком дешево. Я вам скажу на это: каждый должен иметь шанс купить талон. Нет разной цены жизни для богатых и бедных. Каждая жизнь равна другой жизни. И пусть даже Чугунов не получит сверхприбылей, для него главное, чтобы все люди, желающие жить, получили свои талоны. Талон на жизнь согревает сердце и возбуждает тягу к удовольствиям. Удовольствия не должны падать с неба. Бесплатный хлеб погубил Римскую империю. Покупайте талоны на жизнь посреднической фирмы Чугунова! Не толпитесь. Хватит всем.
В один день было продано десять тысяч талонов.
Через две недели Чугунов вынужден был переехать в Швецию из-за непонимания городскими властями и рэкетом его демографической политики.